Колоски
Шрифт:
И она действительно не испугалась. Только удивилась. И не поверила. И посмотрела с жалостью, как на дурака.
— Я не шучу, Минна, и не лгу. Тот молодой господин — вампир. Я не знаю, почему он выбрал тебя, но это из-за него ты заболела. И теперь ты такая же, как он. Если я сейчас достану святое распятие или призову имя Господне, тебе станет плохо, очень плохо. Может быть, легче, чем многим, потому что ты ещё не запятнала душу свою, погибло пока только тело, но хорошо тебе не будет. Хочешь проверить?
Воцарилось молчание. Минна, не поднимая глаз, колупала ногтем столешницу. Наконец, призналась со
— Я… думала об этом. Только верить не хотелось. Всё, как бабушка рассказывала…
— Ффух, слава… умпф, — прервал себя Берт. Вот ведь наказание, и славу Всевышнему не вознести, пока она рядом! — Тогда послушай меня, дитя. Дневной свет для тебя губителен. Лучше всего тебе отсидеться в подвале. Холода ты не чувствуешь, а чтобы было мягко, я отнесу тебе туда матрас. А вот что делать, чтобы тебе не было скучно — не знаю. Потому что мне сегодня ночью придётся сидеть здесь. Сегодня он за тобой придёт, они всегда так делают.
— Но я не хочу! — удивилась Минна. — Я… просто не пойду, он мне не господин! Все знают, у нашего герцога нет сыновей, только дочери!
— Нет, дитя, — покачал головой Берт. — Ленное право тут не причём. Им взята над тобою личная власть по старшей крови, и ты сделаешь всё, что он прикажет. Скажет убить — убьёшь, даже если не хочешь. Кого укажет. Меня. Сестру. Отца. Я постараюсь его уничтожить, но для этого, опять-таки, нужно, чтобы тебя здесь не было, иначе ты тоже погибнешь.
— А вы… колдун? — заинтересовалась Минна.
— Нет, девочка. Я святой отец Бертольд, экзорцист и охотник за нечистью. И действую словом Гос… — девочка уже съёжилась и зажмурилась, будто от удара. — Молчу, молчу, — спохватился Берт. — Вот видишь, я и слова ещё не сказал, а тебе уже плохо. Пойдём-ка в подвал. Этого молока тебе до утра должно хватить, а утром я ещё куплю. Ты всё ещё голодна?
— Н-нет, уже не очень, — задумчиво протянула Минна. — Но какое-то странное чувство, будто… чего-то не хватает…
— Крови, — кивнул Бертольд. — Но не здесь и чуть позже. Когда всё приготовим, я дам тебе два глотка. Потерпи.
— Крови? — брезгливо скривилась Минна. — Так я что — и вправду вампир? Но… значит, я… проклята? Да? Но я же… не виновата, что стала такой?.. — но страха не было в её глазах, только удивление. Это живые боятся проклятия и отлучения, мёртвые могут только удивиться несправедливости.
— Нет, дитя. Это будет добровольная жертва, и кровь моя тебя не запятнает. А утром, если я останусь жив, мы с тобой уйдём на Броккен, и там ты найдёшь своё счастье. Только там придётся немного подождать. Может — день, может — месяц. Мы могли бы уйти сейчас, но, во-первых, на сборы мне нужно время, а твой хозяин вот-вот явится. Он всё равно последует за тобой, и это во-вторых: здесь мне проще обезвредить его, чем на склоне горы, да и свидетелей тут не будет. Я очень не люблю объяснять непосвящённым, что и зачем я делаю. Пойдём?
На то, чтобы оттащить в подвал матрас, полкувшина молока и пару свечей, много времени не потребовалось. Ладонь левой руки Берт взрезал себе без тени сомнения, но в правом кулаке зажал распятие, намотав шнурок на запястье — на всякий случай. Минна сначала поморщилась, но послушно сделала два глотка и аккуратно, следуя указаниям Берта, зализала рану — вот что значит немецкое воспитание! Дисциплинированная фрёйляйн!
Мела
Запах ладана от лампады, мёд свечей и чеснок смешались в довольно тошнотворную смесь, к полночи у Берта уже изрядно трещала голова, но он не сдавался. Пусть не в этом мире, а в том, но эта девочка будет спасена от участи стать чудовищем! Пусть не суждено ей повзрослеть, но там её будут любить и баловать, вечного ребёнка среди вечных взрослых. Только надо уничтожить её хозяина, чтобы он не напал со спины и не сделал её окончательно погибшей. Кто знает, сколько им понадобится ждать открытия портала? Каждую ночь ожидать нападения? Нет, так нельзя. Всё должно решиться сегодня! Но всего не предусмотришь, поэтому пивная кружка с молочной смесью тоже стояла в кругу. Откупиться — тоже выход.
В дверь деликатно постучали через полчаса после полуночи.
— Только сегодня, только на один этот раз — войди! — отозвался Берт. Дверь слегка скрипнула. С порывом стужи в облаке снежинок на пороге возник богато одетый молодой человек лет тридцати… нет, позвольте… мальчишка лет пятнадцати? Нет… Нет? Облики накладывались друг на друга, местами совпадали, но тридцатилетний, всё же, был каким-то призрачным, Берт прищурился. Точно, морок! Спасибо вам, райн Донни, вы были правы, как всегда! Но… мальчишка? Как же так? В комнате потемнело, поползли по стенам тени не от мира сего, зашептало по углам, заметалось тихое эхо слов не сказанных, обещая власть беспредельную, блаженство неизъяснимое, наслаждение невиданное, счастье невыразимое и безбрежное… Только выйди из круга, выйди, выйди… шаг, один шаг — и всё твоё…
— Отдай мне моё, ссвятошша! Осстанешшься жифф! — прошипел вампир. — Мошшет быть! — повёл носом и сморщился. Ага, воняет гадостно, в этом Берт был вполне с ним согласен.
— Ага, уже боюсь, — кивнул Берт. — Деточка, а тебя-то кто убил?
Парнишка растерялся. Чего угодно он ожидал — проклятий, арбалетных стрел, молитв, драки — но уж никак не сочувствия.
— Шшто ты сс ней ссделал, черффь? — попытался он продолжить явно заготовленный заранее устрашительный монолог.
— Просто накормил, — пожал плечами Берт. — Могу и тебе налить. Будешь? — поднял он глиняную кружку.
— Ты что, ненормальный? — вдруг увял носферату. И наваждение увяло. Комната, как комната, ничего таинственного.
— Вот так тебя намного приятнее слушать, — кивнул Берт. — Я-то как раз нормальный, это у тебя проблемы. А теперь и у неё, — мотнул он головой назад, на дверь в погреб. — Ты зачем это сделал? Она же ребёнок, как она питаться будет? Ей и до шеи-то не достать! Будет с крыши на спину бросаться? Или пищать: «Дяденька, возьми меня на ручки»?
Парень хрюкнул, но тут же спохватился и опять зашипел: