Китай, Россия и Всечеловек
Шрифт:
Пустота и есть любовь:
Нас обретая всецело,
Становится светом она.
Это наш современник, Виктор Куропатов. В «Автобиографии» он скажет: «Главное, что занимало, – проблема Ничто. Очень не хотелось верить в пустое, бездушное пространство». Знамение времени: пробуждается чувство того, что мир, потерявший из-за бесконечных взрывов психики и материи свою изначальную Форму, уже не кажется единственно возможным. Впору «закрыть глаза //и стать ушами // мира». [430] Существует иной мир, за этим видимым, управляемый высшим Разумом, Верховной Душой, и нет человеку без него Пути. Нужно лишь найти себя истинного, человеку и народу.
Душу России
Слово одно лишь вместит —
Всеединство! [431]
Всеединство, ощущение родственности – звуков, красок, ветра, дождя – в пробужденном сердце поэта, увидевшего другое «как есть». Эпиграфом к хокку питерца Андрея Соболева можно поставить его слова: «Больше любите друг друга, // Озябшие души». Все становится живым, когда душа оживает. Не только человек водит кистью, выводя письмена, но и кисть ведет человека к тому, что таится в прапамяти:
Кисть встрепенулась —
Воспоминаниями
Тушь на бумагу легла.
Японцы назовут это «следовать кисти» (дзуйхицу), которой следовали во все времена, не навязывая себя, а предоставляя всему свободу: цветам в икэбана – каждый цветок сам по себе притягивает к Небу; камни сада расположены свободно – один оттеняет красоту другого. И это видение доступно русскому сердцу, хотя непросто войти в состояние «не-я», «не-мыслия». И все же:
О! Это небо,
Деревья, травы, цветы —
Творенья под сенью Единого! [432]
А может быть, и не нужно русской душе входить в состояние самозабвения. У каждого народа свой Путь, лишь бы не идти в обратную сторону. Это случается даже с японцами: от правильного порядка (дзюн-гяку) могут повернуть к неправильному (гяку-дзюн), и начинаются невзгоды. В период увлечения Европой, после «открытия дверей», реставрации императорского правления Мэйдзи (1868), в Японии появились ниспровергатели традиций, и хайку утратили глубину: из сферы Неизменного перешли в мир изменчивый. Были такие, кто отвергли исконную традицию – следовать времени года, забыв, что могут быть относительны человеческие чувства, но не Чувство Природы. Однако японцы лишь на время могут отойти от исконного Пути, расплачиваясь за отступление дорогой ценой. Поэт-модернист Нацуиси Банья, родившийся в 1955 году, не может не ощущать того, что ощущали его предки:
вон там мой разум!
в прогалах
хлопчатых туч. [433]
Что уж говорить о поэте и исследователе японской классики Мурамацу Томоцугу (псевдоним Кока), который видит мир глазами хайку, основал журнал «Снег», где уже много лет печатает своих собратьев со всей Японии и не только. Для него «сезонное слово» ( киги) священно. Вот несколько из «снежного цикла» 1994 года «Благие хайку»:
На снегу
Под снежным небом
Люди живут.
На снегу
Под снежным небом
Живет любовь.
На снегу
Под снежным небом
Жизнь прошла…
Не потому ли, что снег ассоциируется с Россией, в любви к которой он признается. «Мой „Символ веры“»: «Я люблю русских. Я думаю, что русские – самая удивительная нация в мире. Из всего, что я прочел за свою жизнь, меня более всего потряс роман Льва Толстого „Война и мир“… В музыке больше всего люблю Пятую симфонию Чайковского… Я думаю, что с романом „Война и мир“ Толстого можно сравнить только японские хайку».
Вот вам и «клиповое сознание»! Что посеешь, то и пожнешь.
И об этом вещает китайская мудрость.
Май 2010
Духовная эволюция (от горизонтали к вертикали)
А по словам Гесиода: Прежде всего во Вселенной Хаос зародился… (но) должна быть среди существующего некая причина, которая приводит в движение вещи и соединяет их.
