Красная ниточка
Шрифт:
Я, брат, восьмижильный!
Глаз у меня как бинокль! Я и сейчас Байкал насквозь вижу!
Где какая рыба, мне всё, брат, известно. Вот наши колхознички за сигом поехали, а мы омулька ловим. Что ни омуль, то и полтинник! Кто тебе место омулёвое показал? А почему он гам? Потому корм ему там есть и вода самой нужной температуры. Жалко, не пошёл я по учёной части, вышел бы из меня рыбный или звериный академик! А ты, щенок, про меня такое несёшь!.,
— Не горячись, папаша. Всё это я сызмальства слыхал. Знанья твои никто не отбирает, что разошелся-то?
— Не перечь отцу и слушайся! Да приструни ты Алёшку и Курбата. Осрамили меня огольцы. Прилетели на чёртовом веретене да меня на смех подняли. Я думал, их охрана изловила, а они господами прибыли. «Это, говорят, дедушка, охрана вас с Санькой ловит, да поймать не может, а поймает-в тюрьму посадит!» Слыхал?! При всём народе. Бабам-то хаханьки! Ни проходу, ни проезду не стало от щенков!
Курбату захотелось поскорее разыскать Алёшу, рассказать ему всё, что он услышал. Он выглянул из-за бочки, собираясь улизнуть со двора, и нос к носу столкнулся с Секретарем. Курбат подался назад и пребольно стукнулся головой о полено. Он потёр ушибленное место, кисло улыбнулся и почмокал губами, стараясь завоевать расположение Секретаря… По Секретарь глухо зарычал, показав жёлтые клыки.
— Валентин!.. Валентинчик!.. — прошептал Курбат.
Секретарь гавкнул, не двигаясь с места. Он был приучен не выпускать никого со двора без разрешения хозяев. С Курбатом у него были старые счёты. Сколько раз этот мальчишка кидал в него камнями, а однажды запустил горящей головнёй.
Курбат высунулся было с другой стороны бочки, но Секретарь стал лаять отрывисто, с подвывом, будто выследил белку. Курбат похолодел.
— Замолчи, я тебя! — Курбат схватил щепку и замахнулся.
Секретарь зарычал. Курбат бросил в него щепкой. Секретарь увернулся и бросился в атаку, вцепился зубами в Курбатову штанину. Отбиваясь ногами, Курбат свалился в бочку.
— Цыц! Нечиста я сила! — закричал старик.
Послышались торопливые шаги, постукивание костыля по земле. Секретарь отпрянул, заскулил.
Когда дед Черняков заглянул за поленницу, он увидел перевёрнутую бочку и возле неё растерянного Секретаря.
— Ты что, дьявол, расшумелся?
Секретарь начал с лаем кидаться на бочку.
— Я тебя, поганца! — Старик ударил костылем по днищу бочки, потом запустил его в собаку, поднял костыль и, ругаясь, пошёл к дому.
Курбат сидел в бочке не дыша. За тонкой стенкой слышались нервные шаги Секретаря. Подождав немного, Курбат прислушался к спокойным голосам Черняковых, посмотрел в щёлку между рассохшимися клёпками. Опасность почти миновала.
Бочка качнулась и, к неописуемому удивлению Секретаря, медленно двинулась к сараю. В это время из дома вышла жена Саньки Чернякова, толстая женщина. Она несла ведро с помоями. Увидев бочку, идущую вприпрыжку от поленницы к сараю, она выронила ведро и закричала. Отец и сын Черняковы оторопело переглянулись. Толстуха села на землю и в ужасе заголосила:
— У ей ноги! Господи Иисусе! Ноги!..
Санька опомнился первым.
— Вот мы посмотрим, чьи это ноги, — сказал он, направляясь к бочке.
Но Курбат уже выскочил из-под бочки и перемахнул через забор. Вся семья браконьеров выбежала на улицу, яростно ругая Курбата, улепётывавшего через ключ. Секретарь остался во дворе и выл от огорчения тенором, хотя лаял обыкновенно басом.
ОБЩЕСТВЕННАЯ ОХРАНА
Поздно вечером Курбат поднялся к Алёше на сеновал, волоча за собой бараний тулуп.
— Ух ты, насилу добрался! — сказал Курбат, развалившись на мягком душистом сене. — Бабушка услышала, как я иду по двору, и спросила: «Кто там шляется?» Я лёг и полчаса лежал в луже возле колодца. Когда она ушла, я р-раз — и к тебе. А тут на меня Секретарь как бросится! Он забыть не может, что я его так ловко объегорил. Всё-таки я очень находчивый парень. Как ты думаешь?
Алёша согласился, что Курбат ловко одурачил Черняковых.
— А ты говоришь — Курбат, Курбат! Я если захочу, то космонавтом стану. Вжик — и на Марсе. Вот где камни так камни! Там, может, целые горы из алмазов. Куда это Марс задевался? — Курбат стал смотреть в раскрытую настежь дверь сеновала на звёзды. Он уже мысленно летел в межпланетном корабле к далёкой планете.
— Марс вон где, — показал Алёша. — Смотри прямо на лиственницу, потом вверх и чуть правее… Видишь?
— Ты думаешь, что это Марс?
— Конечно, Марс.
— Когда в школе Мария Карповна нам показывала звёзды, Марс был вон там. — Курбат махнул рукой в темноту.
— Чудак рыбак, Марс ведь тоже летит вокруг солнца. Вот он и улетел с весны вон куда.
Над головой белел Млечный Путь, мигали звёзды. Мальчики помолчали, глядя на небо. Алёша сказал в раздумье:
— Кажется, что звёзды совсем низко, прямо рукой можно достать, если забраться вон на ту сопку.
— Правда, — согласился Курбат. — Подпрыгнуть, и достанешь.
— Теперь посмотри вон на те голубые звёздочки. Ух и далеко до них!
— Жуть, наверное, сколько туда лететь! — Курбат причмокнул и сказал с озабоченным видом: — Если на Марс лететь, надо очень точно целиться. А то промахнёшься вдруг, и пиши пропало! Домой не вернёшься.
— Промазать трудно в такую планету. Конечно, надо подрасчитать, прицелиться получше.
— Алёша, как ты думаешь. на Марс надо лыжи брать?
— Конечно, надо. У Марса на полюсах снег.
— А вдруг это не снег, а соль или ещё что-нибудь белое?
Они стали обсуждать полёт на Марс, как дело давно решённое и совсем не трудное, будто собирались на гольцы или на дальние брусничные поля.
Послышались тяжёлые шаги, кто-то шёл с ношей к Байкалу.
Мальчики притихли.
Курбат надвинул на глаза кепку, чтобы не потерять её в темноте, и прошипел:
— Была не была!
Один за другим они спустились, осторожно ставя ноги на перекладины приставной лестницы, вышли за ворота, осмотрелись, прислушались и, низко нагнувшись, пошли к Байкалу. Словно из-под земли появился Урез, ткнулся холодным мокрым носом в Алёшину руку и пошёл за ним, не отставая ни на шаг.