Княжна Дубровина
Шрифт:
— Какъ? Ты не забыла этого, Анюта?
— Ничего я не забыла; какъ могла я забыть какъ мы жили, что думали и чего желали?
— Но разв ты не находишь, что такую огромную лошадь назвать Мышенкомъ смшно, а другую Мальчикомъ ужь черезчуръ глупо, сказалъ Митя.
— Называйте своихъ лошадей, какъ хотите, но моя лошадь останется Мышенкомъ, а мн все равно, если будутъ смяться.
— И я также, сказалъ Ваня, — моя останется Мальчикомъ. Положимъ имя не изъ щегольскихъ, но это мечты нашего дтства, которыя теперь, благодаря Анют,
И вотъ стали они здить каждый день; здили всюду, и по полямъ, и по лсамъ, и по оврагамъ, заросшимъ зеленью. Часто здили они пить чай въ лсъ и возвращались поздно со смхомъ и пснями, какъ въ К*. Анюта пла прелестно, у ней былъ сильный сопрано, и въ хор звонкій ея голосъ лился и оглашалъ вечерній воздухъ, простою, но дорогою ея сердцу русскою пснью. Какъ въ дтств она пла:
Ахъ по морю, ахъ по морю, Ахъ по морю, морю синему.Немного заунывный напвъ этой псни не гармонировалъ вполн съ радостными веселыми нотами и сіяющимъ выраженіемъ ея прекраснаго личика. Жизнь текла согласная, веселая, шумная, ибо вс они были молоды, да и старшіе не слишкомъ стары. Маш минуло тридцать пять лтъ, а папочк, еще очень моложавому, стукнуло только пятьдесятъ пять лтъ. Вскор прибавились къ ихъ семейному кругу новыя лица. Они познакомились съ сосдями, которыхъ Анюта и прежде видала въ Москв. и наконецъ Анюта имла удовольствіе увидть у себя своихъ пріятельницъ Блорцкихъ, которыхъ пригласила погостить. Он пріхали съ матерью на дв недли и имъ отвели одинъ изъ флигелей. Блорцкіе и Митя однажды вспомнили о Томскихъ и Новицкомъ, съ которыми Митя былъ знакомь по университету, и просили Анюту пригласить и ихъ.
Анюта пришла въ восторгъ.
— Конечно, конечно, воскликнула она.
— Такъ я напишу, сказалъ Митя, — отъ твоего имени. Теб писать самой къ молодымъ людямъ неприлично.
— Конечно, сказала Анюта.
Миссъ Джемсъ шепнула ей что-то.
— Погоди, сказала Анюта Мит, — я пойду и спрошу у папочки.
— Какая ты стала формалистка, разумется, онъ ничего противъ этого не скажетъ.
— Все-таки, безъ его позволенія я не могу.
И Анюта отправилась въ кабинетъ папочки.
Но это оказалось не такъ легко. Долинскій былъ человкъ старомодный, старыхъ понятій и пріемовъ. Онъ былъ очень привязанъ, щепетильно привязанъ къ приличіямъ и придавалъ всякому шагу Анюты слишкомъ большую важность, и притомъ помнилъ свой разговоръ съ Варварой Петровной. На желаніе Анюты позвать Томскихъ и Новинскаго онъ отвтилъ, по обыкновенію, мягко, но неодобрительно.
— Я не знаю какъ, дружечекъ. Разв прилично двиц принимать молодыхъ людей.
— Но вдь вы пригласите ихъ, папочка.
— Я ихъ, дружечекъ, не знаю. Очевидно будетъ, что приглашаю не я, а ты.
— Но они товарищи Мити и онъ можетъ ихъ пригласить.
— Къ теб въ домъ? Это ужь совсмъ нейдетъ. Твой домъ не трактиръ, чтобы всякій въ него могъ приглашать гостей.
— Но, папочка, Митя мой братъ.
— Конечно, но все же это не ловко.
Анюта не знала, что длать. Долинскій продолжалъ:
— Притомъ тетки твои просили меня быть осторожнымъ и не дозволять ничего, могло что бы повредить теб.
— Но какой же вредъ…
— Конечно, вреда собственно нтъ, но это можетъ подать поводъ къ пересудамъ. Этого я не хочу. Ты стоишь на виду и должна быть осторожне другихъ.
Анюта не хотла противорчить дяд, переломила себя и прекратила разговоръ.