Аристотель. Метафизика, 1, 4
Почему наступило разочарование в идее прогресса, на который уповали последние века? Не потому ли, что уповали «во имя свое», понимая прогресс как ускоренное движение по горизонтали, кратчайшим путем – между двумя точками? Движение ради обладания, неважно чем – временем, пространством, техникой, энергией. Словом, «быть, чтобы иметь». Мечтали преодолеть зависимость от изначального Хаоса и обрести свободу. Но что-то мешало. Не то ли, что прежним оставалось сознание, раздвоенное, нацеленное на борьбу, неважно с кем и с чем?
Но посягающий на свободу другого впадает в зависимость от того, что хотел покорить. Таков закон высшей Справедливости, или Великого Дао: покоряющий становится покоренным, если не другими, то самим собой. Дао все ставит на свои места – в соответствии с предустановленной гармонией, которую понимали как закон благого Равновесия (Хэ). Человеку назначено одухотворять сущее, но одухотворяет одухотворенный – «Рожденный в духе», по словам Апостола Павла. Одухотворенный не сталкивает одно с другим, не требует жертвы.
Возомнив себя всесильным, господином положения, человек захотел покорить пространство и время – и был ими покорен. Веря в прогресс во имя удобства, краткости движения к намеченной цели, расположил по прямой смену фаз человеческой истории. У Освальда Шпенглера были основания назвать придуманную во имя «прогресса» прямолинейную связь – древность, Средневековье, Новое время – полной нелепостью. В одномерности, линейном мышлении он распознал причину «Заката Европы».
Ортега-и-Гассет назвал прогресс «растяжимой тюрьмой», где заправляет всем «человек массы». Последний, будучи сам безликим, видит во всем, и в государстве, анонимную силу. «Вот величайшая опасность, угрожающая сейчас цивилизации: подчинение всей жизни государству… поглощение всей общественной спонтанной инициативы государственной властью, а значит, уничтожение исторической самодеятельности общества, которая в конечном счете поддерживает, питает и движет судьбы человечества» («Восстание масс», вышла в 1930 г.). А Макс Вебер пришел к выводу: все экономические тенденции ведут к возрастанию несвободы.
Тем более тоталитарное государство, которое Бердяев называл «царством сатаны»: государство не смеет касаться духовной жизни человека. Он соглашался с Ницше, что государство есть самое холодное из чудовищ; человек начинается там, где кончается государство. [434] Должно быть, настало время усомниться в традиции, властвующей над умами со времен «Политики» Аристотеля: «Природа государства стоит впереди природы семьи и индивида: необходимо, чтобы целое предшествовало части». Государство, вторичное по отношению к человеку, взяло на себя функции первичной или вечной ценности. Сколько еще времени пройдет, пока государство не назовут «машиной подавления» и полмира втянут в борьбу с ним, отчего государство лишь натянет поводья.
Когда еще старший из славянофилов К. С. Аксаков предупреждал: «На Западе душа убывает, заменяясь усовершенствованием государственных форм, полицейским благоустройством; совесть заменяется законом, внутренние побуждения – регламентом, даже благотворительность превращается в механическое дело: на Западе вся забота о государственных формах»; «Запад потому и развил законность, – продолжает Аксаков, – что чувствовал в себе недостаток правды». [435]
Напомню: стремление к правде , высшей нравственной ценности, присуще русскому уму. Естественно, не к правде факта, а святой правде, исходящей от Святого Духа. Святость – национальная идея России, сколь прекрасная, столь и далекая от реальной жизни. Об «инстинкте правды», присущей русскому человеку, говорил Н. К. Михайловский: «Всякий раз, когда мне приходит в голову слово „правда“, я не могу не восхищаться его поразительной внутренней красотой… Кажется, только по-русски истина и справедливость называются одним и тем же словом и как бы сливаются в одно великое целое. Правда в этом огромном смысле слова всегда составляла цель моих исканий». [436] В «Письмах о правде и неправде» он писал: «…в нас есть почва для проповеди Правды в ее единстве и целостности ».