Крепость

Алешковский Петр

– Да что вы, Сергей, только в радость, ко мне нечасто наезжают, сижу работаю.

Пока разогревал гречку, гость накрыл на стол. Мальцов жадно взглянул на бутылку и тут же убедил себя, что с беспохмельной «Белуги» ничего с ним не случится, выпьет раз, в удовольствие и без последствий. После разговора с Ниной ему надо было выпить.

11

Сергей работал в «Аэрофлоте», руководил отделением, занимающимся закупкой новых самолетов и продажей тех, что отслужили срок. Водка ли развязала ему язык, тепло ли, или просто нашел благодарного слушателя – но говорил он уверенно и свободно, Мальцов больше слушал.

Рюмку гость половинил, но подливал хозяину щедро. Беспохмельная «Белуга» растеклась по телу, усталость и раздражение последних дней как рукой сняло.

Сергей приехал осмотреть остатки имения бояр Марфиных, которым до революции принадлежали двенадцать ближайших деревень. Он уже бывал здесь, теперь следовало принять последнее решение. Услышав, что Мальцов историк и археолог из Деревска, Сергей оживился.

– Я везучий, нужные люди сами идут мне в руки! – воскликнул он радостно. – На фирме я просто делаю дело, но делаю его лучше других, и все это понимают, а потому я неуязвим от подсиживаний и интриг. С коллегами живу в мире, в чужие дела нос не сую, но в мировом бизнес-сообществе умею находить самых правильных людей, стабильно приношу большой доход, поэтому мной дорожат. Я старался и заработал свою независимость. В «Аэрофлоте» всё построено на откатах, как, впрочем, и везде, но лично я взятки не беру и не даю, всё отстроил так, что мне и не нужно, мне причитаются бонусы с каждой продажи, три процента от сделки, так что денег на задуманное хватает. Я, если честно, смотрю много выше и амбиции свои особо не скрываю, а это значит – надо быть чистым.

Рей выскочил из своего угла, завертелся около незнакомца. Сергей бросил ему кусочек ветчины прямо на пол, потом грубо оттолкнул песика носком башмака. Рей пискнул и убежал в комнату, спрятался под кровать, выжидающе смотрел на гостя из-под свисающего покрывала, ожидал следующей подачки. Но Сергей его больше не замечал, продолжал с жаром делиться грандиозными планами: слишком долго жил в плену своих фантазий, теперь настало время воплотить их в жизнь.

Он детально обрисовал земли имения целиком, все сорок гектаров с остатками парка и прилегающего к нему леса. Необходимые выписки из земельного реестра прошлого века ему сделали специально нанятые архивисты, марфинская усадьба нравилась ему своим расположением и дешевизной, как он выразился. Дом не сохранился, остались только чертежи и фотографии. Сергей понял, что восстановить усадьбу и службы по чертежам будет нетрудно и охрана памятников не придерется: он построит новодел. Проект прорабатывался тщательно. Сначала Сергей намеревался купить старый усадебный дом, нашел таких несколько – побывав в Европе, он научился ценить старину. Клюнул было на почин губернатора, начавшего продавать старинные имения.

– Отдавать в долгосрочную аренду на шестьдесят девять лет, что точнее, – поправил его Мальцов.

– Ага, это я не сразу усек. Аренда, реставрация – выяснилось, что это засада, сплошное разорение, а я сорить деньгами не привык, точно знаю теперь, чего хочу.

В Марфине сохранились каскад заросших прудов, остатки парка и две подъездные аллеи. Всё это, как Сергей уверял, несложно расчистить, подсадить новые липы, восстановить пруды и запустить в них рыбу. Стояло имение вдалеке от людей, деревня, которая там была, еще в шестидесятые исчезла. Речка рядом. Что еще нужно для счастья?

– Вы охотник? – поинтересовался Мальцов.

Сергей бродить с ружьем по лесу не любил, он метил выше – мечтал возродить псовую охоту, собирался разводить русских борзых и легавых, сказал, что любит породистых собак. Он заранее выяснил, что в Спасском по планам «Билайна»

через год поставят вышку, так что связь с миром будет просто отличная. От Москвы далековато, но на выходные можно приезжать. Жена разделяла его мечты и собиралась жить тут подолгу.

– Значит, хотите построить не просто дачу, но именно имение?

– Ну да, со службами, денниками для лошадей, птичником и псарней – всё как полагается.

– Штат обслуги наберете из местных?

– Ну уж нет, здесь сплошная депрессия, людей надо отбирать тщательно, на них всё будет держаться. Местные алкаши – нелюди, мне приходилось с ними сталкиваться. Работать они не умеют и не станут.

– Не боитесь, что вас сожгут из зависти?

– Они и близко не подойдут к ограде, это трусы и ворье, здешние только горланить горазды. Поверьте, я об этом подумал: две кавказские овчарки – и вопрос решен.

– Значит, хотите возрождать усадебную жизнь, а поддерживать местное население в ваши планы не входит?

– Здесь всегда была зона рискованного земледелия. Обрабатывать поля сейчас невыгодно, и это понятно: сменился уклад жизни. Всё держалось на принуждении, на крепостном праве. Оттого и люди такие получились, никакие люди, вы уж простите, не в обиду, ну как здешние безродные дворняжки. Те, кто остался, спились и должны погибнуть простым ходом вещей. Вы сами-то в местных верите?

– Если говорить о рабочей силе, пожалуй что нет, но и идея с имением слишком романтичная. Разве можно что-то возродить? Имения возникали как царские дарения за службу.

– Кое-что возродить можно и нужно, я уверен. Давно пора научиться ходить в теплый сортир!

– Сортир как мерило культуры?

– Только давайте не станем вдаваться в исследование терминологии.

– Наука именно с этого начинает.

– Да ладно, Иван, мы же не на диспуте.

– Хорошо. По моим наблюдениям, не местный люмпен, так местная власть развернуться вам не даст. Загубили всех фермеров, которые тут начали появляться в девяностые, думаете, пустят нового помещика?

– Это следует подготовить серьезно и неспешно, что я и делаю. Если всё подать правильно, заручиться подмогой у власти, всё получится. Заметьте, я ни слова не сказал об откате, о взятках. Надо уметь договариваться, а я это умею делать. Пустят как миленькие, еще и гордиться будут.

– Ну да, и на доску почета повесят.

– С чего-то начинать надо, край совсем запустили.

– В Европе это работает – связь не прерывалась, но не здесь. Сергей, купите лучше землю во Франции.

– Во Франции несложно купить землю и старинное шале, но тут куда интереснее. Романтизм, говорите? Нет, простое знание экономики. Земля – самое правильное и долгосрочное вложение, но обустроенная земля, а не заброшенные луга и неудобья.

– Сами из дворян будете?

– Вовсе нет. Из старых московских мещан. Мой прадед на кунцевских лугах выращивал зелень для города, в Замоскворечье держал три лавки и не бедствовал, дед гимназию окончил.

– Деда и прадеда забрали в ГУЛАГ?

– Знаете, нет, прадед умер своей смертью, а дед прошел войну в тяжелой артиллерии, далеко от линии фронта.

– Вот уж и правда свезло.

– Потом преподавал в академии бронетанковых войск, вышел в отставку, похоронен на Немецком кладбище. Отец в нефтянке работал, сейчас на пенсии, горюет о прошлом. Отца жалко, такие, как он, не понимают, что мир изменился, не хотят понимать. А я рано это понял, сам свою судьбу строил. Я в Европе не планировал оставаться, хотел только получить современное образование, и получил. Надо здесь обосновываться, мои знания в экономике и логистике в стране на вес золота.