Княжна Дубровина
Шрифт:
— Я надюсь, что я буду жить съ папочкой въ собственномъ дом, а въ свтъ буду здить съ тетушкой, но пока это секретъ
— Вотъ это хорошая новость! сказалъ Новинскій, — и знаете ли, при такихъ условіяхъ мы можемъ многое затять и повеселимся на славу.
— Напримръ? спросилъ Ваня.
— Да хотя бы благородный спектакль.
— Браво! браво! непремнно, подхватили вс съ увлеченіемъ.
— Сыграемъ! сыграемъ! сказалъ восторженно Томскій, — и что-нибудь серьезное, а не какой-нибудь пустенькій водевильчикъ!
— Конечно, подхватилъ брать его, — что-нибудь изъ Шиллера: Марiю
— Куда занесся! сказалъ смясь Ваня.
— И скука адская, сказалъ Митя.
— Шиллеръ — скука! воскликнуль Томскій съ негодованіемъ. — Я удивляюсь, что вы…
— Погоди, погоди, подхватилъ Новинскій прерывая его, — не птушись пожалуста. Шиллера твоего никто обижать не сбирается — только зеленъ виноградъ!
— Какъ такъ? спросилъ Томскій.
— А такъ. Не ты ли берешься сыграть роль Маріи Стюартъ?
Вс покатились со смху глядя на неуклюжаго Томскаго, на его круто вьющіеся волосы, непокорные и всегда торчавшіе вихрами.
— Дешевый умъ — зубы скалить, сказалъ онъ глядя досадливо на Новинскаго.
— Я говорю одну голую правду — кто жь возьмется за такія роли? предлагать играть трагедію, надо быть или дерзкимъ невждой, или такимъ энтузіастомъ какъ ты. Вотъ за этотъ-то энтузіазмъ…
— Надо мною и потшаются, сказалъ Томскій печально.
— Нтъ, за это васъ любятъ, сказала Анюта, — и цнятъ васъ!
— И многое нелпое теб прощаютъ. Но къ длу. Итакъ, мы устроимъ спектакль, не правда ли, княжна? и обойдемся безъ трагедій Шиллера, чтобы людей не насмшить, а ужь поскромне выберемъ что-нибудь, себ по силамъ.
— Конечно, конечно!
— И вы будете играть, княжна?
— Съ восторгомъ, съ наслажденіемъ, сказала Анюта.
— И я, и я, непрменно, закричала Лиза.
— И играть будемъ и будемъ здить въ театръ. Мы абонируемся и въ русскій театръ и въ оперу, не правда ли, папочка? воскликнула Анюта.
— Какъ хочешь, милая, если теб это пріятно.
— Ахъ, какъ будетъ весело, сказала Анюта съ неописаннымъ одушевленіемъ. — И въ театръ, и на балъ, и въ оперу, — и потомъ домой, пить чай, говорить, разсказывать, болтать… вотъ будетъ веселье, вотъ будетъ радость.
— И верхомъ будемъ здить въ манеж, карусель устроимъ при вечернемъ освщеніи съ музыкой, сказала Нина Блорцкая.
— Это я не знаю, что такое, сказала Анюта.
— Узнаете, отвчалъ Новинскій, — это очень весело. Музыка играетъ, а верхомъ исполняютъ подобіе кадрили, или разныя фигуры составляютъ и рысью и въ галопъ. Я прошлаго года видлъ карусель, только дамы ужь очень плохо здили верхомъ.
— Пожалуй я и не съ умю, сказала Анюта.
— Выучитесь, это не мудрено. Вы въ пол хорошо здите.
Завтракъ кончился. Вс встали. Доложили, что экипажи поданы. Начались сердечныя, но ввиду близкаго свиданія и столькихъ удовольствій веселыя прощанія и проводы.
— Итакъ, до скораго свиданія, говорили узжавшіе.
— Да, конечно. Я надюсь быть въ Москв около половины октября; надюсь, что папочка уступитъ общимъ нашимъ просьбамъ, и мы поселимся вмст. Я ужь писала моему опекуну, чтобъ онъ приказалъ пріискать намъ домъ.
