Козак. Остров восточного ветра
Шрифт:
Бабук, переместили в дальний двор с отдельным входом, строго запретив в ход на хозяйскую
половину.
Вот только старший сын князя Херотко и по совместительству дядька ее старшего сына
оказался укушен каракуртом и причем несколькими. Что вообще невероятно. Тут бы одного
найти. Как раз в тот момент, когда корабли Ингваря Терселле стали на рейде Мангупа у
входа в гирло реки Кубань.
Входя в собственный дом мне пришлось тут-же заводить готских воев, чуть ли не силой
заставляя чужих людей оставлять посты и отправлять их в дом кавказского князя.
Что-то подобное после нападения в Крыму я и ожидал. Только вот старался делать это
несколько необычным для местных способом. Каждый черкес уважительно опрашивался с
целью выяснения имени и рода, после чего если этот человек был в некотором списке, то тут
же приглашался в приемную гетмана Ингваря, где практически сразу получал чай с сонным
зельем. Таким образом тихо и без огласки семеро черкесов из людей отца и брата Лилианны, в
этой суматохе просто растворились. В первую же ночь на дознании задержанных круг
подозреваемых вырос еще в два раза, создав своеобразную Варфоломеевскую ночь среди людей
семьи князя Херотко и ставшиех ему лояльных людей моего дома.
Утро следующего дня встретило подворье дома Терселле с сидящими на колах дюжиной
людей, присягавших ранее своему готскому сеньору. Еще через час в присутствии всего
корабельного состава моего небольшого флота и судов, находящихся в Матрахе весь экипаж
куттера атлантического происхождения сел на такие же изделия во дворе столичного дома, доведя количество приговоренных к жестокой казни до трех десятков. Рядом с
провинившимися людьми из моего дома сели на колы и четверо черкесов сопровождавших
княжну Лилианну с острова Вознесения до столицы Синдики.
Люди, ослушавшиеся приказ своего сеньора, выполняющие чужие, даже если это люди
жены и рискующие членами семьи в опасном океанском и морском походе не имеют права
быть людьми дома, доверившего им самое ценное
Все просто и понятно. И пусть кто-то скажет мне после увиденного за эти четыре года, что сеньор Терселле жестокий и не человечный.
Идя на прием в дом Заноко. Я уже знал, что полтысячи готов разместившихся в моем доме
и еще столько же в китайском квартале, плюс три сотни со мной в сопровождении, чуть ли
не в четыре раза превышают все силы дома Бабук в столице.
Люди, привыкшие с детства тому, что вокруг только рабы, а сами они чуть ли не
божественного происхождения, часто не замечают простых, из низшей касты людей из слуг, которые только того и ждут, когда им-скрытым агентам-влияния дадут команду на атаку
или потребуют информацию.
За два года мало того, что в черкесской столице у моего дома появился кроме основного
еще и китайский, кроме этого появились небольшие дома, отвечающие за наблюдением за
домами, пока хозяина нет и даже небольшой дом для подготовки дюжины бойцов, называющих себя учениками "Кэмпо". И рядом со всеми этими элементами небольшого и
молодого дома есть еще дом семьи Бали константинопольских евреев и потомственных
управляющих семьи Терселле.
Прямолинейные действия людей семьи Лилианны, которые даже не подозревали с насколько
изощренным византийским коварством (некоторые думают, что это так), столкнулись
старшины ее дома. Дома, который еще даже и не знает, что атаман Игорь заказал через
своих знакомых из русинских козаков рейд на земли своего тестя. Дважды в одну и туже реку
никто не входит. Поэтому в моем плане будет свержение главенства в моем доме семьи
Бабук и объявление старшей женой - Терезы Терселле де Гизольфи-Ломеллини с
проникновением в Мангуп ее генуэзских родичей.
Конечно предстоит еще схватка с принцессой Хилией. Хотя все совершенно не так как
некоторые думают. Ведь посаженный на корабль человек очень даже легко уходит из зоны
влияния сильных мира сего, становясь полностью зависимым от его капитана.
Думаю, пришло время доставать из Южной Атлантики Софью из Далматики посадив на