Красная королева
Шрифт:
Вставший рядом с ним глашатай развернул список и с каким-то удивительным искусством начал зачитывать текст. Без всяких технических приспособлений, голос звучал так, что слова отчетливо доходили до краев довольно большой площади.
В оглашенном тексте было всё: имя, титул и чин; список преступлений и приговор. Все высшие офицеры были титулом не ниже баронета. Каждый из них имел право на последнее желание.
Они по очереди вставали в проходе на той самой перемычке между эшафотом и подиумом, опускались на колени и, склонив голову, смиренно излагали свою последнюю просьбу.
Пауль Айгнер, баронет. Личная просьба: не лишать титула старшего сына. Королева дала согласие.
Хеннер Вальгер, баронет. Личная просьба: сохранить во владении наследников село Вален. Королева дала согласие.
Хейнц Лакнер, барон. Личная просьба: сохранить во владении наследников городок Лагнорт. Королева дала согласие.
Мартон Фанг, барон. Личная просьба: сохранить во владении наследников село Доблар. Королева дала согласие.
Бертрам Райтер, барон. Личная просьба: каждый год проводить молебен за упокой души в главном храме Сольгетто. Королева дала согласие.
Люка Андерс, барон. Личная просьба: помилование. Королева отказала.
Великий герцог Саймон де Богерт де Солиго. Личная просьба…
Мероприятие двигалось к концу, но я не была уверена, что доживу: уже несколько раз Ханси подносил к моему лицу тот самый кубок с чем-то омерзительно вонючим. Это давало мне возможность не терять сознание, но от мерзкого запаха меня изрядно подташнивало. «А эти уроды еще хотели привести сюда Александра! Развлечение для пятилетнего ребенка! Уроды и есть!»
Сам момент казни я каждый раз старательно пропускала, прикрывая глаза ресницами во время мертвой тишины и дожидаясь восторженного рева толпы. Спасала вуаль. Я знала, что сквозь нее лицо видно плохо, и никто не сможет сказать, закрыты или открыты были глаза королевы. Ханси, едва заметно шевеля губами, комментировал:
— Вальнер положил голову на колоду… Не смотрите, моя королева… — вскоре после этих и подобных слов следовал восторженный рев толпы: это палач поднимал голову казненного за волосы и показывал народу. Капитан Ханси продолжал говорить: — Все, ваше величество, можно смотреть.
При этих словах я чуть повыше поднимала голову, понимая, что со стороны выгляжу как восковая кукла.
Каждому из осужденных мне приходилось смотреть в глаза и обещать выполнить его предсмертное желания, четко осознавая: через несколько мгновений человека не станет. Процесс казни шел традиционно: от низших чинов к высшим, чтобы самый главный преступник мог увидеть гибель всех своих сподвижников.
Не знаю, из каких безумных идей родился этот «воспитательный» момент, но де Богерта мне было даже жаль. Каким бы самовлюбленным эгоистом он не был, но на пороге вечности знать, что люди погибли из-за тебя — не лучшее успокоительное.
Я смотрела на бледного, но твёрдо стоящего на ногах герцога и почему-то вспоминала, как увидела его в свите короля в первый раз: самого молодого, носатого, ярко одетого. Герцог возмужал за эти годы, и даже пара седых прядей, появившихся на висках, его не портили. Он смотрел на меня с какой-то холодной брезгливостью и недовольством и молчал.
Молчала и я, не желая подгонять и отбирать у него эти последние минуты. После того как он выскажет свое пожелание, а я отвечу одобрением или отказом, он перейдет в руки священника буквально на несколько минут.
Пауза затягивалась, и из толпы какой-то полудурошный горожанин свистнул. Затейливо, с переливами. Впрочем, когда я невольно кинула взгляд на толпу, точнее, на место, откуда шел свист, то заметила там возню. Хулигана, похоже, били. Даже у жаждущей зрелища толпы было некое уважение к смерти.
— Я оставляю свою семью на милость королевы, — слова Саймона де Богерта, дворянина, лишенного титула, прозвучали настолько коротко и необычно, что многим показалось: послышалось! Среди сидящих герцогов возник легкий шепоток, и де Богерт, обведя глазами бывших соратников и противников, громко и отчетливо повторил: — Я оставляю свою семью на милость королевы.
Я плохо помню, как все закончилась. В память врезался голос капитана Ханси:
— Все закончилось, ваше королевское величество… Все уже закончилось…
Спуск по ступеням и путь к карете показались мне бесконечными. Но я дошла… И даже блевать на бархатные подушки начала только после того, как дверца захлопнулась…
Глава 14
Истину пословицы «В здоровом теле — здоровый дух» я проверила на собственной шкуре. Была бы я хоть немного слабее физически, слегла бы с горячкой или заработала себе какое-нибудь веселенькое психическое расстройство.
Не зря все эти годы я в обязательном порядке делала не самую легкую утреннюю разминку, частенько носила утяжелители на руках и ногах, просто давая лишнюю полезную нагрузку на организм и устраивая себе различные тренировки, где только возможно. За эти годы из хилого тельца прежней Элен я выковала физически крепкую и здоровую женщину: с прямой спиной и развернутыми плечами, с плоским животом и обозначенными кубиками пресса, умеющую дышать полной грудью и способную при нужде пробежать марафон.
Из кареты меня вынули в почти истерическом состоянии. Мне удалось уберечь одежду от следов рвоты, но запах был такой, что обмануть людей все равно было невозможно. А самое отвратительное было то, что я практически потеряла самообладание и все ближе скатываясь в истерику, разговаривая непонятно с кем:
— … ты зачем со мной так?! Зачем?! Если ты там, на небе существуешь, за что меня-то мучаешь?! Что я тебе плохого сделала?…себе свою корону дурацкую забери……тоже мне, высшая сила он… Я же у тебя ничего не просила…