КИНФ, БЛУЖДАЮЩИЕ ЗВЕЗДЫ. КНИГА ПЕРВАЯ: ПЛЕЯДА ЭШЕБИИ
Шрифт:
– Они являются ночью и уводят того, кого хотят осудить, как трусливые воры – не оттого ли, что при свете дня они не такие уж страшные и могучие? И не оттого ли, что днем все мы бодрствуем и можем оказать им сопротивление? – продолжала Тийна. – Так или иначе, я собираюсь проверить это! Я не боюсь; я первая спущусь в подземелье и брошу им вызов. Пусть я погибну – но хоть один из них да ответит мне за кровь наших воинов, погибших на их плахах! Пусть дадут мне ответ, или умолкнут навеки! Теперь спрашиваю вас – пойдет ли кто-то со мной? Кто из вас не побоится?
– Да в расход их! – выкрикнул чей-то развязный голос из толпы. И сотни
– Смерть им! Смерть Палачам!
Солдаты орали и потрясали оружием, и Тийна, молча глядя на свою паству, торжествовала.
– Я сама поведу вас в бой, – продолжила она, когда все стихли. – И первая спущусь в подземелья! Этот бой историки впишут в священные книги золотыми буквами, потому что теперь вы – армия Золотого Цветка Девы, и биться вы будете за святое дело! Освободим же друг друга от страха, который гнетет нас, которому не место в нашей стране!
– Да!
– Соберем все силы и ударим прямо сейчас, пока они не закрыли своих штолен на замки и не подняли тревоги!
– Да!!
– Установим свой суд, Суд Людской, и свою справедливость!
– Да!!!
Толпа гудела, как разворошенный улей; рога пели о наступлении, и воодушевленные, словно бы околдованные своей госпожой, словно пораженные тем же яростным безумством, что и она, солдаты поспешно вооружались, наспех нацепляя доспехи, хватали крепкими руками сабли и копья, взнуздывали храпящих коней.
– Что там происходит?! – удивился Чет; звуки военных рогов проникли и в пиршественный зал, их не смогли заглушить даже пьяные вопли веселящихся. Шут ринулся к окну; где-то далеко внизу увидел он всадников и пехотинцев, наскоро покидающих замок – все они двигались по направлению к Забытой Дороге… странно.
– Наша армия уходит из дворца, царь!- пораженный увиденным, произнес Шут. – Они уходят по Старой Забытой Дороге… Клянусь честью, они направляются к Палачам!
– Что?!
– Это недобрый знак!
– Кто ведет их?!
– Я не узнаю этого рыцаря. Но кто бы это ни был, он не твой друг, царь!
…Солдатами словно овладело безумие; страшно кричали они, и Тийна, несущаяся верхом впереди всех, кричала вместе с ними. Её голос словно вливал в их кровь все новые порции бесстрашия, и они смело прошли тот путь, который не прошли бы ранее, не умерев от страха. Забытая Дорога, поросшая бурьяном, была проторена вновь, и скоро сабли и боевые топоры прорубали проход к Воротам Суда, заросшим терновником. Скоро они были отчищены, и взорам наступающих открылись массивные каменные створки, грубо вырубленные из скальной породы, лишенные каких-либо украшений, резьбы. Почему-то это простое и аскетичное зрелище охладило пыл наступающих, и они отступили на миг, и замолкли гневные голоса. Но Тийна подскочила к воротам и воскликнула:
– Видите?! Их ворота заросли колючкой и тернием, они не пользовались ими уже сотню лет! Они являются к нам как крысы, из тайных подземных нор! Так заставим их обратно уйти поглубже в их норы, так глубоко, чтобы они не посмели больше выбраться оттуда!
Это придало людям смелости; ворота были слишком массивны, и к кольцам-ручкам были привязаны лошади. Взвился кнут над упряжкой, и створки со скрипом подались, открылись, осыпая тучи песка, чертя на земле широкие полукружия. Из темноты пахнуло влагой и теплом, застоявшимся старым запахом, и целый рой летучих мышей, которых никто не тревожил, наверное, десятилетия, с жалобным писком вылетел
– Смелее, мои воины! – воскликнула Тийна, горяча лошадь. Странное дело – она и в самом деле ничуть не боялась, и предвкушение предстоящей бойни приятно щекотало её нервы. Да, сегодня прольется много крови! – Смотрите, какие развалины! Нам ли, победившим смелых каров, бояться пустой темноты?! За мной, смельчаки!
Лошадь заупрямилась, не захотела идти в темноту, пахнущую кровью – да, Тийна теперь тоже узнала этот навязчивый сладковатый запах, щекочущий ноздри, – но наездница жестоко огрела испуганное животное кнутом, и лошадь, всхрапнув, рванула вперед, и сонки с радостными воплями помчались вслед за своей госпожой.
Лошадей, однако, пришлось оставить на небольшой, совершенно пустой площадке – дальше вели ступени, много ступеней совершенно непостижимой, очень длинной лестницы. Люди притихли; и пусть жажда убийств все еще волновала их кровь – эти монументальные сооружения заставили их притихнуть и относиться с большим почтением к подземному городу.
А это был именно город, самое сердце древней Мунивер, вырытый под землей.
Десятки факелов осветили изнутри величественную пещеру, вырубленную какими-то титанам в скале. Потолок её поддерживали такие высокие колонны, что дух захватывало, и вершины их терялись в темноте, а потолок разглядеть вовсе не представлялось никакой возможности. И арки, образовывающие коридоры, были словно созданы для того, чтобы под ними ходили лишь великаны. А рядом с этими тяжеловесными, гнетущими своей громадностью постройками возвышались башенки, прекрасные и словно бы невесомые, такие изящные и прекрасные, словно созданные для того, чтобы короли отдыхали в них после прогулок по летней жаре. Люди, оглядываясь по сторонам, оробели и терялись от величия и чувствовали себя маленькими и ничтожными среди каменных громад.
– Кто раньше жил здесь? – прошептал рядом с Тийной сотенный в большом шлеме, сползающем ему на глаза, задрал голову к невидимому потолку. – Почему они ушли отсюда?
– Не знаю солдат, – ответила она. – Знаю только, что здесь лежат древние сокровища, сокровища великих королей, а мы …
Договорить она не смогла. Слово «сокровища» пронеслось по рядам солдат, и, десятикратно усиленное, вернулось к ней с ревом и хохотом:
– Сокровища?!
Оцепенение спало, и серая толпа, словно полчища крыс, ринулась по переходам, круша мечами старое трухлявое дерево, руша каменные кладки полуразвалившихся стен, и всюду грязноватый свет факелов, тычущихся в каждый, даже самый затканный паутиной угол, осквернял торжественную и суровую тишину и темноту.
Первого Палача обнаружили, когда башня, изящная, светящаяся, словно изваянная из слоновой кости, рухнула под дружным напором вандалов, поднимая целые тучи праха, и из темноты выступила громадная фигура. Белая известковая пыль припорошила Палача, и он походил на приведение.
– Палач! – заорали злобно и трусливо, отступая и выставляя впереди себя копья. – Палач!
При виде Палача сердце Тийны дрогнуло и гулко забилось, торопливо отсчитывая мгновения. Да, это существо не простило бы ей греха, тем более – убийства отца, и оно беспристрастно разорвало бы её прекрасное тело на куски, резало бы на живую, расчленяло бы, пока от её неземной красы не осталось бы ничего только кровоточащие куски, жалкие ошметки человека…