Колодец времени - книга исторических поэм
Шрифт:
Мать шестерых моих детей.
Припомнишь ты, на ней женился
Когда пятнадцать было ей.
Сильвестр - лиса в овечьей шкуре
И злой предатель Адашёв.
Но хорошо, что милый шурин
Василий Юрьев всё нашёл.
Раскрыл злодеев чародейство
И справедлив был царский суд.
Пускай жестоко было действо,
Но так и Бог бы выбрал тут.
Для всех кругом была опасность
Под чары страшные попасть.
Макарий, вот уж несуразность,
Успел их жертвой слабой пасть'.
'Все это Богу нетерпимо!
–
Сказал в ответ митрополит, -
Про эти мерзости вестимо ль,
Чего Москва вся говорит?
К чему расправа над сынами
Шишкова, не щадя семей?
На плахе Сытины с главами
Расстались - Фёдор, Алексей.
Князь Воротынский, князь Курлятьев
В опале - изгнаны как псы.
Потом ты умертвил их братьев.
Ты что творишь? Ты ж мне как сын!
Иван, я твой духовник с детства,
Ты вырос на моих глазах,
Я помню как ты по соседству
Топтал всех встречных на конях.
Ты в детстве муками животных
Извел немало, слуг хлестал
И в десять лет ты принародно
Прохода девкам не давал.
Полно людей ты бестолково
По пьяной дури загубил;
Как в Невеле ты Шаховского
Во гневе палицей убил.
По убиенным шлёшь ты вклады
В монастыри по сто рублей
И больше, это Богу ладно,
Но он глаголит: 'Не убей!'
Митрополит на посох грузно
Опёрся, встал так, будто он
Оставил в этой келье узкой
Всю жизнь под карканье ворон.
Кресты на нём в лучах рассветных
Горели как на куполах.
Изрек: 'Помилуй деток бедных.
Они никто в твоих делах.
Князь Кашин молит о прощеньи
Тем своякам младым, что ты
С утра отправил в подземелье.
Так душно, дай скорей воды'.
Царь из кувшина золотого
Дал Афанасию воды.
'Ну, ладно, если все готовы
Ручаться будто это сны, -
Иван невольно стал кривляться, -
Пущу на волю дураков.
Ты перечисли, кто ручаться
За них имуществом готов.
Потом, как водиться с порукой,
Нарушит этот Кашин что,
Сгною с детьми, женой, прислугой
И с поручителем его.
Опала будет непременно,
Под ссылку, казнь, в пучину бед.
И пусть свой крест несут смиренно.
Таков и будет мой ответ'.
Расцеловав митрополита,
Иван почувствовал и боль.
Свинцом пытаемый налитым,
Как на кресте сдавил он вой.
Но распрямился: 'Хватит, отче,
В молитвах помни обо мне.
Освобожу их как ты хочешь,
По недоказанной вине.
Пускай идут, вот только Юрьев
Расспросит их, что было тут.
И если скажут всё без дури,
Их по домам и отвезут'.
Митрополит всё понял, вдрогнул,
Стал отступать себя крестя.
Ушёл, с размаху дверью хлопнул,
Негодованием горя.
Иван вновь принялся за птицу.
Ел жадно, как в последний раз.
Вдруг слёзы выйдя сквозь ресницы,
Упали из угольих глаз.
Горячим бешенством задушен,
Во гневе лютом будто пьян,
Зубами мясо рвал как души
Царь Божьей милостью - Иван...
...Был вечер, факелы чадили,
Морозом дуло от окна.
Иван прошёл и сел в средине
На пир накрытого стола.
И закрутились, взволновавшись
Пол сотни пляшущих теней,
И столько же людей, подняашись
Вдоль стен стояли у скамей.
Царь стал высматривать образчик
Опоры верной сквозь угар,
Как будто с торжища приказчик
Смотрел полученный товар;
Дьяк Висковатый, князь Басманов,
Бояре Чеботов, Ногтёв,
Скуратов-Бельский, Поливанов,
Вокшерин, Колычев, Слизнёв,
Князья Одоевский, Черкасский
Григорьев, Совин, Салтыков,
Ростовский-Тёмкин, Боротянский,
Хованский, Хворостин, Гвоздёв,
Боярин Юрьев, Шапкин, Сёмин,
Мятлин Верига Третьяков,
Князь Оболенский, Пронский-Ромин,
Меньшой Булгаков, Воронцов,
Князь Бекбулатович Ногайский,
Грязных, Безопишев Угрим,
Молчанов, Шереметев, Зайцев,
Борисов Чёрный Бороздин,
Иван Чулков, Коняка Сицкий,
Дьяк Арцебашев, Трубецкой,
Василий Ступа - дьяк дворецкий,
Дьяк Тютин и Васюк Грязной,
Пивов, Олферьев, Севастьянов,
Шерефединов, Годунов,
Леонтьев, Зюзин и Щелкалов,
Плещеев, Овцин, Шейдяков,
Кривой Сабуров, Младший Очин,
Роман Нащекин, Милюков,
Андрей Старко, Григорий Ловчек,
И низших несколько чинов.
'Садитесь, други, пейте, ешьте,
Сегодня будет долгий пир.
Тревогу вы мою утешьте,
А после мы поговорим.
Кто дурака сегодня пляшет?'
Иван попробовал грибов.
И тут-же все налили в чаши
Вино из царских погребов.
Все стали есть и замелькали
В руках пирующих ножи -
Их в корки кулебяк втыкали,
В жаркое, хлебные коржи.
Сгребали с блюд больших горстями