Книжный мотылек. Гордость
Шрифт:
— Ближайший, — неожиданно хитро улыбнулся мне Петер, и подставил руку. — Поторопимся, ma ch`ere.
К моему огромному облегчению, никак не дававшаяся мне сложная система расстановки танцующих на императорском балу, оказалась головной болью не столько танцоров, сколько распорядителей — нам с Петькой не только указали необходимое место на паркете, но и проследили, чтобы мы заняли именно его. На этом неожиданности от братьев Соло не кончились — как только мы развернулись друг к другу для поклона, Петька с невозмутимым видом заметил:
— Птичка просила передать тебе привет.
Клянусь,
«Петька все-таки голова», — думала я, кружась в вальсе с участником моего первого и единственного подросткового бунта. — «Вальсовый котильон „с выбором“ — отличная возможность переговорить без посторонних ушей». Танцевать с Петькой оказалось на удивление комфортно и легко — без сомнения в танце ведущим был он, но танец с ним был скорее равноправным партнерством. И да, этот вальс существенно отличался от вальса в Лукоморье, который я старательно пыталась забыть.
Наконец распорядитель подал команду остановиться, и мы, довальсировав до нашего места, остановились в ожидании. Правила этого котильона были просты — пара, оставшаяся в круге, разбивалась, и дама выбирала кавалера, а кавалер — даму, из которых составлялась вторая пара. Сделав вместе тур вальса, пары расходились — предыдущие выборщики возвращались на свои места, а оставшиеся в круге, в свою очередь, делали новый выбор. Единственное, что требовало внимание — не выбирать уже танцевавших людей, таким образом, рано или поздно тур вальса с незнакомцем или незнакомкой делали все. Первый выбор нас не коснулся, и мы с Петькой получили прекрасную возможность поговорить.
— Ты видел Соню? Когда? Как? — Я понимала, что со стороны мы с Петькой, перешептывающиеся с широченными улыбками, выглядим должно быть странно, но ничего не могла поделать. Радость от встречи со старыми знакомыми, весточка от кузины Сони, молчание которой, не смотря на мое бравирование, оказалось достаточно болезненным — все это рвалось наружу, сквозь светскую маску, которую было просто невозможно удержать.
— Мы летали на Кериму, — отозвался Петька. — Изначально мы летели на Кериму для того, чтобы увезти Соню домой. Её муж решил, что так будет лучше.
— Муж хотел её отослать? Одну? — Опешила я. — Что за бред? Он её совсем не любит?
— С чего ты взяла? — Удивился Петька. — Наоборот. Да я боялся, что на них глядючи, кариес заработаю — такой сироп! Зубы сводило!
— Тогда тем более не понимаю! — Возмутилась я. — Да расскажи ты толком!
— Ну, Сай, муж её, боялся за её безопасность, вот и настаивал на отлете.
— Тогда почему она осталась? И почему он не мог улететь с ней? Что-то изменилось? Ей там больше не опасно?
— Погоди, не все сразу, — взмолился Петер, и тут судьба в виде «водящей» дамы оказалась к нему благосклонна, и Петька отправился в круг, бросив на меня выразительный взгляд.
Оттанцевав положенные фигуры, Петер, не мудрствуя лукаво, выбрал меня, шепнув, что «быстренько отстрелявшись мы выгадаем еще несколько минут на то, чтобы поговорить». Я была не против: очарование императорского бала — очарованием, но узнать про Птичку «из первых рук» было гораздо важней и интереснее.
— Итак? — Требовательно спросила я, проводив случайного кавалера глазами.
— Итак, — вздохнул Петька. — Понимаешь, в чем дело…
— Не понимаю, — тут же согласилась я. — Но если ты объяснишь подробней…
— О боже! — Петька картинно, но негромко застонал. — Дело в том, что Соне там действительно опасно. Но, как выяснилось, её отлет может повлечь всякие негативные последствия для жизни её мужа. Короче, если она улетит — он умрет.
— Его убъют? — Ахнула я, тут же принимаясь соображать, к кому из Старших Лисси я могу сунуться с этой информацией, и почему они не вмешиваются в происходящее.
— Да! Нет! Не совсем! — Петька, имеющий привычку встряхивать кудрями, с трудом удержался от этого жеста, видимо вспомнив об укладке и страданиях куафера над ней. — Мил, там все сложно, долго объяснять. Мы с Пашкой обязательно нанесем тебе визит «как большие», и расскажем подробности. Пока диспозиция такова, что Соня осталась на Кериме. Видишь ли, она почему-то очень сильно привязалась к этому драному песчаному коту, который по дурацкому стечению обстоятельств стал её мужем.
— Петька, да ты ревнуешь? — Я не поверила своим ушам.
— Самую малость, — даже не стал отпираться тот. — Не то, чтобы Сонин образ был запечатлен в моем сердце, и я красиво страдал по ней при полной луне… Ну, или некрасиво при свете солнце… Но когда вдруг появляется какой-то хмырь, и выясняется, что у него появились права на твою хорошую подругу — это достаточно болезненно… Пусть даже вас и не связывает ничего больше детских шалостей и виртуального общения.
На этом разговор был прерван распорядителем — котильон заканчивался, и мы с Петером, влившись в общее движение, сделали завершающий тур вальса. Когда мы возвращались к тетушке, я с удивлением заметила, что она осталась в одиночестве.
— Кого-то ищешь? — Нагнувшись почти к самому уху, тихо выдохнул Петер. — Неужто Пашку?
— Не делай так! — Возмутилась я, и решила, что прямо сейчас вооружусь веером, чтобы иметь управу на нахалов.
— Как? Вот так? — Невозмутимо осведомился он, снова обдав мне щеку теплым дыханием. Но, получив в ответ мой возмущенный взгляд, отодвинулся на приличествующее расстояние, и принялся объяснять. — Мил, это Императорский бал. Все кавалеры обязаны танцевать, хотят они того или нет. В каждый полк, расквартированный в Веллингтоне, чтоб ты знала, приходит разнарядка — сколько человек обязано протирать подошвы на паркете. Вот мы с Петькой, как самые молодые, и прозябаем по балам. Разве об этом мы мечтали?