Кроличья нора, или Хроники Торнбери
Шрифт:
Я опустилась на прохладный мрамор. И слезы сами собой хлынули из глаз. Впервые я плакала так горько, навзрыд, поминая свою любовь, оплакивая любимого, прожившего всю жизнь без меня. Плакала, и слезы постепенно очищали мою душу, смывали давнюю накопившуюся боль.
Не знаю, сколько прошло времени. Раздался хруст ветки; я вздрогнула. Сбоку от скамейки, неуверенно переминаясь с ноги на ногу, стоял Томас. Он испуганно смотрел на меня и боялся подойти. Закрыв мокрое от слез лицо, я быстро вытерла щеки.
«О, Господи, как неудобно, он все видел…»
Стараясь
– Идите сюда. Посидите со мной в тени. Я немного расслабилась, но сейчас все пройдет. Пожалуйста, сядьте рядом.
Томас нерешительно подошел и присел на противоположный краешек скамейки, подальше от меня. Я невольно улыбнулась:
– Все хорошо. Я сейчас успокоюсь, больше не буду плакать. Не бойтесь, – слова давались мне с трудом.
Я услышала его хриплый голос:
– Извините, я не хотел стать свидетелем слез.
Некоторое время мы сидели молча, думая каждый о своем. Я о Мари Мари-Энн – почему она отпустила Томаса одного, неужели из прекрасно продуманной затеи о страшном призраке ничего не получилось? Каким образом он нашел меня здесь? Неужели следил?
О чем думал тогда Томас, было от меня скрыто.
Внезапно он заговорил:
– Элен, вы скоро возвращаетесь…
«Знаю, – подумала я. – Мне жаль, но обстоятельства складываются не самым благоприятным образом, я чувствую себя лишней и должна как можно скорее ехать, хотя мне не хочется расставаться с тобой».
– Вы скоро возвращаетесь, – продолжал он, как будто убеждая самого себя. – Вы должны вернуться, потому что у вас другая, своя жизнь, в которую я посмел вмешаться. Я знаю, я виноват, что невольно втянул вас в очередные переживания. И слезы эти тому свидетельство. Честное слово, они разрывают мне душу. Тяжело осознавать, как вы одиноки здесь и страдаете. Что я еще могу сделать? – спросил он, умоляюще глядя на меня.
«Что ты можешь сделать для меня? То, что ты никогда не сделаешь, – стать Им!»
Но в ответ прозвучало совсем другое. Встав со скамейки, я поймала его взгляд и произнесла пусть немного торжественно, но искренне:
– Томас Коллинз, спасибо, что, несмотря на все препятствия, вы исполнили желание сэра Фитцджеральда. Смогли найти меня и, более того, осуществили заветную мечту – позволили вернуться в Дом, где я была счастлива, где любила и была любима, в Дом, который я никогда не забуду, вернувшись назад, в свою обыденную жизнь. Я буду молиться за вас, Томас, как за доброго ангела.
Я вложила всю душу, всю благодарность, которую действительно испытывала к Тому, в эти слова, и он это понял.
Бедный парень покраснел до ушей, даже его бесчисленные веснушки исчезли под смущенным румянцем. Опустил глаза. Его руки, держащие сорванный по дороге ивовый прутик, начали выводить странный прерывистый узор на гравии.
– Элена, не стоит. Я исполнил просьбу дедушки, больше ничего. Я хочу задать один вопрос, только, пожалуйста, ответьте на него сразу. Это очень важно…
Я внимательно
Томас некоторое время мялся, видимо, подыскивая слова, и наконец, поднявшись со скамьи, подошел ближе и произнес:
– Могу ли я рассчитывать, что наше знакомство продолжится? Вы не исчезнете из моей жизни? Теперь…
Как просто и обыденно прозвучали эти слова. Желанные, и вместе с тем такие неожиданные. Вроде как само собой разумеющиеся и в то же время…
Я хотела услышать их на протяжении нескольких последних дней, но боялась, что этого никогда не произойдет. Сказка лишь раз стучится в дверь и дарит джекпот, а свой счастливый билет ты потеряла, упустила на лесной тропе, унесенная в безвременье сладким запахом вечноцветущего боярышника. «Смотри не урони солнце, когда оно упадет в руки», – так предрекала мудрая гадалка. Или она ошиблась? И солнце падает второй раз?
Сколько бы я ни рассуждала о петляющих тропах в поисках синей птицы, прозвучавшие слова означали главное: я ему небезразлична! И он может остаться еще, пусть ненадолго, в моей жизни!
Но именно в подобные моменты я начинаю говорить полную ерунду:
– Томас, я буду рада продолжить общение с вами, но что скажет Мари-Энн? У нее, по-видимому, грандиозные планы. Как вам удалось от нее сегодня сбежать?
У Томаса в прямом смысле вытянулось лицо, от недавнего румянца не осталось и следа. Легкий треск сломанного в руках прута заставил вздрогнуть. Парень в полном недоумении смотрел на меня.
Какая же я идиотка!
Сама только что все испортила. Судорожно пытаясь найти выход из тупикового положения, в которое поставила неуместными вопросами Тома, я терпела фиаско одно за другим – любая возможная тема для поддержания беседы сейчас казалась пустой и нелепой.
«При чем здесь продолжение знакомства с тобой и общение с Мари-Энн? Почему одно должно мешать другому? Он даже не предполагает, что отношения с тобой могут зайти столь далеко, что будут неправильно истолкованы его подругой. Не много ли ты о себе возомнила? Кто ты такая? Ты богата? Успешна в бизнесе? Или являешься ветвью благородного семейства? Кто ты, черт подери? Не допускаешь ли ты, что он собирался оставить тебя другом по переписке, и не более? Что дало тебе повод рассчитывать на более высокий статус?»
Надо срочно спасать потерянное лицо… Но как?
Я судорожно искала выход, и он был найден. Возможно, он смог бы кардинальным образом изменить направление нашей беседы и вывести ее из создавшегося тупика.
У меня оставалась особая просьба к Томасу, но я сомневалась – надо ли это делать или лучше оставить все как есть? Как можно уехать из Торнбери, не увидев… могилы любимого? Я обязана почтить его память. Прошлое необходимо отпустить. Сейчас самый подходящий момент просить об этом Тома – как бы он ни отнесся к моей просьбе, одно уже хорошо: она отвлечет от прозвучавших глупых вопросов о его девушке…