Когда явились ангелы (сборник)
Шрифт:
– А, вот именно – мускулы. Через несколько десятилетий другой зачарованный физик опубликовал статью, где доказывал, что, если бы даже такую систему можно было построить и демона-раба заставить работать без жалованья, все равно он не обойдется даром. Ему нужны мускулы, чтобы закрывать и открывать дверь, – а силы нужно поддерживать. Словом, нужна пища.
Прошло еще несколько десятилетий. Следующий пессимист указал, что демону понадобится освещение, чтобы видеть молекулы. Еще часть энергии отнимается от производимой. Двадцатый век породил еще более пессимистичных теоретиков. Они настаивают, что маленькому джинну Максвелла требуется не только еда и свет, но и некоторая образованность, чтобы отличать достаточно быстрые, горячие молекулы от слишком медленных, холодных. Мистер демон должен записаться на специальные курсы, утверждают они. А это означает преподавание, транспорт, учебники, возможно, очки. Дополнительные траты. Все это складывается…
Итог? В результате векового анализа мир физиков пришел к печальному выводу: маленький механизм Максвелла не только будет потреблять больше энергии, чем производит, и стоить больше, чем заработает, – происходить это будет в нарастающей степени! Дети, это ничего вам не напоминает?
– Мне напоминает, – сказал мой брат Бадди, – атомные электростанции, которые строятся там, на севере, в Вашингтоне.
– Правильно, да, только еще хуже. Так. Теперь представьте себе, пожалуйста, что этот ящик… – он нагнулся над картинкой и заменил «Г» на «Д», – изображает познавательный процесс современной цивилизации. А? И на этой у нас «Добро». А вот эта сторона – «плохая».
Он заменил «X» на вычурную «3» и помахал картинкой.
– Наше раздвоенное сознание! Во всем его обреченном великолепии! И прямо посередине сидит этот средневековый раб, обязанный сортировать лавину опыта и отделять зерна от плевел. Он должен обдумывать всё – и с какой целью? С целью продвинуть нас в каком-либо отношении. Дать преимущество в игре на бирже, магистерскую степень, очередную ступеньку на лестнице великой белиберды. Предполагается, что, если наш раб нагребет достаточно «добра», мы будем сказочно вознаграждены. Но есть одна зацепка: он должен успеть до того, как обанкротит нас. А от раздумий у него сильный аппетит. Ему нужно много энергии. Прожорлив!
Рука его опустилась на воду, по-прежнему с чековой книжкой в двух пальцах.
– В наших счетах все больше убытков. Мы занимаем у будущего. У штурвала мы чувствуем какой-то ужасный непорядок. Мы теряем ход! Мы должны держать скорость или потеряем руль. Мы стучимся в кочегарку. «Кочегар, больше горячих молекул, будь ты неладен! Мы теряем ход!» Но от нашего стука он только больше хочет есть. В конце концов становится ясно: этого кочегара надо уволить.
Мы следим за рукой. Она погружалась в темные воды вместе с чековой книжкой.
– Но эти кочегары за прошедший век образовали прямо-таки морской профсоюз и заключили железный контракт, привязывающий их присутствие на борту ко всей остальной команде наших душевных способностей. Если Кочегар уходит, то и остальные уходят – от штурмана до помощника сфинктера. Возможно, нас несет на скалы, но нам остается только беспомощно стоять у штурвала и ждать, когда корабль пойдет на… дно.
Последний слог он протянул виолончельно.
– Увы, мои матросы, то, что я сказал, печально, но правда – наш славный новый корабль тонет. С каждым днем все больше людей среди нас погружаются в депрессию, или безвольно дрейфуют по морю антидепрессантов, или хватаются за соломинки, такие как психодрама и катарсис через регрессию. Фэ! Проблема вовсе не в прошлых фантазиях на горшочке. Ошибка, которую мы запрограммировали в механизме нашего настоящего, – вот что нас топит!
Чековая книжка скрылась. Даже ряби не произведя. Наконец завороженное молчание нарушил невыразительный голос судебной протоколистки:
– Тогда что вы советуете делать, доктор? Вы что-то придумали, я поняла: вы нас к чему-то подводите.
Этот голос был единственное невыразительное, что она привезла из Небраски. Вуфнер посмотрел на нее искоса; по лицу его струилась влага – словно какой-то фавн вынырнул из моря. Он вздохнул и поднял чековую книжку, чтобы с нее стекла вода.
– Сожалею, милая. Доктор ничего не придумал. Может быть, когда-нибудь. А пока что его продуманный совет – жить со своим демоном по возможности мирно, уменьшить запросы и довольствоваться меньшими результатами… а самое главное, ученики, постоянно стараться быть здесь!
Мокрая чековая книжка хлопнула по воде. Мы опять подскочили, как вспугнутые лягушки. Вуфнер сипло рассмеялся и воздвигся над водой, объемистый и белый, как сам Моби Дик.
– Урок окончен. Мисс Омаха? Студентка в такой отличной форме, надеюсь, не откажется проводить бедного старого педагога до постели?
– Можно мне с вами? – спросил я. – Пора посмотреть, как там в автобусе.
– Ради бога, Девлин. – Он улыбнулся. – Тренированная и увлеченный. Вы можете нести вино.
Одевшись, я проводил старика и девушку до коттеджей. Мы шли по узкой тропинке цепочкой, девушка – посередине. Я был разгорячен после беседы на водах и хотел продолжения, но доктор не выказал никакого желания. Наоборот – он спросил меня о моей нынешней правовой ситуации. Он следил за разбирательством по газетам – действительно ли я был связан со всеми этими химическими экспериментами или это очередная брехня «Сан-Франциско кроникл»? Большей частью брехня, сказал я. Мне было лестно, что он об этом спросил.
Вуфнера разместили в коттедже декана – лучшем в институте и самом верхнем на горе. Протоколистка сделала крюк, чтобы забрать свой чемодан, а мы с доктором продолжали подъем, молча отхлебывая вино. Воздух был неподвижен и свеж. После полуночи прошел дождь, потом небо расчистилось, и в лужах там и сям купались бледные звезды. На востоке за горами занималась заря, словно золотой горн вдали играл побудку. Золото отражалось на лысой голове, слегка подпрыгивавшей впереди.
– Кхм, вы были правы, доктор, – начал я, – насчет моей увлеченности.
– Могу понять, – отозвался он, не оборачиваясь. – Но почему в такой степени? Не собираетесь ли вы воспользоваться секретами старого доктора и стать его конкурентом на поприще лечения психов?
– Разве что не по своей воле. – Я засмеялся. – Того недолгого времени, что я работал в больнице штата, мне хватило.
– Я слышал, вы там написали свой роман? – Слова и пыхтение, долетавшие из-за плеча, пахли, как пепельницы.
– Оттуда я набрал сумасшедших персонажей. Я был ночным санитаром в отделении невротиков и сдал все мои белые халаты, как только закончил черновик. Но увлеченности, как вы выразились, не потерял.
– Вы, вероятно, были вознаграждены за свою книгу, – сказал он. – Возможно, вы чувствуете себя в долгу перед этими сумасшедшими и называете это увлеченностью.
Я ответил, что, возможно, так оно и есть.
– Но думаю, не столько сами люди меня увлекли, сколько загадка. Например, кто сумасшедший? Что заставляет людей идти туда? Понимаете, очень интересна мне эта ваша метафора, если я правильно ее понял – что angst современной цивилизации в первую очередь механический и только во вторую – душевный.