Когда пируют львы. И грянул гром
Шрифт:
Гаррик смотрел, как разведчики врассыпную выходят из воды и исчезают в высокой, волнующейся от ветра траве, а за ними движется основная колонна с фургонами, похожая на гигантского питона, который оставляет после себя в траве хорошо умятый след.
Он вспомнил, как медленно тянулись дни ожидания. Как все остальные ворчали, когда их заставили укреплять здания пакгауза и госпиталя мешками и большими жестяными банками из-под печенья с насыпанным песком. Вспомнил, как было тоскливо.
Потом вдруг сердце его сжалось: он вспомнил, как
– Смотрите, там кто-то скачет, – сказал Гаррик, первым увидевший его.
Дизентерия его прошла, и его поставили в караул часовым сторожить брод.
– Ну да, небось генерал забыл зубную щетку и послал за ней адъютанта, – усмехнулся напарник.
Оба как сидели, так и остались сидеть. Сидели себе и смотрели, как по равнине к реке быстро катится темное пятнышко.
– Резво скачет, – сказал Гаррик. – Сходи-ка лучше, позови офицера.
– Пожалуй, – не стал спорить напарник.
Он потопал вверх по склону к пакгаузу, а Гаррик встал и двинулся поближе к реке. Протез глубоко утопал в грязи.
– Офицер сказал: когда этот доберется, чтобы послали его в пакгауз. – Напарник, успев быстро обернуться туда и обратно, снова оказался рядом с Гарриком.
– Смотри-ка, странно он как-то скачет, видишь? – заметил Гаррик. – Устал, наверно.
– А может, пьяный. Вон как его мотает в седле, будто сегодня суббота.
– Да нет, – охнул Гаррик, – у него кровь течет, он раненый!
Лошадь плюхнулась в воду, и всадник всем корпусом упал вперед, припав к шее животного; рубаха у него на боку потемнела от крови, покрытое пылью бледное лицо было искажено страданием.
Как только лошадь выбралась из воды, двое часовых подхватили ее под уздцы. Всадник хотел было прокричать, но из гортани вырвался хрип:
– Ради бога, готовьтесь, они скоро нападут. Нашу колонну окружили и уничтожили. Они уже близко… несметная стая воющих черномазых. Еще засветло они будут здесь.
– А мой брат? – спросил Гаррик. – Что с моим братом?
– Убит, – ответил всадник. – Все убиты.
Он кое-как сполз с лошади.
И они явились. Воинские формирования зулусов, построенные в боевой порядок «быка» – огромного черного быка, голова и шея которого заполонила всю равнину, а рога справа и слева пересекли реку и окружили их лагерь. Черный бык громко топал двадцатью тысячами ног и оглушительно, как штормовой океан, ревел десятью тысячами глоток. Наконечники копий сверкали на солнце, когда они, ликуя, переправлялись через Тугелу.
– Смотри! Вон те, впереди, на них гусарские шлемы! – вскричал один из наблюдающих в госпитале. – Сняли с убитых солдат Челмсфорда! Вон еще один, в нашем мундире… у некоторых даже карабины!
В госпитале стояла удушающая жара: железная крыша раскалилась от солнца, а окна были плотно закрыты мешками с песком. Бойницы для винтовок почти не пропускали свежего воздуха. Стрелки стояли у бойниц, некоторые в больничных пижамах, а то и вовсе по пояс голые, мокрые от пота в этакой духоте.
– Значит, это правда, наши все перебиты.
– Да хватит болтать! Стойте на своих местах и помалкивайте.
Импи зулусов форсировали Тугелу фронтом в пять сотен ярдов шириной. От их тел белой пеной кипела вода.
– Боже мой! О боже! – шептал Гаррик, глядя на это полчище. – Как их много! У нас нет шансов…
– Да заткнись ты! Черт бы тебя побрал! – прикрикнул на него стоящий рядом за пулеметом системы Гатлинга [16] сержант, и Гаррик тут же прикрыл рот ладонью.
…Схватил О’Райли он за шею,И в кадку сунул головой,И пистолет к виску наставил… —16
Пулемет системы Гатлинга – оружие с вращающимся блоком стволов (от шести до десяти); его называли «карусель смерти».
запел в бреду один из малярийных больных, и кто-то визгливо, истерически захихикал.
– Идут!
– Заряжай!
Зазвякали затворы винтовок.
– Без команды не стрелять, ребята! Только по команде.
Низкий и звучный бычий рев сменился пронзительным воем наступающих, перешедшим в исступленный визг. Они жаждали крови.
– Спокойно, ребята. Спокойно. Терпение. Не стрелять.
– О Господи, – тихо шептал Гаррик, глядя, как враги лезут вверх по склону. – О Господи, прошу Тебя, не дай мне умереть.
– Готовьсь!
Передовой отряд зулусов подобрался уже вплотную к стене госпитального двора. Они полезли через нее – украшенные перьями головные уборы напоминали гребешки пены на черных волнах.
– Целься!
Шестьдесят винтовок поднялись и застыли, нацеленные в сторону наседающих тел.
– Огонь!
Раздался оглушительный грохот выстрелов, послышались шлепки пуль в живую плоть, словно кто-то швырнул в грязь горсть камешков. Ряды наступающих поредели. Стволы пулемета Гатлинга, вращаясь, с каждым выстрелом вздрагивали, пули косили лезущих через стену, и те валились в кучу друг на друга вдоль всей стены. От вони сгоревшего черного пороха невозможно было дышать.
– Заряжай!
Прореженные пулями ряды нападающих перестраивались, их заполняли напирающие сзади.
– Целься!
Они уже совсем близко, плотная черная орущая масса, они уже пересекают двор!
– Пли!
…Лежа в тени на веранде, Гаррик всхлипнул и прижал пальцы правой руки к глазам, чтобы прогнать страшное воспоминание.
– Что с тобой, дружок?
Кокни, кряхтя, повернулся на бок и посмотрел на Гаррика.
– Нет, ничего! – быстро ответил тот. – Ничего!