Кристальный пик
Шрифт:
— Вы ведь не возражаете? — Не дожидаясь ответа, Сильтан бодро запрыгнул к ней за спину и бесстрашно обхватил ее руками. — Ух ты, у вас такая тонкая талия!
— Даже не пытайся, мальчик. Твое очарование для меня не более, чем блеск начищенного ночного горшка. Мне больше двух тысяч лет...
— Правда? А выглядите всего на тысячу!
Солярис, наблюдающий за этим со спины нашей лошади, закатил глаза. Я села спереди него, дабы он не загораживал мне обзор, и его руки легли мне на талию. Однако я совсем не чувствовала ни их жара, ни веса: Солярис едва касался меня даже поверх слоя одежды. Впрочем, все изменилось, стоило нам выехать из Луга и сойти с мощенной дороги. Тропа
Мелихор тоже ойкала и охала на каждой кочке, испуганно хватаясь за хихикающую Тесею, которую, худенькую и тонкую, удалось уместить прямо у лошади на загривке. Кочевнику приходилось балансировать на самом краю седла, удерживая их двоих правой рукой, а поводья — левой.
— Эй, дубина, — обратилась к нему Мелихор спустя полчаса езды. — Что у тебя там на поясе висит? Бурдюк? Сними, а то в поясницу вонзается.
— Не бурдюк это, — пробормотал он, покрывшись пятнами такого яркого румянца на щеках, что их не смогла замаскировать даже алая краска. — Просто не ерзай и не будет ничего вонзаться!
— О-у, — Мелихор ощерилась, откинув голову ему на плечо. — Это то, о чем я думаю?
— Понятия не имею, о чем ты там думаешь, но жопа у тебя большая, давит куда не следует. Подвинься!
— Ты что, с Сильтаном побратался?! Вам надо, вы и двигайтесь!
В тот момент и я, и Солярис пожалели, что едим последними прямо за ними.
Несмотря на то, как далеко мы ушли от берега, нырнув в густую чащу, воздух по-прежнему пах морем. А спустя час пути земля под копытами лошадей наконец-то начала прыгать, — то плавно подниматься вверх, то резко спускаться вниз, — и к воздуху добавилась сладость можжевеловых ягод с чертополохом. Наша с Солярисом лошадь принялась хватать его зубами и жевать, начисто не замечая посылов шенкелей, из-за чего мы еще больше отстали от остальных.
— С драконом справляешься, а с лошадью не можешь?
— Так ты же кроме черничных тарталеток никакой сор в пасть не тянешь.
Солярис хмыкнул и поставил подбородок мне на плечо, не то для того, чтобы прижаться к моей щеке, не то чтобы высмотреть впереди развивающуюся синюю шаль. Кочевника-то, снова ругающегося с Мелихор из-за дележки походного узелка, было видно за лигу, а вот мать Дайре уже ускакала дальше, чем требовалось... О том, что она до сих пор не бросила нас, свидетельствовал лишь голос Сильтана, болтающий с ней вдалеке без умолку.
Не избегала ли Мераксель меня по той причине, что боялась вопросов? А ведь те у меня действительно были. И лучший момент для того, чтобы задать их, вряд ли мог подвернуться.
Поняв, что голыми руками мне упрямого жеребца не победить, я отломила от можжевелового куста самую длинную ветвь и как следует хлестнула лошадь по боку. Та сразу присмирела, выпустила сорняки из пасти и, громко заржав, послушно помчалась, куда ей было велено. Так я, объехав Кочевника, нагнала Мераксель в два счета и пристроила свою лошадь рядом под ее недовольный взгляд, брошенный искоса. Заметив меня, болтливый Сильтан, раскачивающийся за ее спиной, тоже резко замолк на полуслове.
