Красная волчица
Шрифт:
Ятока понимала свекровь, сочувствовала ей, но сказала совсем другое:
— А как же одна-то жить будешь?
— Пошто одна? — удивилась Семеновна. — Кругом люди. Вон Глаша, мы друг без дружки чашки чая не выпьем. Она без меня совсем зачахнет. Глаша только на людях храбрится, а так-то она еще болезненней меня. Тем и держится, что сына ждет.
— Вася приплывет, тогда говорить будем.
— А че говорить-то…
Семеновна легла в горнице, но заснуть не могла. Растревожила ей сердце Ятока. Она оделась и вышла на угор. В заречье над озерами клубами
Ятоке тоже не спалось. Легла, а сон пропал. Она все еще не могла поверить, что вырвалась из города. Выйди из дома — и очутишься в горах. «Где сейчас Вася? Что делает? Однако, у костра коротает ночь», — думала Ятока. И вдруг вспомнила Полину Андреевну, Загорскую, ее сухой, недобрый смех. И тут Ятоку осенило: «Так это Вася выносил из тайги Полину Андреевну, а Ирина — дочь Васи? Тогда пошто говорил, что какой-то друг шибко просил о девочке позаботиться? Совсем что-то все перепуталось».
Глава IV
За деревней, где кончается перекат, по обрывистому берегу тянутся густые заросли тальника, черемушника, боярышника и краснотала. Здесь, в кустах у глубокого омута, Димка с Андрейкой облюбовали место для рыбалки.
Андрейка, кутаясь в старый отцовский пиджак, полусонно смотрел на поплавок. Его белое лицо со светлыми бровями было выпачкано серой пыльцой кустарников.
Димка, поплевав на червя, закинул удочку, а удилище воткнул в берег. Смахнул с ладони землю и потянулся.
— До чего же рано здесь всходит июньское солнце!
— Но зато зимой, в декабре, его не дождешься.
По омуту лениво ходили круги. Над ним склонились развесистые талины. От кустов до середины реки лежала тень, и от этого вода была темной и казалась холодной. Димка оперся о ствол талины, и на беловолосую голову Андрейки дождем, сыпанула крупная роса.
— Ты сдурел? — потряс головой Андрейка, но не сдвинулся с места.
— Скорее проснешься. У тебя клюет.
Андрейка сбросил с плеч пиджак, схватил удилище, потянул его — в воздухе, извиваясь, блеснул красноперый окунь.
— Не брыкаться, — отцепляя рыбу, радовался Андрейка. — Я тебе говорил, будет у нас сегодня уха.
— Одно дерево — не лес.
— А мой дед говорит: лиха беда начало.
Андрейка снова закинул удочку и уселся основательно, В кустах голосисто закуковала кукушка. Ей отозвалась горлица. С неба упал негромкий журавлиный крик.
— Люблю журавлей, в них есть что-то сказочное. — Димка крутил головой, искал в небе журавля, но ему мешали ветки.
— Пустая птица: ни мяса, ни пера, — с пренебрежением махнул рукой Андрейка.
— Без таких птиц мир опустел бы и человек многое бы потерял.
— Как ты любишь, Димка, заумные речи. Для меня река есть река, горы есть горы. Все просто и ясно.
Димка задумчивым взглядом смотрел вдаль.
— Все не так просто. Тебе приходилось ночью на лугу слушать, как молчат цветы? В их молчании есть что-то девичье: нежность, стыдливость…
Андрейка озадаченно посмотрел на Димку.
— Слушать, как молчат цветы?
— Да-да, — кивком головы подтвердил Димка.
— Да брось ты, Димка, дурить. Лучше за поплавком смотри. Ой, клюет у тебя!
Димка поспешно схватил удилище, леска натянулась, зазвенела.
— Крупная… не дергай… крючок оторвешь, — подсказывал Андрейка.
— К коряге тянет, — топтался на берегу Димка.
— А ты не пускай.
Рыбина повела леску в реку, но постепенно леска ослабла. Димка натянул ее, и на поверхности омута забился серебристый сиг. Димка выбросил его на берег,
— Бот это удача, — торжествовал Димка.
Невдалеке послышались шаги. Из кустов вынырнул Яшка Ушкан.
— Здорово, мужики.
— Здорово, — ответили парни.
— Много наловили?
— Да ты погляди, — Димка кивнул на сдевок.
— Ничего рыба, шарба добрая будет.
Яшка Ушкан сел, достал кожаный кисет с плетеным шнурком и стал закуривать. С его мясистого лица лениво смотрели большие, навыкате глаза. Яшка — одногодок с Димкой и Андрейкой, а в селе уже считался добрым охотником. Но не этим он был знаменит. Яшка за пять лет с грехом пополам добрался до третьего класса, а там прикинулся хворым и бросил школу. Еще он мог шевелить ушами и подражать птичьим голосам. Когда Яшку во втором классе вызывали к доске, он брал мел и шевелил одним ухом. По классу пробегал смешок. Яшка шевелил вторым ухом. Смех усиливался. Тогда он мяукал, как кукша. Класс покатывался со смеху, а Яшку выставляли за дверь. За умение шевелить ушами его и прозвали Ушканом.
— На охоту-то прошлой осенью ходил? — спросил Яшку Андрейка.
— Почти три сотни белок взял. Еще две рыси.
— Две рыси? — удивился Димка. И как ты их добыл?
— Собаки на дерево загнали, — небрежно ответил Яшка.
— А сейчас-то чем занимаешься?
— С отцом коров колхозных пасем. А вас еще не доконали двоечки?
— Да нет, — усмехнулся Димка. — А ты, значит, крест на учебе поставил?
— Задачки загубили. Да лешак с ними. И без них хорошо обхожусь.
Яшка щелкнул пальцем окурок, проследил, как он, описав дугу, упал в воду, и встал.
— Я пошел. Коров надо выгонять. Вечером увидимся.
Нырнул под ветки, и его широкая спина исчезла в кустах.
Андрейка глянул на поплавки.
— Пожалуй, и нам пора сматывать удочки.
— Верно, — согласился Димка, — а то в животе булькать начинает.
Глава V
После завтрака Димка собрался в школьную библиотеку. Она размещалась в небольшой комнате. Когда Димка вошел, у окна за столиком сидела миловидная невысокая женщина с косами.