Красная королева

Ром Полина

— Будет исполнено, ваше маленькое величество.

Немного подумав, я заказала в мастерской два полных туалета на самую большую куклу Элиссон. Дочка, уже успокоенная и моим присутствием, и явным интересом к кукольным одежкам, была в восторге. А я собиралась провести маленький эксперимент, чтобы лучше понять собственного ребенка.

Любовь слепа, а я настолько сильно обожала сына, что панически боялась вырастить из него не просто второго Ангердо, а монстра похлеще и пожестче. У меня практически не было опыта общения с детьми, и я не представляла, как соблюсти равновесие между моей бешеной любовью и разумной строгостью. Именно поэтому я решила проанализировать поведение

Алехандро в ситуации с одеждой. У него уже был опыт ношения удобной и неудобной одежды, он уже знает, что такое дворцовые ритуалы, которые необходимо соблюдать. Так что он выберет, в конце концов, когда мы начнем разбирать ситуацию? Поймет ли, что ошибся, предложив для куклы неудобный вариант?

* * *

Через два дня до того, как кукольные одежки попали в руки Элиссон, я попросила Алекса одеть большую куклу. Он терпеливо пыхтел, стараясь справиться с неудобной шнуровкой алого платья. Очень сильно ему мешал высокий красивый воротник платья, который без конца цеплялся за волосы куклы. Сын недовольно морщил нос и исподлобья посматривал на меня, прикидывая, не пожелаю ли я оказать ему помощь. Но все же, в конце концов справился сам.

Куклу я раздела достаточно быстро, а сыну подала второе платье спокойного синего цвета. В этот раз он справился значительно быстрее, так как не было ни высокого воротника, ни шнуровки, ни дополнительных нижних юбок. После этого я спросила:

— Скажи мне, малыш, какой туалет лучше?

Алекс долго пыхтел, хмурился и отворачивался. Ему явно не хотелось признавать свой промах. Меня порадовало то, что он не кинулся отрицать очевидное и, например, врать, утверждая, что выбрал удобный наряд. Я знала, что так делают не только дети, но и некоторые взрослые. Наконец он решил:

— Когда я смотрел на рисунки, мне казалось, что вот это платье, — он потыкал пальчиком в красное, — выглядит очень-очень красиво, мама.

— Разве оно стало менее красивым сейчас?

— Да нет, не стало… — со вздохом признался он. — Просто оно очень неудобное.

— Получается, Алекс, что ты ошибся?

— Получается так… — он так забавно огорчался и ставил бровки домиком, что мне хотелось подхватить его на руки, зацеловать и затискать. И забыть про этот глупый пример. Моя сдержанность стоила мне определенных усилий.

— Значит, ты тоже можешь ошибаться, сынок?

Он растерянно развел в стороны ладошки с растопыренными пальчиками и согласно кивнул. Улыбку я сдержала, как и некое чувство гордости за сына: «Пусть это глупые кукольные тряпки, дело ведь не в этом. Главное, чтобы он понял, что тоже может ошибаться. Чтобы не считал себя истиной в последней инстанции. Но нельзя заставлять его ошибаться постоянно… Как бы теперь вывернуть разговор, чтобы он усвоил этот маленький урок, но не чувствовал себя обиженным?».

— Алекс, а почему ты выбрал именно этот рисунок?

Сын недоуменно пожал плечиками, помотал головой из стороны в сторону и растерянно ответил:

— Не знаю…

— А ты подумай.

— Наверное, потому что оно очень красивого цвета.

— Теперь ты понимаешь, где ты ошибся? Ты выбрал платье, не представив, как кукла будет носить такую одежду. Ты же любишь сестренку? Представь, как бы ей, например, было неудобно в таком платье. А ошибся ты, малыш, потому что оценил только один признак этого платья — цвет. А на самом деле, солнышко, вариантов оценки было значительно больше.

Алекс смотрел на меня с недоумением, явно не понимая, что я хочу сказать. Я чувствовала себя глупо и беспомощно. И если взрослому человеку я объяснила бы, что он не оценил удобство

одежды, удобство одевания, теплосберегающие свойства и прочее, то как донести до пятилетнего ребенка свою мысль? Пожалуй, это был некий мой педагогический промах…

Наверное, промах был не первый и не последний. Но я хотела вернуться к этой теме и попытаться донести до сына очень важную вещь: все в этом мире взаимосвязано и нельзя оценивать человека, вещь или событие по какой-то одно грани. А сейчас, чтобы не перегружать и не расстраивать сына, я улыбнулась и сказала:

— Мы поговорим об этой маленькой ошибке позднее. А пока, солнышко, запомни главное: мама тебя любит! — с этими словами я подхватила сына на руки и, наконец, потискала так, как мне хотелось. Целовала маленькие юркие ладошки, слегка покусывала мягкий животик, добиваясь смеха и брыканья. Потом, когда набесившийся сын обнял меня за шею и затих, я ощутила то самое душевное спокойствие, которого у меня не было уже давно.

«Это мой малыш, моя плоть и кровь. Я сделаю все, чтобы он был счастлив. А пример для него я придумаю другой. Похоже, тряпки просто не та тема, над которой он будет думать. В следующий раз обсудим парадное и боевое оружие. Да, так и сделаем!»

— Давай возьмем эти платья, Алекс, и пойдем навестим Элиссон. Я думаю, она будет рада получить обновки для своих кукол. Кроме того, там нас с тобой ждут Дениза и Гаспар.

Глава 15

После получения регентства одной из первых моих забот было расследование смерти мужа. По горячим следам выяснить удалось слишком мало. А потом началось: похороны, война с Советом, карантин в Сольгетто, восстание де Богерта.

* * *

С получением всей полноты власти, по совету герцога де Сюзора, который гораздо лучше меня разбирался в служащих королевской канцелярии и короны, я сменила начальника Тайной службы и обоих его заместителей. Кроме того, я потребовала от вновь назначенного на должность барона Сюрко отчитываться лично мне.

Это оказалось хорошим решением. Сама я никогда в эти дебри не лезла, но, как выяснилось, и в Сольгетто, и в целом во всем Луароне была довольно развитая сеть доносчиков. Немного подумав, я позволила барону Сюрко любые реорганизации на его страх и риск:

— Можете улучшить все, что сочтете необходимым, барон. Если кто-то из ваших служащих покажется вам ленивым или не слишком честным, вы вольны заменить их.

Барон был удивительно неразговорчивым человеком. По какой-то странной самой собой сложившейся традиции, он приходил ко мне в первый день недели, кланялся, передавал написанную четким и крупным почерком докладную, где скучным канцеляритом было написано, что все регионы королевства покорны моей воле, что никаких дурных событий не ожидается и прочее бла-бла-бла.

Месяца полтора я смотрела на эти доклады с недоумением, не понимая толком, что с ними делать: зачитывать на Совете? Просто подшивать в папочку? Чем вообще занимается этот непонятный барон? Не ошибся ли герцог де Сюзор, посоветовав столь странного человека? Но дел было невпроворот, и я все откладывала решение.

Со дня казни прошло еще около месяца, когда стандартно в первый день недели я получила не один, а два доклада. Первый представлял собой обычный лист с обычными бла-бла-бла, а вот второй был написан на двух листах. К нему прилагалась весьма увесистая пачка запечатанных в конверте бумаг. Первый я пробежала глазами, а вот второй читала значительно внимательнее. И чем больше я вчитывалась в смысл документа, тем сильнее по спине бежали мурашки.