Клетка. Грудная клетка
Шрифт:
Сначала зашевелились губы. Потом дрогнули сомкнутые веки. Он чуть качнул головой и снова померк. Никого нельзя заставляясь даже двигаться после фибрилляции. Твою мать, нам надо уходить. Я взглянула на свои ладони, все в крови, в его крови. Слеза застыла, так и не скатившись по щеке. Страх. Опять этот ужасный страх, от которого скручивает кишки и невозможно нормально мыслить. Я понимаю, что так нельзя, что мозг вполне мог пережить кислородное голодание, но у нас нет другого выбора.
– Андрей, прошу…
Я слышу ещё один удар по двери. Это последний удар, потому что дверь со стуком рухнула на пол, и в коридоре слышны быстрые шаги, переходящие в бег. Уже возле этого поворота.
–
За дверью слышны приближающиеся быстрые шаги. А потом они резко прерываются звучным ударом, и ещё одним. И женский крик. Удары, удары, снова крик и странный звук, как он дезодоранта. Плевать, что бы это не было, я узнаю потом.
– Беги вниз! – верещит знакомый мужской голос.
– А ты?
– Беги, твою мать! Я тебе помогаю, как ты и хотела! – срывается тот же голос.
Мелкие шажки, быстрые, частые, и в комнатку вбегает Волди. Обескураженная, взъерошенная, в руках какой-то белый пакет. Она подбегает ко мне, падая на колени и проезжая по полу как раз до головы Фейта.
– Держи, – она протягивает мне какие-то таблетки из этого пакета. – Он без сознания?
– Я… я пару раз его током… Зачем таблетки?
– Так…током… – похоже, она также не может ничего сейчас сообразить. – Хм… выпей таблетки, это тебе, чтобы не пошло заражение, у тебя же вся голова разбита.
Стоило только сказать ей это, как вся моя боль вернулась, а вместе с ощущение опасности это стало только хуже. Борьба за дверью все ожесточеннее, я слышу это по крикам и звучности ударов.
– Кто там? – я махаю на двери, открывая упаковку антибиотиков от подруги.
– Артем… Я же говорила, он поможет. Мы… Мы пытались мирно, но Кирилл отказался. Он из-за этого так побил Андрея, я сама слышала по телефону, – Вика вытащила из пакета какой-то шприц и, сняв защитную оболочку с того, воткнула иголку парню в руку. – Поэтому пришлось действовать так. У нас меньше тридцати секунд, – с ужасом оглянулась она на дверь. – Тут есть запасной ход.
– Ход?
– Давай ещё раз током, – введя лекарство, она вытащила шприц и свернула пакет, убирая его в рукав большущего свитера.
Я послушно кивнула и пустила через тело Андрея электрический разряд. Его тело на этот раз среагировала лучше всего: приподнялось над землей, изгибаясь в позвоночнике и снова ударяясь головой о пол.
– Сделай ему искусственное дыхание, – сказала Волди.
Я прижалась губами в окровавленному рту, зажав парню нос. Вдох, чтобы кислород достал до его легких. И ещё один. В этот момент Вика уже успела сбегать за стаканом воды к раковине.
– Отойди. Сейчас придется поднимать его. Открой шкаф и вытащи оттуда всё! Быстрее!
Я в спешке кинулась к шкафу, зацепившись за провода. Открыла дверцы и принялась швырять в угол всё, что лежало на дне. Скрученный матрас, книги, ножи. Сунула один сее в карман, потому что Кирилл отобрал у меня мой нож, когда в первый раз за сегодня полез ко мне в трусы. И я в изумлении обнаружила, что под всем этим барахлом была ещё одна дверца. Я рванула ручку на себя как раз в тот момент, когда за дверью раздался выстрел.
– Поднимай его! – крикнула Волди, кидаясь к двери и закрывая её. – Скорее!!! – она за долю секунды вернулась ко мне и положила руку Андрея на плечо себе, приподнимая его.
