КИНФ, БЛУЖДАЮЩИЕ ЗВЕЗДЫ. КНИГА ПЕРВАЯ: ПЛЕЯДА ЭШЕБИИ
Шрифт:
– Слышите?! – вскричала Тийна. – Еще такие же злобные твари! Смерть им!
– Вы не сможете добраться до них, – с трудом ответил Палач. – Думаю, они слышали звуки боя. Они закрылись в своих убежищах. Никто и никогда не сможет открыть… открыть их дверей… и даже они сами…
– Ага! – вскричала, торжествуя, Тийна. – Они спрятались от нас, как трусы! Теперь они издохнут в своих подземных норах от голода или задохнутся!
– Да, – тяжко произнес Палач. – Да. Только они не боятся тебя, Тийна, дочь угольщика… Они боятся не тебя. И не смерти. Ты не понимаешь всего… Мы были нужны. И пытки, смерти здесь тоже
– Молчи, ублюдок! – вскричала Тийна. – Достаточно того, что мне вы не нужны! Выставим охрану у всех выходов из подземелья и перебьем всех, кто посмеет вылезти наружу!
– Никто не посмеет, дочь угольщика, – произнес невнятно Палач, но его никто не слыхал.
***************************************************************
====== 3.ДЕНЬ. ======
– Они возвращаются, царь! Твои воины возвращаются, и возвращаются с победой… Не будет больше Суда Правящих.
Задремавший в своем неудобном троне царь встрепенулся и торопливо потер глаза; Шут, наполовину высунувшийся из окна, рассматривал возвращающихся победителей.
Небольшое войско въезжало во двор замка. Знаменосец гордо поднимал белое знамя с желтым цветком, вслед за ним следовала предводительница – теперь-то, когда Тийна сняла свой красивый шлем, чтобы все могли видеть её украшение на щеке, Шут без труда узнал её, и сердце его сжалось. Она, совершив чудовищное преступление, возвращалась победительницей – в самом конце процессии, привязанное к лошадям, сонки напоказ волокли мертвое тело, и не приходилось сомневаться в том, чье оно…
– Она уничтожила Палачей! – в изумлении воскликнул Чет, взглянув поверх плеча Шута. – Вот демон… Зачем же это?
– Это значит, что тебе подписан смертный приговор, царь, – твердо ответил Шут. – Ах, какая смелость! Теперь ничто не помешает ей тебя убить; начнем с того, что твоя армия на её стороне, и солдаты сделают то, что она им прикажет – черт, никак не пойму, чем она так проняла их?! Колдовство, не иначе… твоему Первосвященнику полагалось бы привязать твою дочь к бревну и огоньком пугануть тех бесов, что помогают ей…
– Но-но, все-таки она моя дочь! И её поступок – пусть он пугает тебя, кар, который до сих пор цепляется за старинные легенды и предрассудки своей земли, – но он велик! Согласись?
– Трудно поспорить; только, Чет, меня послушай: Палачи – это не просто легенда, это – быль. Они существовали столетиями, с начала династии Андлолоров…
– Снова – Андлолоры!
– О, да, царь. Ты принял после них преславное наследство! Так вот, Палачи – это не просто каты, это Судьи, неподкупные и беспристрастные. Ты хоть раз слышал, чтоб кто-то набирал людей в Палачи? И я нет; однако же, их число пополняется постоянно – точнее, пополнялось. Они не просто судили людей – они наверняка знали, виновен человек или нет, и в чем он виновен. Во всех подробностях, во всех деталях – можешь мне поверить, я-то однажды наведался к ним в гости! Им никто не говорил – они сами приходили к убийце или вору, даже если убийцу никто не видел, даже если жертва вора еще не обнаружила пропажу! Со всех сторон страны казнимых везли в замок и здесь над ними устраивали суд. И ни у одного преступника
Так вот, царь. Если бы твоя дочь осмелилась убить тебя, то Палачи пришли бы за ней в ту же ночь. Она умненькая девочка, она это понимала – боюсь, она даже не раз прислушивалась к воплям казнимых (ты ведь знаешь, царь, что у неё не все дома?), разгуливая…хм…не важно где. Жаль, что Палачи наказывали только поступки, но не грешные мысли, не то она давно была бы сечена , но, боюсь, читать в душах людей не в силах даже они… Или же они считали, что это не их удел, а священников. Теперь прийти за ней некому; теперь некому её осудить. Суда людей она не боится – вспомни, скольких людей ты судил сам? Нисколько; люди не привыкли слушать тебя или твоих советников.
– Какая чушь! А где были твои Палачи, когда мы пять лет назад растоптали и сожгли эту Мунивер?! Почему не вышли из своих пещер и не …
– А где твой храбрый племянник Мепил, который выгрызал живым людям сердца? Где смелый генерал Таго, который вешал юных аристократок валетом, одну за шею, другую за ногу, на потеху солдатам? Где добрая половина твоей армии? Ты никогда не задумывался над этим?
– Не может быть!!
– Уж будь покоен; по меньшей мере, те двое, о которых я говорю – точно. Я… их видел. Недавно.
– Но ты… ты тоже убивал моих воинов!
– Защищаясь; и ни один божеский суд не осудит меня за то, что я не согласен был висеть рядом с молодыми девицами с распоротым брюхом. Кроме того, убивал я милосердно; хватало и одного моего укола мечом, чтоб жертва умерла. Многие и понять не успевали, что их сердце больше не бьется. Твои же воины не просто завоевывали – они глумились над людьми. И ни один бог на свете не принял бы их поведение за должное.
– Вот демон! Значит, теперь..?
– Теперь Палачей нет, Чет. Тийна может тоже повесить тебя вниз головой или вырезать тебе сердце, как ей взбредет в её больную голову, и никто не остановит её. И не отомстит за тебя. Ей нечего бояться, Чет.
– Вот демон!!!
Шут отступил в глубь комнаты, чтобы Тийна, мельком глянувшая наверх, не заметила его.
– Идем, я отведу тебя в твои покои. Закройся там и не пускай её, – зловещая фигура принцессы в развевающемся плаще быстро поднималась по лестнице, и за нею мохнатыми колобками катились сонки. «Они словно снова идут на штурм», – мелькнуло в голове у Шута, и он поспешил отойти от окна. – Я сам осмотрю твою опочивальню. Людям теперь доверят нельзя. Закроешься и будешь сидеть там, пока я сам не выпущу тебя!
– А если… если придет этот Зар?
– Принцесса Кинф Андлолор, ты хочешь сказать? Не придет, и аудиенции не потребует точно. Гости торжественно сопроводили её до её покоев – несли, между прочим, на своих щитах! Её рабы закрылись изнутри, а снаружи под дверью валяются те, кто не смог пойти домой и из великого почтения к принцу Зару остался сторожить его сон. В общем, дверь надежно забаррикадирована с обеих сторон. Но и её побаивайся; это её идея – отсечь тебе голову, и она...
Шут внезапно осекся и замолчал, удивленно раскрыв рот. Чет, чьи нервы итак были напряжены до предела, так и подпрыгнул: