Ключ

Собко Вадим Николаевич

А на сердце — печаль и тревога, все переплелось: и смерть Ольги Степановны, и беспокойство за Ларису. Что это за компания завелась у нее? Хотя, в сущности, какое ему дело? Пусть сама разбирается в своих делах…

Тишина, покой и грусть в его заваленной книгами квартире. Молчит детский телефон, никогда уже не отзовется голосом Ольги Степановны.

С завтрашнего дня он начнет жизнь по новой программе. Оглядел свою комнату и улыбнулся ей, как можно улыбнуться доброму живому существу: «Я запустил тебя немного, но теперь у меня будет свободное

время после работы и кое-какие деньги, ведь я радиомонтажник пятого разряда и получаю двести пятьдесят рублей, иногда и побольше, сделаю тебя такой уютной, как игрушку, чтобы девушка, которая когда-нибудь заглянет к нам, сказала: «Ой, как здесь хорошо!»

И вдруг рассердился на себя за эти мысли: нашел время! Вновь посмотрел на телефон, неожиданно для себя нажал кнопку, поднес трубку к уху — нет, не бывает чудес на свете: Ольги Степановны не стало, но в памяти остался ее прокуренный голос, ее добрые слова… И ее жизнь.

На другой день с портфелем в руке, в котором лежала бутылка шампанского, он позвонил в Лилину квартиру. Дверь открыла Гафия Дмитриевна и испуганно отпрянула, загородив вход в комнату Лили.

— Как поживаете, Гафия Дмитриевна, все ли в добром здоровье?

— Все здоровы, будь здоров и ты, проходи ко мне, — проговорила Гафия Дмитриевна, с опаской поглядывая на Демида.

— А к Лиле вы меня уже не пускаете? — спросил Демид, слыша доносящийся из-за двери мужской голос.

— Понимаешь… — Женщина пыталась что-то объяснить, но тут дверь в комнату распахнулась и на пороге появилась Лиля.

— Что случилось, мама? Мы с Омаром всегда рады гостям. Проходи, Демид. Знакомься, мой жених Омар Назири, сегодняшний студент политехнического института и будущий эмир, или по-нашему король. Правда, королевство не очень большое, но богатое.

Навстречу Демиду поднялся темнокожий юноша и протянул на удивление мягкую и гибкую с длинными пальцами руку.

— Очень рад познакомиться с друзьями Лили.

Произнеся имя девушки, он сделал ударение на последнем слоге, и от этого оно стало незнакомым, будто бы иностранным. Волосы, причесанные на косой ряд, блестели от брильянтина, на смуглом лице ослепительно сияли белки глаз и зубы.

— Извините, — немного смущенно сказал Демид, — я, собственно, к Гафии Дмитриевне.

— Почему? — строго спросила Лиля.

— Поблагодарить за все доброе, что она сделала для меня.

— Проходи, раз уж пришел, садись к столу, — овладела положением Гафия Дмитриевна, — пожалуй, сейчас выпить шампанского самое подходящее время.

— Мама, как всегда, права: я выхожу замуж и, возможно, когда-нибудь стану шахиней, — объявила Лиля.

— Вполне вероятно, — сказал Омар, — но только в том случае, если я стану эмиром. И потому должен предупредить честно: отец мой, да продлит аллах его дни, еще молодой, ему только сорок четыре года, так что стать супругой эмира у тебя шансов немного.

— Ничего, — уверенно сказала Лиля, — там посмотрим.

— Вы прекрасно владеете русским языком, — удивился Демид.

— Я на пятом курсе политехнического, — сказал будущий король, — было время выучиться. Я лично считаю, что каждое дело, за которое берешься, надо доводить до конца. Так и с языком.

— Хорошее правило, — сказал Демид. Будущий король маленького эмирата нравился ему все больше и больше. — Но согласитесь, немного странно: сын эмира — и учится в Советском Союзе…

— Ничего в этом нет странного, — ответил Омар, — у вас учатся разные студенты, и далеко не все они коммунисты. Образование в Советском Союзе, я имею в виду техническое образование, лучше и дешевле, чем в других странах. Мой эмират очень богатый, но все равно деньги надо считать — на то они и деньги.

— Вот что правда, то правда, деньги надо считать, — сказал Демид и вздохнул с облегчением, как человек, стряхнувший с плеч тяжелую ношу. — До того это справедливо, что прямо смешно. — Он рассмеялся без видимой на то причины, и Гафия Дмитриевна поняла его по-своему, сверкнула на Демида колючими глазами остро и настороженно и, встав из-за стола, позвала:

— Выйдем-ка на минутку.

— Нет, сначала надо выпить, — потребовала Лиля и, как из пушки, выстрелила пробкой из бутылки. — Люблю, когда стреляет.

— Я тоже, — заметил Омар.

— Ты же, наверное, мусульманин, — сказал Демид, не замечая, что перешел с эмиром на «ты», — а мусульманам нельзя.

— Можно, — ответил будущий король, — религия давно отреклась от смешных нелепостей.

— Тогда — за ваше счастье! — провозгласил Демид.

Они выпили холодное, шипучее вино, и тогда Гафия Дмитриевна увела все-таки Демида в другую комнату.

— Что же ты: Ольга Степановна умерла, а ты смеешься?

— Она бы меня поняла. Смеюсь оттого, что на душе полегчало: работа моя у вас окончилась. Передумал я покупать дом.

— Почему передумал? Лилькино замужество охоту отбило?

— Угадали, Гафия Дмитриевна. Без нее зачем мне дом?

— Откуда ты узнал, что она надумала?

— Раньше намекала…

— Ох! Мне эта свадьба, — вдруг горестно пожаловалась женщина, — как нож в сердце. Так все хорошо шло, поженились бы вы с ней, домик купили, деток народили славных, курочек развели бы, поросят… своя бы свининка к празднику… Так нет же, взбрело ей в голову стать шахиней! Он, конечно, богатый, видел, какие кольца на пальцах.

— Что-то внимания не обратил…

— Потому что простак. А у него золото, и не дутое, а литое, массивное. Ну да ладно, видно, окончилось наше с тобой сотрудничество. Но все-таки, в крайнем случае, если я обращусь к тебе, помоги. Понимаешь, есть люди…

— Понимаю, — ответил Демид и встал. — Все хорошо, Гафия Дмитриевна, и всегда, если будет очень нужно, я к вашим услугам.

Из соседней комнаты доносилась музыка, энергичный танцевальный ритм.

— Танцует, а у меня душа не на месте, — жалобно проговорила женщина. — Растила, растила, лелеяла и на тебе: увезут на край света.