Трава, прежде доходящая лошадям до колен, теперь же щекотала и жгла мне бедра, становясь все выше, злее и запутаннее. Если в начале леса вязы уживались с деревьями плодоносными, дикими яблонями да вишней, то в глубине его хозяйничали уже безраздельно. Изогнутые ветви, поросшие мхом и грибами, переплетались друг с другом, образуя купол из малахитовых листьев. Во многих туатах Круга вяз считался древом бессмертия: сколько бы не пожгли вязовых лесов во время войн и драконьих нападений, все они спустя годы вновь прорастали. Саженцы их нетленны, выживают даже в самой прожженной почве и неизбежно возрождаются. Быть может, потому их так много здесь? В краю, где живут бессмертные, бессмертными наверняка должны быть и растения.
— Мераксель, вы знаете, где сейчас находится Старший Сенджу?
Я заговорила с ней не сразу, дала время подготовиться к разговору из вежливости и уважения, пускай сама Мераксель не особо обременяла себя ими по отношению ко мне. Как бывшая сторонница Сенджу, она наверняка уже ни раз слышала этот вопрос как от людей, так и от сородичей. Впрочем, в ее положении это было меньшее из зол. Мераксель невероятно повезло, что на троне Круга нынче восседала я, а не мой отец. При нем она бы давно лишилась бы крыльев, позвоночника и головы. Но, покуда королева я, снова ухудшать отношения с драконами, так еще и с ярлом Дану, было не в моих интересах. Мераксель прекрасно знала это, поэтому и вела себя столь фривольно. Но в разговоре отказывать не стала:
— Сенджу стал тем, чем должен был стать еще давно, — Голос ее звучал хрипло и глухо, как стук воды по полу пещеры. Отчего-то мне подумалось, что такой голос обычно бывает у тех, кто много и часто плачет. — Он стал камнем.
— Почему вы так уверены в этом?
— Потому что у Сенджу не осталось ничего, ради чего он мог бы продолжать жить и испытывать эмоции. Как Сказитель, Сенджу все шесть тысяч лет жил в чужих историях и прошлом, а когда набрался смелости встретить будущее, в том не оказалось для него места. Как не пытайся, но такова участь всех драконов. Сенджу был великолепным Старшим. Жаль, что он не смог принять свой конец достойно и упокоиться на вершине Сердца.
«Из-за тебя», — послышалось мне в ее словах, и я поджала губы, отворачиваясь к кустам с крупными ягодами костяника, похожими на красную смородину. Кроме них вокруг не было ничего, кроме новых и новых деревьев. Только земля, идущая волнами, подсказывала, что мы все-таки постепенно приближаемся к холмам.
— Сенджу пытался убить меня и весь род людской, — сказала я и залезла рукой в карман, где лежал компас Ллеу. — Но я интересуюсь им вовсе не отмщения ради. То, что опустошает землю, уничтожает пищу и крадет чужие жизни, появилось по его вине. Сенджу, будучи единственным драконом, кому подчинился сейд, наверняка мог бы все исправить. К тому же несправедливо, что беду накликал он, а разбираться с ней приходится мне. Потому я спрошу еще раз: Мераксель, вы знаете, где Сенджу?
Крышка компаса щелкнула, и Мераксель резко натянула поводья. Фиалковые глаза, — точь-в-точь как цветы под копытами наших лошадей, усеивающие траву пестрыми вкраплениями, — сузились, разглядывая стрелку, покрытую разноцветной чешуей. Она все так же указывала в сторону противоположную той, в которую мы двигались, и не было от нее никакой пользы...
Но Мераксель вдруг вытянула бледную руку из-под шали и рывком выбросила ее вперед.
— Не стоит.
Прежде, чем она успела зачем-то выхватить у меня компас, Солярис, сидящий сзади и лишний раз не напоминающий о своем присутствии, перехватил ее запястье. Агатовые когти, сомкнувшиеся вокруг него, держали крепко, не причиняя боли, но сразу отпустили, стоило Мераксель дернуть руку назад в попытке вырваться.