Королевская канарейка
Шрифт:
Отстранённо, глядя как будто со стороны, увидела, как огромными становятся их глаза, как Аргонеот — нет, Риэль, косичка на левом виске присутствует, — сминает в пальцах тяжёлый мифриловый бокал, из которого на стол выплёскивается вино.
Совершенно не ожидала быть обнятой с двух сторон — и получила странное болезненное удовольствие, гораздо большее, чем могла ожидать. Я, кажется, тосковала по телесному теплу. Замерла, стараясь расслабиться — может быть, они пожелают сделать это здесь и сейчас, надо хотя бы попытаться не быть деревяшкой и доставить им удовольствие…
— Богиня, только если ты захочешь сама, не из-за договора, — тёплый шёпот на ухо смущал и расслаблял, — поживи с нами, привыкни к нам, пожелай нас… что ж ты ждёшь, что мы, как волки, накинемся и начнём тебя раздирать… это не будет так. Отдохни, побудь дорогой гостьей в нашем доме, мы видим, что ты устала и что у тебя болит душа… ты отдохнёшь и тебе станет легче.
Не выдержала и носом захлюпала. Всё-таки не ждала, прости господи, такой человечности, если это понятие можно применить к эльфам. К людям-то его нечасто можно применить, если что.
Была спроважена в компании мышек-фээйри в пещеры с горячими источниками. Сами братья со мной не пошли, сделикатничали.
Уложили в откуда-то взявшиеся перины. Впрочем, что удивляться, если это были внуки госпожи-Метелицы, древней колдуньи, в своё время даже оладьи и лимонные пирожные, не существующие в этом мире, из ниоткуда достававшей.
Я всё-таки ужасно нанервничалась и напереживалась за всё время, так что даже на ночь с ними не поговорила, сразу уснула.
С утра таки были оладьи и лимонные пирожные под травник и молоко. На мой вопрос Аргонеот удивлённо ответил:
— Так брауни рецепт выучили ещё тогда, когда ты у бабушки гостила, — и, быстро улыбнувшись, — ты была совсем ещё маленькая, не понимала ничего, и быстро подступиться было нельзя… ничего тогда не успели. Ты вспоминала нас?
Покивала — да, иногда с приятством вспоминала те две недели; светлый ясень Галанодель, улыбчивых близнецов, уроки квенья, визиты к местным столпам общества; поездки с целью полюбоваться красивым деревом, озером, лугом… снежные бои, сказки вечерами… она как-то и мне стала бабушкой. Могущественная ведьма за эти две недели подарила мне квинтэссенцию счастливого беззаботного детства.
Это и сейчас ощущалось — песочные корзиночки со светло-жёлтым лимонным кремом внушали непосредственную детскую радость только своим видом.
Было легко, да оно и неудивительно — у меня тяжеленный камень с души упал, когда я поняла, что близнецы не считают, что я в чём-то виновата, и ничем не оскорблены. Что они примут всё, что я пожелаю дать — но сами ни на чём не настаивают. Всё-таки это не было сделкой, это было подарком. Как с теми ужасными кочевниками, которые не понимали купли-продажи и ничего нельзя было у них купить, и ничего нельзя было им продать. Только подарить и быть одаренным.
Поэтому, когда в весёлой застольной беседе Аргонеот непринуждённо, между делом, передавая чашку, спросил:
— Ты была раньше с двумя мужчинами, богиня? — и в глаза взглянул, я покраснела скорее от удовольствия, хоть и смущённо помотала головой, не найдя в себе сил ответить.
С близнецами оказалось удивительно
Гостя здесь в прошлый раз, ничего подобного себе не позволяла — я тогда и вовсе не думала, что у человечки и эльфа может быть роман, и вела себя сдержанно.
К концу завтрака они спросили, чем бы я хотела заняться. Безмятежно ответила, что планов вовсе не имею — и ещё раз остро ощутила свободу выпущенного на каникулы школяра.
Аргонеот мягко улыбнулся:
— Вчера, когда ты явилась нам, — переглотнул, похоже, от волнения, что польстило, — мы ковали меч. Это дело небыстрое, при том нельзя ни торопиться, ни останавливаться, перековывая болванку, чтобы создать настоящую эльфийскую сталь. Если ты не против, пойдём с нами, посмотришь, как куётся оружие.
Я счастливо согласилась, ещё не зная, что меня ждёт, и немного удивилась его взгляду: прямому, голодному, — похоже, оценивающему, понимаю ли, на что согласилась. Такому, как будто… не знаю, мы не в кузницу собрались.
Встряхнулась, и ощущение ушло.
Что-то понимать я начала только в кузнице — низкой, темноватой избушке, свет в которой шёл только из маленького окна да от раскалённых углей в горне, мехи которого раздували невидимые брауни.
Старалась из вежливости не слишком пялиться, когда братья раздевались и надевали кожаные, прожжённые угольками фартуки.
— Ты можешь присесть на пороге, Блодьювидд. Там всё видно и не так жарко, — Аргонеот подкалывал волосы, чтобы не мешали, и мышцы, скрадываемые до того одеждой, ходили буграми.
Всё-таки удивительно, конечно, как они свою атлетичность скрывают изящной одеждой. Таких портных, как у эльфов, во всём белом свете нет.
Прежде, чем начать, оба странно посмотрели — ласково улыбаясь, ловя взгляд. Непонимающе улыбнулась в ответ, отвела глаза.
Риэль взялся за клещи, готовый выметнуть раскалённую заготовку из горна, ожидая знака; Аргонеот не спеша подготовился, кивнул, и, когда болванка легла на наковальню, широко взмахнул большим молотом и начал наносить мощные, неторопливые удары. Он бил мерно, ритмично, сдержанно, и этот ритм почему-то начал отдаваться в низу живота сладким тянущим чувством.
Горн освещал обоих братьев с ног до головы. Длинные, заплетённые по бокам в косы волосы вспыхивали серебром, и серебряными выглядели лица. Их плечи и руки казались изваянными из мрамора, при взмахах молота мускулы жёсткими клубками перекатывались под кожей. Шея, грудь и плечи словно наливались. Вокруг них стояло сияние, они казались прекрасными и могучими божествами.
Риэль, придерживая клещи одной рукой, со спокойной уверенностью начал мерно отбивать более частый, чем у брата, такт, молотом поменьше, опуская его на раскалённое железо и обрабатывая края заготовки.