Когда вс ухали, Митя сказалъ Анют:
— Я удивляюсь, что ты такъ распоряжаешься будущимъ. Все это одни воздушные замки и я пари держу, что они не сбудутся.
— Зачмъ ты каркаешь какъ ворона осенью на черномъ суку! воскликнула съ досадой Лиза.
— Какъ это изящно, сказалъ ей Митя вспыхнувъ; — Надо признаться, что ты блещешь воспитаніемъ! Изъ рукъ вонъ дурно воспитана!
Анюта и Маша смутились. Он не оправдывали заносчивости Лизы, но еще больше раздосадованы были словами Мити, но сочли за лучшее промолчать. По отъзд гостей въ дом водворилось относительное молчаніе и тишина. Анюта распредлила день свой, и миссъ Джемсъ опять вошла въ свою роль. Она взялась понемногу воспитывать Лизу, и пока Анюта рисовала, читала ей вслухъ и по прежнему удачно выбирала книги для чтенія; она везд сопровождала Анюту, ибо Анюта знала, что папочк такъ это угодно. Впрочемъ Анюта сблизилась со своею Англичанкой. Она оцнила ея качества, правдивость, прямоту, строгое исполненіе долга и даже ея сердечность далеко скрытую за напущенною воспитаніемъ и обстоятельствами холодностію, чисто вншнею. Анюта посл нервыхъ волненій, восторга и радости свиданія со своими, прізда въ свое прелестное Спасское, опомнилась и принялась за жизнь аккуратную, съ назначенными для занятій и удовольствій часами. Она не доводила этого до педантства, охотно оставляла занятія, если папочка или Маша приходили къ ней, но не позволяла молодымъ сестрамъ мшать ей. Особенно любила она рисовать и намревалась зимою серьезно заняться этимъ. Уже конецъ іюля приближался, и минуло ровно пять недль съ тхъ поръ какъ Анюта пріхала въ Спасское, когда поутру вошелъ къ ней буфетчикъ, который несъ свой носъ и голову выше небесъ и бормоталъ изъ важности пуще прежняго.
— Ваше сіятельство, сказалъ онъ, — я издержалъ вс собственныя деньги, не считая возможнымъ при гостяхъ безпокоить васъ. Пожалуйте денегъ, рублей сто или двсти.
Цифра поразила Анюту.
— Но я дала теб сто рублей, когда пріхала, сказала она.
— Помилуйте, ваше сіятельство, сказалъ не скрывая улыбки буфетчикъ большаго тона, — это такая бездлица.
Анюта вспыхнула, но сдержалась.
— Сто рублей для закуски не бездлица. Счетъ, подайте мн счетъ.
— Я, признаться сказать, велъ счетъ не совсмъ аккуратно…
Анюта взглянула.
— То-есть, поправился буфетчикъ большаго тона, я велъ его, но въ черняк, онъ хорошо не переписанъ, я не зналъ, что вашему сіятельству будетъ угодно входить въ такія пустяковскія мелочи.
— Счетъ, сказала Анюта немного отрывисто, — я не выдаю денегъ не прочитавъ счета, и позовите ко мн Ульяну Филатьевну.
Ульяна пришла.
— Ульяна Филатьевна, сказала Анюта, — ко мн приходилъ буфетчикъ, который получилъ сто рублей для закуски, когда я пріхала. Онъ говорить, что онъ затратилъ свои деньги и считаетъ, что это бездлица.
— Ему все бездлица. Онъ у меня забралъ столько сахару, чаю, кофе, что я отъ роду моего и даже при старомъ княз не слыхивала о такомъ количеств.
— Какъ же вы мн не сказали.
— Вы ничего мн не изволили приказывать, а управитель приказалъ выдавать, что потребуетъ буфетчикъ. Когда я ему замтила, что много, онъ почитай обругалъ меня и сказалъ: не мое дло. Я не смла. Всякой провизіи и для повара вышло страсть что.
— Но кто же платилъ за провизію?
— Управитель. Вы на меня, ваше сіятельство, не гнвайтесь, я тутъ не при чемъ.