Книжный вор
Шрифт:
Внутри: подавленная, растерянная и убитая.
Не кривлю душой (понимаю, что уже слишком много жалуюсь) – я еще не оправился от Сталина в России. Так называемой «второй революции» – истребления собственного народа.
И тут Гитлер.
Говорят, война – лучший друг смерти, но мне следует предложить вам иную точку зрения. Война для меня – как новый начальник, который требует невозможного. Стоит за спиной и без конца повторяет одно: «Сделайте, сделайте…» И вкалываешь.
Часто я пытаюсь припомнить разрозненные кусочки прекрасного, которые я в то время тоже встречал. Перелопачиваю свое собрание историй.
Вот и сейчас я нашел одну.
Мне кажется, половина ее вам уже известна, и если пойдете со мной, я покажу вам остальное. Покажу вторую половину книжной воришки.
Сама того не зная, она готовится к огромному множеству событий, о которых я упомянул всего минуту назад, но и вас она тоже ждет.
Она носит снег – представьте себе, в подвал.
Полные горсти мерзлой воды кого хочешь заставят улыбнуться, но никому не помогут забыть.
Смотрите, вот она. СНЕГОВИК
Начало 1942 года для Лизель Мемингер кратко описывается примерно так:
Ей исполнилось тринадцать лет. Грудь у нее еще оставалась плоской. У нее еще не начались кровотечения. Молодой человек из подвала теперь был у нее в постели.
*** ВОПРОС И ОТВЕТ ***
Как Макс Ванденбург
оказался в постели Лизель?
Он упал.
Мнения были разные, но Роза Хуберман заявила, что корень зол – прошлое Рождество.
24 декабря было голодным и зябким, но был и крупный плюс – никаких долгих визитов. Ганс-младший одновременно стрелял в русских и продолжал бойкотировать семейное общение. Труди смогла заехать только в выходные перед Рождеством, на несколько часов. На праздник она уезжала с семьей, где работала. На каникулы для совершенно иного класса Германии.
В сочельник Лизель принесла в подарок Максу две пригоршни снега.
– Закрой глаза, – сказала она. – Вытяни руки.
Как только снег перешел из рук в руки, Макс поежился и рассмеялся, но глаз не открыл. Сначала он лишь наскоро попробовал снег, позволив ему впитаться в губы.
– Это сегодняшняя сводка погоды?
Лизель стояла рядом.
Она тихонько тронула Макса за рукав.
Тот снова поднял ладонь ко рту.
– Спасибо, Лизель!
Таково было начало самого чудесного на свете Рождества. Мало еды. Никаких подарков. Зато у них в подвале был снеговик.
Доставив первые пригоршни снега, Лизель убедилась, что на улице никого нет, а потом вынесла из дому все
Раз уж все по-честному, Лизель первой бросила снежок в Макса и получила ответный в живот. Макс даже бросил один в Ганса Хубермана, когда тот решил заглянуть к ним.
– Arschloch! – взвизгнул Папа. – Лизель, дай-ка мне снега. Полное ведро! – На несколько минут они забыли. Визга и выкриков больше не было, но то и дело вылетали короткие смешки. Ведь они были всего лишь люди, они играли в снегу, но в доме.
Папа поглядел на полные снега кастрюли.
– А что будем делать с остальным?
– Снеговика, – ответила Лизель. – Надо слепить снеговика.
Ганс покричал Розу.
В ответ ему швырнули привычное:
– Что там еще, свинух?
– Спустись-ка, а?
Когда жена появилась, Ганс Хуберман рискнул жизнью, броском отправив в нее великолепный снежок. Совсем чуть-чуть промазав, тот ударил в стену и рассыпался, дав Маме повод ругаться, не переводя дыхания, довольно долго. Пробранившись, Роза спустилась и помогла им лепить. Потом даже принесла пуговицы для глаз и носа и кусок бечевки для снеговиковой улыбки. И даже шарф и шляпу надели на снеговика, росту в котором было всего полметра с небольшим.
– Это карлик, – сказал Макс.
– Что будем делать, когда растает? – спросила Лизель.
У Розы уже был готов ответ:
– Ты его подотрешь, свинюха, да скоренько.
Папа не согласился:
– А он не растает. – Он потер руки и подышал в них. – Тут такой мороз.
И хотя снеговик все же растаял, где-то в душе каждого из них он так же гордо и высился. Наверное, стоял у каждого перед глазами, когда они в тот сочельник наконец заснули. В ушах звучал аккордеон, в глазах маячил снеговик, а Лизель еще и думала о словах Макса, когда простилась с ним у камина.
*** РОЖДЕСТВЕНСКОЕ ПОЗДРАВЛЕНИЕ ОТ ***
МАКСА ВАНДЕНБУРГА
– Часто мне хочется, чтобы это все
скорее закончилось, Лизель, но тут ты обязательно
берешь и делаешь что-нибудь такое
– например, спускаешься в подвал
со снеговиком в руках.
Увы, тот вечер предвещал Максу резкое ухудшение здоровья. Первые симптомы были довольно невинны и типичны. Постоянный озноб. Дрожащие руки. Участившиеся видения боксерского матча с фюрером. И лишь когда его перестали согревать отжимания и приседания, он забеспокоился всерьез.