Я подбежала к ним, точно так же подхватывая Фейта с другой стороны. Пришлось приложить все силы, чтобы поставить его на ноги. Тяжелый, черт. Ну ещё бы, это ж парень, почти два метра ростом, да и у нас силенок маловато.
– Он должен был очнуться, – в сотый раз повторяла Вика.
Она
– Прости меня… – а затем ещё один выстрел.
– Скорее, мать твою!!! – проорала Вика снизу. – Кидай его сюда!
Я безоговорочно подтолкнула Андрея к яме. Послышалось ругательство и звук уже двух упавших тел.
– Так, с нами все в порядке. Давай сама!
– Куда-то спешишь, красавица?
Я обернулась, застыв одной ногой в проеме. На меня был направлен пистолет, и тот, кто держал его в руках…весь в крови, побитый, запыхавшийся… Этот человек был очень зол.
====== Спасение утопающих ======
POV Андрей
– Бегите! ...
– Вика!!! НЕТ!!!
– Не двигайся, красавица. Грешно играть с убийцей…
Я ничего не помню. Как я оказался в этом подземном ходу? Волди говорит, что времени объяснять что-то нет. То, что в нас стреляли семь секунд назад, ещё ничего не значит. Меня вот побили, и что?! Господи, что я несу? Это же не я. Я просто пытаюсь пройти через все это сквозь смех, как обычно делает – как всегда делает, и сделала бы сейчас – Левчук. Я не знаю, друзья мы или нет с ней, после всего, что она узнала. Я уверен, что она знает хотя бы малую часть всего, иначе не тащила бы меня сейчас по этому тоннелю. Кости ломит, все ноет, и я чувствую, как при ходьбе перекатывается под кожей надколенник, как перетираются друг об друга пара ребер, как невозможно практически двигать челюстью, потому что меня много раз ударили по лицу. Мне побили, чтобы убить, чтобы я не мог спастись, чтобы меня не спасли. Я помню, как Кирилл орал в трубку, матерился так громко, что трещали стены. Я помню его разгневанное лицо, его остервенелый взгляд, когда он говорил мне эти вещи. А потом сказал – в очередном приступе умиротворения – чтобы я все забыл, что это все ложь. И я не знаю, это он издевается надо мной или нет.
Её увели, и дальше все как в плохом фильме. Меня загнали в знакомый до боли подвал, вернее, в комнату, которая к нему примыкала. Кирилл приказал всем выйти, и принялся за меня. Сначала он говорил со мной о жизни, плел какую-то фигню о смысле существования. Я даже не знал, как на это отреагировать, и сумасшедшему это не понравилось. Он избил за молчание. А потом, когда я решил ответить ему, попросить остановиться, получил ещё и за это. Про «розочку» знаете? Вот почему я сейчас чувствую, как под кожей, а может, уже и не под кожей, перекатывается кость. Он требовал от меня что-то. Все орал про деньги, которые я не заслужил, про то, что это все моя вина. Да в чем я виноват? Кроме Кирилла, ко мне никто не приходил. В те моменты, когда я был один, на меня накатывало чувство безысходности. Я хотел убежать. Я знал, что здесь есть ещё один ход, тайный, который выходит в тоннель, к одной из веток метро, но точных данных, где он, у меня не было. Было больно ходить, казалось, легкие наполнены не воздухом, а кровью. Я уже с трудом мог подняться к середине недели. И пусть я был бесполезен, Кирилл все равно каждый день приходил ко мне за новой долей эндорфинов. Его счастье было в чужих криках, он упивался чужой болью. Возможно, у меня было помутнение рассудка, но он прошипел с очередным ударом, что изнасилует меня. Не знаю даже, что его остановило: обычно ведь он с Ромой именно так. Нет, конечно, я был безумно рад, что этот извращенец не растлил меня. Но причина, по которой он этого не сделал, была по ужасности равна изнасилованию.