Криминальные кланы
Шрифт:
Я обязана покупать вечерние платья стоимостью 50 долларов, потому что хозяйка сказала: если мы не станем этого делать, то все наше заведение просто взлетит на воздух. Через каждые два дня мне велят укладывать волосы, и это стоит 15 долларов. Транспорт обходится мне в 4 доллара, комната — в 10. Иногда копам хочется на всякий случай устроить у нас в доме облаву, и тогда мы скидываемся по пятерке с носа. Итого получается, что за неделю я расходую 221 доллар и 30 центов. Оставшиеся у меня 50 долларов и 70 центов я отношу своему сутенеру. Мы встречаемся с ним в конце каждой недели, а потом вместе идем в какой-нибудь бар, где напиваемся в стельку».
Теперь, когда
Тем временем наступил 1920 год, когда американским конгрессом была принята 18-я поправка к конституции, по которой на территории страны запрещалась продажа, перевозка, ввоз и вывоз алкоголя. Наступило время сухого закона, когда никто не мог легально хранить ни ячменное пиво, ни виски. «Любопытно, — вспоминал Аль Капоне. — Казалось, только что граждане всей душой проклинали алкоголь, а тут вдруг, когда он стал запретным плодом, даже те, кто раньше не проявлял к спиртному ни малейшего интереса, стали выпивать, и спрос на эту продукцию начал расти, как на дрожжах».
В стране полным ходом развивалась алкогольная индустрия, а вместе с ней появились и новые понятия: «муншайнер», «бутлегер», «спикизи». Муншайнерами назывались самогонщики, занимавшиеся производством горячительных напитков при свете луны; бутлегер нелегально доставлял алкоголь в страну через границу, главным образом канадскую, или же перевозил через океан. Что же касается спикизи, то это понятие употреблялось в нелегальных притонах, когда клиент заказывал, например, чай и при этом многозначительно подмигивал, а все понимающий продавец немедленно подавал ему в чайной чашке порцию виски.
Что же касается Чикаго, то этот город был совершенно особый. Наверное, нигде в Америке так не процветал нелегальный бизнес, как здесь. Как можно было обойтись без спиртного в многочисленных притонах и казино? Да это просто немыслимо! Власти Чикаго, конечно, понимали проблемы своих сограждан, а потому решили ограничиться тем, что убрали вывески с питейных заведений. Но владельцы злачных мест просто обязаны были наладить связь с теми, кто сможет нелегально доставить им спиртное.
С этим нелегким делом была в состоянии справиться только сплоченная преступная организация, как та, которой заправляли Торрио и Аль Капоне. И они сумели связать воедино и скоординировать множество профессий, занятых в производстве горячительных напитков. Конечно, они скупали подпольные винные заводы и пивоварни, знали, кому дать взятку, нанимали моряков для перевоза контрабанды через океан. Это, конечно, должен был быть человек надежный, такой, что, получив несколько десятков тысяч долларов, доставит товар в нужное место, а не сочинит сказку о том, что товар у него неожиданно украли. Нужны были рабочие для производства алкоголя и водители грузовиков, причем такие, которые не вызвали бы подозрений у полиции.
Чикаго стал настоящей столицей алкогольной контрабанды. Все банды просто ошалели, когда поняли, что с виски он получат сверхприбыли. Особенно опытным, хотя порой и непредсказуемым, человеком в алкогольном бизнесе Чикаго был Джим Колориссимо, или Большой Джим, возглавлявший «сицилийский союз». Его уважали больше, чем самого мэра Чикаго. Большой Джим предложил Торрио и Капоне войти в долю. Как вспоминал Капоне, «денег здесь было так много, что хватило бы на всех», но дело было не в деньгах. Иногда и они не самое главное. Весь вопрос в том, кто будет держать под контролем весь бутлегерский бизнес в Чикаго? Торрио и Аль Капоне не хотели бы уступить пальму первенства никому…
Аль Капоне знал, что Джим Колориссимо происходил из эмигрантской семьи, как и он сам. С малых лет он зарабатывал на хлеб тем, что торговал газетами, работал дворником, а потом стал мальчиком на побегушках у бандитов, бегая для них за спиртным и, конечно, воровал. Потом он стал рэкетиром и воевал за сферы влияния между бандами. Наконец, стал содержать публичный дом и женился по любви на Виктории Мореско, сделав ее хозяйкой своего публичного дома. Попутно Большой Джим занимался контрабандой и заработал такое большое состояние, что его уже принимали в высшем обществе и он сам принимал приличных людей в собственном салоне.
В 1920 году Большой Джим сделался образцом истинного светского человека для всего Чикаго. Все хотели походить на него, такого респектабельного и неотразимого. В его внешнем облике было продумано все до мелочей — запонки и галстуки, подтяжки и часы, ремень и бриллиантовая заколка, трость и фетровая шляпа. В квартале проституток Большой Джим открыл ресторан, славившийся изысканной кухней и лучшими итальянскими винами, где выступали такие оперные звезды, как Карузо, Амелитта Галли-Курчи, Фло Зиберт, Джон Маккормак…
Оперу Большой Джим любил необычайно, за что и заплатил жизнью. Этот человек не мог устоять перед прекрасным голосом, он действовал на мафиозного босса подобно наркотику. Начало же его падения было связано с появлением в Чикаго симпатичной певички Дейл Винтер, объездившей полстраны с различными опереттами и успевшей побывать в Австралии. В тот момент, когда она встретилась с Большим Джимом, работы у нее не было. Но это было неважно: Колориссимо потерял голову и от ее голоса, и от ее чудного тела. «Ты теперь будешь петь в моем ресторане, малышка», — произнес он, и мисс Винтер с радостью согласилась. Еще бы: он так трогательно заботился о ней, устроил в музыкальный колледж Чикаго, чтобы поддерживать в отличной форме ее голосовые связки. Какое-то время по настоянию Колориссимо девушка даже пела в хоре методистской церкви, но потом кто-то увидел ее в ресторане на улице «красных фонарей» и на этом ее карьера церковной певицы закончилась.
Не прошло и двух месяцев, как Большой Джим бросил свою преданную Викторию и женился на Дейл Винтер. «Зачем ты так поступил с той, что была с тобой вместе в богатстве и бедности?» — укоризненно произнес тогда Торрио. — «Потому что это то, что мне нужно», — недовольно отозвался Колориссимо. Торрио вздохнул: «Тогда считай, Джим, что ты уже покойник».
Колориссимо не привык прислушиваться к чужому мнению, особенно когда дело касалось любовных увлечений. Положив на счет своей певички 50 тысяч долларов, он провел с ней упоительный, но короткий медовый месяц в Индиане, а потом вернулся в Чикаго, где его ждали дела. Вскоре действительно в его доме раздался телефонный звонок. «Немедленно приходите в ресторан, мистер Колориссимо, — здесь дело чрезвычайной важности». — «Я ненадолго», — пообещал Большой Джим молодой жене и вышел. В ресторане он был убит из обрезов неизвестными молодыми людьми.