Комедии
Шрифт:
Арджентина. Синьор Оттавио сказал, что из Венеции в Местре он доплыл ровно в пять минут, в гондоле с четырьмя гребцами, и, чтобы увидеть вас, покинул общество герцогини, маркизы, княгини. (Старается подражать напыщенному виду Оттавио.)
Фламминия. Ты смеешься над синьором Оттавио?
Арджентина. О нет, синьора. Я лишь чуточку его передразниваю, чтобы знать, умею ли я это делать.
Фламминия. Если бы ты любила меня
Арджентина. Не люби я вас, я не сделала бы того, что сделала.
Фламминия. О чем ты говоришь? Я тебя не понимаю.
Арджентина. Я уговорила хозяина любезно принять синьора Оттавио и даже пригласить к обеду. Значит, вы увидитесь.
Фламминия. О, неужели? Ты чудно сделала. Мой отец странный человек, он не выносит общества. Как тебе удалось его убедить, Арджентина?
Арджентина. Разве вы не знаете, что стоит мне захотеть, и я любого мужчину за нос проведу? Синьор Панталоне стал бы для меня фальшивые деньги делать.
Фламминия. Ты права. Знаешь, мне даже не раз говорили, что он хочет жениться на тебе.
Арджентина. Нет, синьора. Не пристало служанке выходить за человека почтенного, у которого две незамужние дочери.
Фламминия. Браво, Арджентина! Хвалю тебя за твои хорошие правила.
Арджентина. А вот и сам хозяин.
Фламминия. Пожелай же мне всего хорошего.
Арджентина. Мое «хорошее» не даст вам ничего хорошего.
Фламминия. Помоги мне в моих делах с Оттавио.
Арджентина. Вот он-то и даст вам хорошее.
Фламминия. Ты смешишь меня. (Уходит.)
СЦЕНА 4
Арджентина, потом Панталоне.
Арджентина. Любовь, насколько я понимаю, нечто такое, что заставляет смеяться и плакать. Впрочем, до сих пор я никогда не плакала и надеюсь, что из-за этого никогда плакать не буду. Любить для меня то же, что смотреть какую-нибудь комедию. Пока она мне нравится — я тут, когда она мне начинает надоедать — я надеваю маску и улетучиваюсь.
Панталоне. Арджентина!
Арджентина. Синьор?
Панталоне. Тебя никогда не видно.
Арджентина. Будь вы моложе лет на двадцать, вы видели бы меня почаще.
Панталоне. А если бы я был помоложе, я нравился бы тебе?
Арджентина. Не в этом дело. Я говорю, что вам не понадобились бы очки.
Панталоне. Причем тут очки? Я вижу лучше твоего.
Арджентина.
Панталоне. Ты хочешь доиграться до оплеухи?
Арджентина. Изволите шутить. Вам это позволено не будет.
Панталоне. Ну и дерзкая!
Арджентина. Но все же я ваша милая Арджентина.
Панталоне. Негодница! Ты всегда бесишь меня.
Арджентина. Вы злитесь, потому что я иногда говорю, что вы старый.
Панталоне. Да, синьора, это меня бесит.
Арджентина. В таком случае надо разбить в доме все зеркала.
Панталоне. Что же я? Труп? Чудовище?
Арджентина. Нет, синьор, — вы самый красивый старикан на свете!
Панталоне. Чего ты заладила: старик да старик, озорница!
Арджентина. Но ведь я ваша дорогая Арджентина.
Панталоне. Злодейка! Я вздую тебя палкой.
Арджентина. Тиран!
Панталоне. Это я тиран?
Арджентина. Разумеется, раз вы хотите меня поколотить…
Панталоне. Ты рта не можешь открыть без того, чтобы не сказать вздора.
Арджентина. Тогда молчу.
Панталоне. И помолчи. Это будет тебе полезней.
Арджентина. Я хотела кое-что вам сказать, но теперь не скажу.
Панталоне. Что же ты хотела сказать?
Арджентина. Ну, нет, я вам этого не скажу.
Панталоне. Вероятно, какую-нибудь дерзость, по обыкновению.
Арджентина. Наоборот, это нечто чудесное, восхитительное, самое прекрасное во всем мире.
Панталоне. Ну, говори же скорей!
Арджентина. Как бы не так.
Панталоне. Не заставляй меня сердиться.
Арджентина. А вот и не скажу. Это нечто такое, что было бы вам очень по вкусу, но я не скажу.
Панталоне. Не скажешь — меня больше не увидишь!
Арджентина. А я вам скажу и не скажу.
Панталоне. Каким образом?
Арджентина. Не голосом, разумеется.
Панталоне. А как же тогда?
Арджентина. Я скажу вам это руками.
Панталоне. Руками? (Подходит ближе.)
Арджентина. Нет, синьор, подальше.
Панталоне. Ну как же можно руками, да подальше?
Арджентина. А вы разве не умеете разговаривать руками?