Красная волчица
Шрифт:
Василий за плечи привлек к себе Ятоку.
— Кабарожка ты моя черноглазая. Ждала меня?
Гости разошлись на рассвете, и поговорить дома им не удалось.
— Шибко ждала.
Василий улыбнулся в русую бороду.
— Раз шибко, значит, ждала.
Ятока утопила маленькую руку в его бороде.
— Вернемся в город, ты опять уйдешь с экспедицией в тайгу. Меня одну оставишь.
— На этот раз пойдем на Кадарский хребет. Это единственное место в Забайкалье, где сохранился горный баран-архар. Сколько его там: десять, сто — никто не знает. Попутно обследуем места черношапочного сурка-тарбагана. А в Чарской долине есть островок пустыни. Настоящей пустыни, с барханами, которые движутся. А среди барханов — озера, по берегам — сосны.
Ятока высвободилась из объятий, с недоверием посмотрела на Василия.
— Ты, Вася, совсем что-то не то говоришь. Откуда пустыня в тайге возьмется?
— В том-то и дело, что в тайге, на севере и вдруг — пустыня. Такое в сказке не придумаешь.
— Вася, возьми меня с собой.
Ятока с мольбой посмотрела на Василия, Тот неторопливо достал папиросу, закурил.
— Мне самому без тебя худо. Да профессор просил обождать.
— Кого ждать? Зачем ждать? — загорячилась Ятока. — В больнице только о тебе думаю, душу мучаю. Чем два дела худо делать, лучше вдвоем одно хорошо делать. В тайге — мое место. Рядом с тобой — мое место.
— Извини, Ятока. Я думал, ты сможешь врачом стать, Все. Решено. На этот раз в экспедицию идем с тобой.
Ятока прижалась к широкой груди Василия.
— Какой ты хороший.
Василий гладил волосы Ятоки.
— Смотри не перехвали.
Ятока подняла голову.
— Димку с собой взять надо. Мужика, охотника из него делать надо. В городе што он увидит? В лес придет, огонь не разведет. Птицу на еду не добудет. Пустой человек вырастет. Што нам люди скажут?
Ятока выжидающе посмотрела на Василия, Он теребил курчавую русую бородку.
— Пусть учится. А на будущее лето все вместе пойдем в горы.
Ветра не было. Но на озеро легла матовая пелена. От утеса донеслись плавные звуки, будто кто-то вдали играл на флейте. Ятока глянула на Василия. Он тоже прислушивался к звукам. Пелена с озера медленно сошла, и вода опять потемнела. А звуки отдалились и смолкли.
— Первый раз слышу поющие скалы, — задумчиво сказал Василий.
— Когда я девушкой была, мне пропела Поющая женщина, и я тебя встретила.
— Славная она у тебя, — улыбнулся Василий.
— Славная, — согласилась Ятока. — Потихоньку просила ее, чтобы ты взял меня с собой. И ты взял. А когда взял, она нам пропела. Счастье послала.
Василий снисходительно посмотрел на Ятоку. Ему почему-то всегда казалось, что перед ним два человека. Одна таежница, умная, смелая, ласковая и преданная жена. Вторая — наивная и беспомощная девчонка, которая сама сочиняет сказки и искренне верит в них. И неизвестно, которую из них он больше любит.
— Вася, а мне Загорская говорила, будто тебя из комсомола исключали, из института. Пошто ты это от меня скрывал?
— Я боялся, что ты на меня сердиться будешь.
— Зачем я на тебя сердиться буду?
— Тогда слушай. Первые годы мне было очень тяжело без тебя, без тайги. Я даже зимой иногда уходил в лес и ночевал у костра. Но время делало свое. А рядом еще Полина. Вначале я к ней относился как к наивной, несмышленой девчонке. Но однажды увидел, что передо мной женщина. А тут еще экспедиция, вдвоем, с Полиной несчастье… И не заметил, как привык к ней, как полюбил ее. Полина родила Ирину. Мне бы разом обрубить. Не смог. И мое малодушие чуть не погубило нас обоих.
Василий устало посмотрел вдаль и продолжал:
— Случилось это весной. Меня обвинили в разврате. А тут стало известно, что жена у меня — шаманка. Предложили разойтись с тобой и жениться на Полине. Я не мог тебя и Димку оставить. Тогда меня исключили из комсомола и из института.
— И их никто не остановил?
— Полина пыталась остановить. Но ее за политическую близорукость и за связь с перерожденцем тоже исключили из комсомола. Из общежития меня попросили. Я снял комнату на окраине города. Днем работал, а вечерами занимался. Полина приносила мне свои конспекты. Так я продолжал учиться. Летом ушел в тайгу с экспедицией. Только не как студент, а как проводник и рабочий. Я собирал материал для дипломной работы. В конце следующей зимы о моей беде узнал Степан: Полина сообщила. Он примчался в город. Дошел до секретаря обкома партии. И мне разрешили сдать государственные экзамены.
Василий замолчал. Ятока дотронулась до его руки.
— Ты меня тогда шибко ругал?
Василий обнял Ятоку за плечи.
— Люблю я тебя, Ятока. И никто не повинен, что ты родилась в этих диких краях. Виноват я перед Ириной, перед Полиной. Да только жизнь теперь заново не перекроишь.
Василий встал.
— Нам пора. Надо сегодня до Глухариной реки добраться и таймешка попробовать выловить.
Глава IX
В курье за черемушником Димка поставил сеть, подтащил лодку на берег, чтобы ее не унесло, и пошел к селу. За рекой неярко горел закат, прошумел в прибрежных кустах ветерок и замер. По речной долине застыли лесные колки. Нетерпеливо ждали темноты ночные птицы. Выходили из дневных убежищ сохатые, дикие олени и направлялись на водопой к горным речкам и к озерам-отшельникам.
Димка неторопливо шагал по прибрежной тропе. После учебы он отдохнул, выспался и теперь ждал сенокосной поры. Семен выделил ему новую конную сенокосилку. В их бригаду записалась и Ленка. Димка вспомнил, как она пела на Золотой поляне, и ему захотелось ее увидеть.
Ноги сами повели мимо небольшого, заросшего осокой и камышом озерка. Димка знал, что Ленка часто бывает здесь. Так и оказалось. Навстречу с букетом красных саранок шла Ленка.
— Я уж думал, не Лесная ли девушка, — Димка с нежностью поглядел на нее.
— Я люблю, когда день с вечером встречаются. Все замирает. И я тогда боюсь, а вдруг день больше никогда не вернется. И все равно каждый день жду их встречи.
— А мне по душе гроза.
— А я грозы боюсь.
Димка с Ленкой по густой траве обогнули лесок. Впереди показалась деревня. Над горами, бледнея, догорала заря.
— Я поначалу думала, ты с родителями в горы ушел.
Димка покачал головой.
— У них в этих горах молодость прошла. Есть свои тайны. И я не захотел им мешать.