Козельск - Могу-болгусун
Шрифт:
опасностей. Да и бог Перун, которому ратники отбили перед походом поклоны, не дал никого в обиду, так-же, как пришли сразу на помощь другие боги, призванные Вяткой. И это было главным.
Когда ушкуи подошли к крепости, на небе светила луна, она плавала между
тяжеловесных туч круглой льдиной на реке посреди кучи мусора, высвечивая
голубыми лучами зубцы на стенах и башнях городка. Вятка принял решение
вывести поезд из стремнины, ходко несущей груженые лодки, и подплыть ближе к
берегу, чтобы не проморгать пристань рядом с проездной башней. К подобному
действию его подтолкнул опыт, полученный перед бобровой плотиной и сразу за
нею, когда только чудо вырвало ушкуи из цепких воронок. Кто-то из гребцов
издал громкое восклицание, не в силах удержать радости возвращения, в
середине поезда сверкнул огонек, должный упредить защитников крепости о
конце похода. Вятка не успел оборвать радость дружинников, как на берегу
заметались скорые тени всадников, над ними вспыхнуло пламя факелов, осветившее горбатые фигуры и побежавшее отблесками по прибрежной воде. И
тут-же десятки стрел зашумели оперением над головами охотников, а некоторые
из них воткнулись в борта ушкуев.
– Прикрыть гребцов щитами, – приказал воевода поезда дружинникам, не
сидевшим на веслах, он с тревогой оглянулся на лодки, шедшие следом. – Не
отвечать ворогу на обстрел, пока не подойдем под самые стены.
Гребцы навалились на весла, стремясь побыстрее пройти опасное
расстояние и встать под защиту родных башен с лучниками на навершии стен.
Уже видно было, как на пряслах и в заборолах возникло шевеление, там тоже
запалили факелы и начали нацеливать арбалеты с толстыми болтами на отряды
нехристей, метавшихся по берегу. Наверное, стражники поняли, что это
возвращается с ловитвы Вятка со своими ратниками, но расстояние до поганых
было еще велико. А ордынские стрелы втыкались в воду все ближе и все реже
случался у них перелет, скоро деревянные щиты в руках воев, покрытые
толстыми кожами, потяжелели от веса тростниковых и камышовых палок с острыми
наконечниками, принуждая обламывать их руками. Кто-то из раненных вскрикнул, кто-то громко охнул, некоторые из гребцов схватились за луки, но Вятка
продолжал упорно молчать, не давая команды на ответную стрельбу. Он понимал, что поезд можно взять голыми руками, стоит только ордынцам пристреляться, а
потом завернуть в воду с полсотни всадников с саблями и арканами, чтобы одни
отвлекали внимание обороняющихся, а другие накинули волосяные петли на носы
и потянули лодки к берегу.
– Весел не бросать, – громко крикнул он, поняв, что скрываться стало
бесполезно. – Пригнитесь за бортами и гребите к проездной башне что есть
мочи.
Гребцы наклонили головы и дружно навалились на весла, за кормой
вспенилась вода, казалось, деревья и льдины, плывущие по течению, остановили
свой бег и начали отходить назад. Прибавили ход ушкуи, шедшие следом, по
бокам у них возникали в лунном свете белые всплески, которые множились
светляками в лесу. Если бы можно было отойти от берега и снова отдаться
стремнине, Вятка поступил бы так не задумываясь, но он помнил, как мощно
потащило их к плотине и с каким трудом вырвал он ушкуй из водоворота. Если
бы потом потребовалось вернуться обратно, этого бы сделать уже не удалось –
груженные припасом лодки просели в воду почти до краев бортов, превратившись
в островки сплавного леса. Оставалось одно, упорно пробиваться к стенам
крепости, выраставшим черными изгибами на фоне посветлевшего неба. Но
ордынцы тоже догадались, что к Козельску стремятся проплыть на ушкуях либо
подмога из других городов, либо защитники решили пополнить припасы из
кладовых, спрятанных в потайных местах, которые они не могут отыскать. К
всадникам на берегу прибавились новые орды, оттуда понеслись гортанные крики
некоторые из нехристей подвели коней к воде, намереваясь пуститься вплавь.
Тучи стрел сыпались со всех сторон, особенно опасными были пущенные навесом
и падающие в середину лодки, от которых не было спасения.
– Всем укрыться за щитами, – надрывал голос Вятка сквозь беспрерывное
визжание стрел и дротиков, в его щит и кольчугу их ударилось не один
десяток. Он подбодрил гребцов. – Наддай, вятичи, индо поганые почуют нашу
слабость.
– Мы почти на пороге дома! – поддержал его кто-то из дружинников. –
Вота, уже можно разглядеть, что и моя выперлась на стену, давно ее не
видали.
Среди ратников пробежал легкий смешок, шутка придала силы, рукоятки
весел выгнулись, они затрещали, едва не разлетаясь пополам, а воевода поезда
не давал никому расслабиться. Он кинулся на корму и вгляделся в силуэты
позади, скользящие по поверхности воды, их было не больше пяти, а конец
каравана поглощал темно-синий туман. Если бы ордынцы надумали сунуться в
воду, сдержать напор было бы некому, весь берег был заполнен ими, и конца
полкам не было видно. И вдруг Вятка понял, что мунгальская сила
сосредоточила основной удар на передних лодках, стремясь перебить на них
ратников и захватить добычу, пока она не проскользнула под защиту стен