Классическая драма Востока

Гуань Хань-цин

Киёнага (1752–1815). Ветер. Цветная гравюра.

Веди себя скромней. Но ты толкаешься, ты кулаками Себе дорогу пробиваешь Сквозь тысячные толпы пилигримов. Твои повадки — Бесстыдные — Твою семью позорят, Всем намозолили глаза, В тебя все пальцем тычут И охают: "Смотрите на него! Вот младший сын Торговца маслом Токубэя, И сам оболтус разорен дотла, И скоро Своих родителей дотла он разорит. Он в чайном домике — И

то не может По счету расплатиться, А туда же! Пихается, нос задирает, Бахвалится, дерется, фигуряет. Богач какой нашелся…" Сам скажи: Что тут хорошего? Несчастье, право! Ты должен взять за образец Тахэя, брата твоего. Купец на славу — любо поглядеть. Гроша не промотает понапрасну, Богатство копит помаленьку, Как лепит ласточка свое гнездо. Еще не поздно, Возьмись за ум. Оставь своих дружков беспутных. Трудись. Вникай в торговые дела. Родителям старайся помогать. Да это ведь не для других — Ты в этом счастье сам найдешь, поверь мне. А-а, я вижу: Мои слова тебе не по нутру!

Ты молчишь? Ну, дочка, пойдем скорей. А я опять возьму на руки маленькую твою сестричку… Скорее! А ты, Ёхэй, если ты встретишь по дороге моего муженька, пожалуйста, скажи ему, что мы ждем его в главном святилище.

Хозяин, вот возьми в уплату…

Рассказчик

О-Кити достает из рукава И отдает хозяину харчевни Пригоршню мелочи, И мелким-мелким шагом Она с детьми засеменила Вслед за паломниками По дороге к храму. Дружок Ёхэя, Красномордый Дзэмбэй, Итог подводит всем ее речам И припечатывает:

Дзэмбэй.Ну-ну, Ёхэй! Так эта женщина — хозяйка той лавки, что напротив вашего дома? Личиком пригожа, и повадки такие приятные, кажется, воды не замутит. А на поверку выходит — кремень-баба! Славно же она тебя отчекрыжила!

Ёхэй

Да! Ей всего Лет двадцать семь, Собой еще красива, А уж успела народить Девчонок уйму! Честная жена, Примерная хозяйка, Строгих нравов — Но мне, нет хуже ничего! На погляденье — хороша, А не подступишься! Поди-ка, сунься к ней. Точь-в-точь игрушечная птичка: Посмотришь, как живая! А вкусу нет.

Рассказчик

Дзэмбэй хохочет, и от смеха Еще сильнее багровеет. "И в этот самый миг, Смотрите, появляется Когику. Она уже святому поклонилась И весело идет обратно, Не думая о том, Какая встреча ждет ее. А с нею вместе Идет ее простак-любезник, И следом о-Камэ, вдова, Хозяйка "Домика цветов", За нею по пятам — служанка. Гость — Восковая Свечка Горланит по пути, Как может, песню "Тинцубуси" На грубый деревенский лад: " Тинцу-тинцу-тинтири! Кто первый любовник в театре? Волнует, тин-тин, сердца? Дзиндзаэмон [333] . Кто первый актер на роли Многодумного мудреца? Кодзаэмон. Тинцу-тинцу-тинтири! Кто так умеет играть, Что всех прошибает слеза? Сиродза, Сиродза, Тинцу-тинцу-тинтири". Голоса

333

Дзиндзаэмон… — Здесь упоминаются знаменитые актеры театра Кабуки: Яматояма Дзиндзаэмон (1677–1721), играл первых любовников; Такэсима Кодзаэмон Второй; Сакураяма Сиродзабуро Второй. Яття— крик одобрения "браво!".

Ят-тя!

Ят-тя! Еще раз! Ну-ка, Вот это глотка! Ну что твой соловей! Еще-еще! Вот первый в Осака певец! Рассказчик Не думайте, что пенье Им нравится. Но знают, Что это — денежный мешок поет. Лишь были б деньги, И каждый сразу же готов признать, Что ты мастак в любом искусстве. А между тем — Другие голоса слышны в толпе: "Вы видите? Вот эти трое Идут сюда! Буяны, драчуны!" Ёхэй, Нахмуря брови, Остановился посреди дороги, А за его спиной Два здоровенных парня. Видать по лицам, Что на все готовы. Взглянув на них, Когику испугалась.

Когику

Послушайте, хозяйка! Идти назад По этой же дороге — скучно. К тому же у меня устали ноги. Я предпочла бы Вернуться в лодке по реке…

Рассказчик

И, приподняв подол, Она готова Спуститься на берег, Но прямо на пути Торчит, как мачта, сам Ёхэй, А по бокам Стоят его дружки, Расставив ноги.

Дзэмбэй и Ягоро.А ну-ка, Ёхэй! Поговори с этой девкой по-свойски, покажи ей, что ты мужчина! А если этот свечной огарок вспыхнет, мы подрежем ему фитиль и втопчем его в грязь!

Рассказчик

Они суют сандалии за пояс И скрещивают руки на груди. Вот-вот полезут в драку. Гость От неожиданности словно онемел. Хозяйка и служанка, Совсем растерянны. Они дрожат от страха, Хотят Когику увести. Но раззадоренный Ёхэй Ее хватает за руку.

Ёхэй.Я первый договаривался с Когику. А когда завсегдатай веселого квартала, вроде меня, нанимает девицу, так небось она уж от него не уйдет к другому.

Рассказчик Он тащит за руку ее И силой заставляет сесть На лавку Пред чайным домиком.

Ёхэй.Ты, продажная шлюха, тварь, дешевка! Наболтала мне, что гадатель-де сказал, будто нельзя тебе идти в ту сторону, где стоит храм Нодзаки, а то случится большая беда,

И ни за что Туда ты не пойдешь, — И солгала! Со мной, Ёхэем, Пойти не захотела? А если гость тебе по вкусу, Так наплевать тебе на все гаданья, Пойдешь куда угодно? Ну что? Ну что ты в оправданье скажешь?

Рассказчик

Вот так Ёхэй бранит Когику. Он в ярости глаза таращит. Страшно кровью налились глаза, Ну, сущий демон! Пытаясь успокоить грубияна, Когику кротко отвечает:

Когику.Право, Ехэй, не надо так бушевать из-за пустяков. Все знают, в какой мы тесной дружбе. Кто назовет меня хоть раз, три раза помянет тебя. Ты и я — да мы всегда у всех на языке. Я не пошла с тобой сегодня, это верно, но только ради тебя же самого. Чтобы оберечь твое доброе имя. Ты слишком мне дорог, слишком много ходит про нас разных досужих сплетен.

Зачем ты позволяешь Твоим дружкам подначивать тебя? Мое не изменилось сердце: Богам я поклялась Тебя любить! Смотри: вот письменный обет! [334]

334

Смотри: вот письменный обет! — Такие обеты писались иногда кровью на амулетах, купленных в храме. Любящие клялись богами и буддами.