Комендант брянских лесов
Шрифт:
— Выручайте, ребята, потом сочтемся. В долгу не останемся.
Первым отозвался на просьбу пожилой боец Дорогавцев. Он подошел к Ефиму и отсчитал ему десять патронов.
— Партизаны никогда друг друга не оставляют в беде, — назидательно сказал Дорогавцев и многозначительно посмотрел на окружающих товарищей. Все поняли этот взгляд. К Ефиму стали подходить бойцы, вручая ему кто обойму, кто — две. Около его ног уже лежало более сотни патронов, а партизаны все добавляли.
Под конец пришел одноглазый старик Тихон, вооруженный двустволкой. Он положил к ногам Ефима три медных патрона, заряженных рублеными гвоздями.
— Твоими припасами только ворон отгонять от кухни! — под общий хохот сказал Егор и отшвырнул патроны в сторону.
— Вот и видно, что дурак, — возмутился Тихон, разыскивая в траве патроны, — не дорог подарок, а дорога любовь.
Ефим молча собрал в мешок патроны, низко в пояс поклонился своим новым друзьям.
— Спасибо, братцы, век не забуду...
— Ты, Ефим Акимыч, теперь богаче всех в отряде, — шутил Егор, указывая на мешок, — хоть сейчас в бой.
— Да уж пора бы, что трутнем-то лежать в шалаше, — промолвил Ефим.
Командир не разрешил Егору идти в засаду вдвоем с Ефимом.
— Во-первых, — сказал он, — Ефим новый, еще не проверенный человек, а во-вторых, лишних два-три автомата всегда лучше одного при встрече с врагом.
Против этого возразить было нечего, да Гуров и не любил возражений.
...Пролазовский большак проходил по краю леса. В здешних селениях из-за близости леса немцы не размещались на жительство, но наездом бывали часто. Они с особой жестокостью разоряли села, издевались над колхозниками, в каждом подозревая партизана.
Вместе с двумя автоматчиками Егор и Ефим вышли на Пролазовский большак перед рассветом. Партизаны осмотрели дорогу, выбрали удобное место для засады в густом ольховнике и стали ожидать. Егор лежал в траве и жестоко бранился, беспрерывно хлопая себя по щекам и шее: комары облепили все лицо, залезали под воротник гимнастерки, путались в волосах под фуражкой.
— Ну прямо хоть реви! — вышел из терпения разведчик.
Он поднялся, перейдя большак, вышел на опушку леса. Впереди был виден поселок Осокори, расположенный на крутом склоне оврага. Несколько поодаль чернел старый ветряк с оголенными крыльями, похожий на древнюю сторожевую башню.
Возвращаясь, разведчик нечаянно набрел на маленькую полянку, усеянную ландышами, остановился и стал рвать цветы. Продолговатые листья, пронизанные жилками, густо покрывали землю, маленькие нежные головки цветков, мокрые от росы, распространяли тонкий щемящий аромат.
Этот знакомый запах повеял на разведчика праздником, вызвал воспоминание о Волге, на берегах которой он родился и жил до самой войны. В приволжских лесах ландышей очень много, обычно их собирают там в воскресные дни.
Где-то поблизости послышалось фырканье автомашины. Егор быстро затолкал цветы в карман гимнастерки и поспешил к товарищам.
— До меня огонь не открывать,— предупредил он партизан, — лучше всего начинать с гранаты. По команде — отходить немедленно!
Разместившись вдоль дороги, партизаны ждали машину.
Совсем близко послышался разговор, вслед за этим Егор увидел двух солдат с собаками на сворках. За ними посередине широкого большака показались ряды гитлеровцев во главе с офицером.
Солдаты шли по два в ряд, выставив в обе стороны винтовки. Егор внимательно следил за собаками, опасаясь, чтобы они не обнаружили партизан. Но овчарки шагали спокойно, прижимаясь к ногам солдат. Егор пропустил несколько рядов и, поднявшись на колени, метнул гранату в голову колонны. И тотчас же партизаны открыли огонь. Часть солдат бросилась вперед, задние смешались, начали прятаться в кювет, за деревья. Не понимая, откуда стреляют, фашисты метались по широкому песчаному шляху, лезли под выстрелы.
Егор посылал короткие точные очереди, успевая одновременно внимательно следить за происходящим. Он видел, как Ефим, выбравшись из кювета, укрылся за деревом. Старик спокойно прицеливался, делал выстрел, торопливо передергивал затвор карабина и опять поводил стволом, выискивая цель. Отстреливаясь, фашисты залегли по другую сторону дороги. Егор хотел уже крикнуть товарищам, чтобы отходили, но в этот момент на дороге загремел броневик. Он остановился с полного хода и открыл огонь по лесу из пулемета. Вслед за ним подкатила грузовая машина, полная солдат.
— Шабаш, отходи! — крикнул разведчик.
Дождавшись, пока товарищи скрылись в глубине леса, Егор бросил в сторону автомашины гранату и поспешно стал догонять своих.
По лесу свистели пули, царапая стволы деревьев, отбивая ветки.
— Быстрее, Ефим Акимыч! — торопил Егор старого солдата.
— Я не заяц бегать от них! — ответил Ефим, на ходу закладывая в карабин новую обойму.
Хотя огонь не ослабевал, пули свистели все реже и реже. Егор догадался, что фашисты вели обстрел с большака, а густой лес с каждым шагом отступления партизан становился все более надежной защитой для них.
Егор остановился, чтобы подождать несколько отставшего Ефима. Тот двигался с остановками и уже начал раздражать разведчика своей медлительностью. Егор коротко свистнул, чтобы привлечь его внимание, и энергично стал махать руками. На мгновение старик остановился, взглянул на Егора, потом быстро повернулся и бросился назад, сразу исчезнув в кустах.
Встревоженный подозрением, разведчик остановился.
Ну, приятель, со мной шутки плохи, — тихо, с угрозой проговорил он, направляясь к тому месту, где исчез Ефим.
Егор осмотрел кустарник, прошел в сторону дороги, но Ефима нигде не было видно. Сквозь ружейный огонь до слуха разведчика уже стали долетать отрывистые голоса фашистов. Случайно оглянувшись, Егор неожиданно увидел мелькнувшую среди деревьев спину Ефима. Старик нес что-то на плечах, бегом удаляясь в глубь леса. В небольшой ложбине он увидел старого солдата. Низко склонившись над темневшей на земле фигурой, Ефим что-то делал, приговаривая: «Потерпи, Митя. Сейчас будет полегче. Рана-то пустяковая». Услыхав шаги, Ефим мгновенно обернулся, выбросив вперед карабин. Узнав Егора, он опустил оружие.