Ключ
Шрифт:
…Демид думал, что будет много хлопот с организацией похорон, а оказалось, что друзей у Ольги Степановны много, два часа шли и шли люди к гробу, стоявшему в большом и светлом зале, где звучала тихая, торжественно-печальная музыка. Потом пятнадцать пионеров вынесли красные подушечки, на каждой из которых лежали ордена и медали: боевые и трудовые награды заслуженной учительницы Ольги Степановны Бровко. Какие-то пожилые люди, ее бывшие ученики, обнимались, неожиданно встретив друг друга. Когда-то Ольга Степановна вела их через чащобы букваря, теперь они стали рабочими и артистами, инженерами и врачами. И Демиду на минуту показалось, будто высокий, ярко освещенный зал, в середине которого стоял гроб, походит на большую гостиную, где хозяйка собрала своих старых друзей для последнего прощания.
И эта минута настала. Демид подошел к гробу и поцеловал холодные губы своей учительницы. Солнечный луч скользнул по восковому лицу, и Демиду показалось, будто оно улыбнулось. Так и унес он в душе на всю жизнь эту ласковую улыбку.
Потом был путь в автобусе на Байково кладбище. «Какая здесь буйная зелень», — почему-то подумалось Демиду. Слова над могилой, громкие удары первых пригоршней земли, а потом целая пирамида из венков и… абсолютная тишина.
Демид вдруг осознал, что стоит перед этой горой из цветов не один, кто-то был рядом, и это присутствие постороннего человека раздражало, нарушая течение тяжелых, но, как ни странно, уже не столь болезненно-горьких мыслей. Оглянулся: Лариса. Стоит и смотрит на портрет, врезанный в грань зеленой пирамиды. Взглянув на Демида, девушка тихо проговорила:
— Вот тоже прощаюсь с Ольгой Степановной…
— Разве ты ее хорошо знала?
— Лучше, чем ты думаешь. А сейчас поехали домой, не нужно тебе здесь долго оставаться.
«Она же только что перешла в десятый класс, — подумал Демид, — а разговаривает, как старшая…»
Молча доехали до Борщаговки.
— У тебя есть немного свободного времени? — спросил Демид.
— Конечно.
— Помоги мне… перенести книги.
Они нашли управдома, Стеллу Ивановну Громову, и та, увидев Демида, встретила его, как своего спасителя.
— Выручи, пожалуйста, — попросила Громова, — выброси всю эту рухлядь из квартиры. Понимаешь, когда жилец уезжает, я от него требую убрать, вымыть квартиру и уж потом даю справку о выписке из домовой книги. А здесь… Может, подружка твоя поможет?
— Помогу, разумеется.
— А ключи потом принесете мне. Если что захочешь, возьми себе. Кому это старье нужно?
В квартире Ольги Степановны еще держался слабый запах табака и кофе.
— Ты не куришь? — спросила Лариса.
— Нет. А ты?
— Иногда. Когда захочется немного пофасонить.
— Брось, — строго сказал Демид.
— Хорошо, брошу, — покорно согласилась девушка, и вдруг лицо ее осветилось улыбкой, не очень уместной в эту минуту. — Послушай, Демид, ведь в эту квартиру в скором времени переедут новые жильцы, и наверняка это будет молодая пара, потому что квартира маленькая… Давай приготовим им подарок; сделаем здесь все так, чтобы они сразу почувствовали себя, как дома.
— Прекрасно придумала, Лариска, а ты, оказывается, не такая легкомысленная, как тебя охарактеризовал твой дед Аполлон Вовгура.
— Аполлон Вовгура был ярчайшей личностью, — быстро подхватила девушка. — А вот почему он свое внимание остановил на тебе — и по сей день для меня остается загадкой. И в этом причина того, что я тоже заинтересовалась тобой. Не мог он ошибиться, должно в тебе быть что-то необыкновенное. Может, это я по своей глупости не вижу.
— Во мне и нет ничего необыкновенного, — сказал Демид. — Ты, выходит, права.
— Нет, все-таки должно что-то быть.
Они работали до самого вечера, и когда все было вымыто, вычищено, расставлено по местам, позвали Громову.
— Принимайте квартиру.
— Я же сказала: все выбросить.
— А разве так хуже?
И вдруг Громова, эта вечно озабоченная и чем-то недовольная женщина, улыбнулась.
— Повезло кому-то. Хорошо придумал, Демид.
— Это не я придумал — Лариса.
— Неважно, кто придумал. Важно, что хорошо сделали. Спасибо.
И снова улыбнулась, на щеках заиграли лукавые ямочки, и лицо вдруг помолодело, стало добрым и привлекательным.
— Ко мне не зайдешь? — спросил Демид Ларису.
— Нет, спасибо. Как-нибудь в другой раз. Сейчас, наверное, отец ждет.
— Спасибо тебе.
— Ну что ты! Не за что, — и побежала вниз, забыв о лифте, каблучки звучно процокали по ступеням, словно отбивали чечетку.
— Хорошенькая девочка, — вдруг сказала Громова. — А будет еще краше. И все же не женись на ней…
Демид оторопело взглянул на женщину, не поверив своим ушам.
— Жениться?.. Я вообще не собираюсь жениться. Что это вам взбрело в голову?
— Хотела тебя предупредить… Понимаешь, я не один день живу на свете и заметила, что дурные люди липнут к дурным, как иголки к намагниченным ножницам. Может, я ошибаюсь, и Лариса неплохая девочка, но почему-то она всегда оказывается в центре сомнительной компании… Хотя, извини, конечно, если я сказала что-то не так… Только знаешь, если ты имеешь на нее влияние, то отвлеки ее от дурной компании, где верховодит этот адвокат…
— Тот, что с бородкой?
— Вот видишь, и ты знаешь… Сам он сухим выйдет из воды, скользкий, как уж, а Ларису мне жалко. Запутается — потом не выберется. Впрочем, не моя печаль. И ты ей не брат и не сват, пусть сама думает. Счастливо тебе!
Повернулась и пошла вниз по ступеням, видно, тоже забыв о лифте. Выходит, и управдому этот разговор был неприятен. Демид постоял немного, раздумывая, посмотрел на дверь, которая не один раз распахивалась, впуская его в уютную, пропахшую табаком и кофе комнату старой учительницы, и медленно направился к себе.
Книги высились вдоль стен внушительными стопами. Какую прекрасную библиотеку подарила ему Ольга Степановна! И не только библиотеку, подарила и время для чтения! Он же теперь свободен, как вольная птица! Вот только сходит к Гафии Дмитриевне, в последний раз, скажет, что ее наряды ему больше не нужны. Потом купит бутылку шампанского и отправится к Колобку, отдаст ему долг, до последней копеечки, с великой благодарностью. Они выпьют по бокалу шампанского и распрощаются, как мужчина с мужчиной, а на прощание Демид обязательно скажет Трофиму Ивановичу, что в случае необходимости всегда готов прийти ему на помощь.