— Ну что? спросилъ у ней Митя, когда она вошла въ гостиную.
— Папочка не желаетъ, сказала Анюта.
— Вотъ фантазія, воскликнулъ Митя, это почему?
Анюта повторила слова Долинскаго.
— Отъ роду не слыхалъ, чтобы было неприлично звать гостей, потому что…
— Отецъ твой не знакомь съ ними, сказала Маша, вступаясь за мужа. — Впрочемъ, если твой отецъ желаетъ этого, то, кажется, не теб возставать противъ него. Если Анют очень хочется, я поговорю съ папочкой.
— Пожалуста, Маша.
Результатъ разговора былъ тотъ, что Долинскій уступилъ и Мит поручено было звать своихъ товарищей именемъ отца въ гости въ Спасское. Черезъ недлю двое Томскихъ и Новинскій пріхали. Они мало измнились. Оба Томскіе похожіе другъ на друга были также неуклюжи и также добродушны какъ прежде, но умственно очень развились, не смущались какъ прежде и разговаривали умно и свободно. Новинскій похорошлъ чрезвычайно, былъ веселъ, забавенъ, оживленъ и понравился всей молодежи, тогда какъ оба Томскіе прельстили пожилую часть общества. Это собраніе столь молодыхъ лицъ внесло въ Спасскій домъ ту жизнь, то движеніе, которыя сопутствуютъ только беззаботно веселящейся молодежи. Съ утра раздавались разговоры, смхъ, шутки, зативались гулянья до обда, катанья въ лодк, прогулки въ дальніе лса, куда возили самовары и гд располагались на какой-либо полян, пили чай, ли фрукты и ворочались домой, весело разговаривая. Нельзя сказать, кто въ этихъ прогулкахъ былъ счастливе другихъ, едва ли не быстроногая, быстроглазая попрыгунья Лиза и столь долго жившая въ одиночеств Анюта. Вс мечты ея осуществились и ей часто казалось, что она еще дитя и живетъ дтскою, беззаботною веселою жизнію, какою жила когда-то въ К*. Еслибъ у ней спросили, чего она еще желаетъ она бы призналась съ восторгомъ что ей желать нечего. Она обладала счастливою способностью вполн сознавать свое счастіе и вполн имъ пользоваться!
Однажды вечеромъ собравшаяся на крыльц молодежь разсуждала о томъ, куда направить путь на другой день, когда кто-то предложилъ прокатиться на лодк вечеромъ при свт луны. Она стояла во всей крас своей на безоблачномъ неб и подъ ея холоднымъ свтомъ сосдняя роща и группы деревьевъ смотрли таинственно, облитыя лучами фантастическаго свта.
— Сейчасъ! хать сейчасъ, сію минуту, воскликнула Лиза.
— Сейчасъ, сію минуту, воскликнули молодые люди и готовы были бжать къ двумъ лодкамъ привязаннымъ у маленькой пристани.
— Погодите, сказала Анюта, — я пойду и спрошусь у папочки.
Вс пошли на верхъ вмст съ Анютой. Анюта подошла къ дяд, который игралъ въ пикетъ съ княгиней, миссъ Джемсъ и Маша шили что-то за круглымъ столомъ. Долинскій выслушалъ Анюту серьезно и даже положилъ на столъ свои карты.
— Что ты, дружочекъ! Господь съ тобою, какъ это можно? воскликнулъ онъ.
— Мы возьмемъ миссъ Джемсъ, сказала Анюта.
— Я считаю это совсмъ неудобнымъ; еслибъ и Маша похала, я считаю неудобнымъ молодымъ двицамъ бродить по ночамъ и кататься на лодкахъ. Да еще, сохрани Боже, бда можетъ приключиться. Нтъ, нтъ, и не думай.
Анюта покраснла, но обратясь къ княжнамъ сказала спокойно:
— Оставимъ это, папочка не позволяетъ мн хать на лодк вечеромъ.
— Разв вамъ мало дня, сказалъ Долинскій смясь. — Право, какъ вы это въ цлый-то день не умаетесь.
Анюта и княжны вышли, а княгиня сказала Долинскому:
— Я очень рада, что вы не позволили имъ кататься ночью въ лодкахъ, но признаюсь въ своей слабости, еслибъ Анюта похала на лодк, я бы не имла духу не пустить дочерей моихъ, но очень бы за нихъ боялась.