Крутая волна
Шрифт:
— Хорошо, генерал. Я именно так и сделаю.
И опять заходил по комнате, теперь уже медленно, низко опустив голову.
— Я дам вам охрану и попрошу, чтобы с вами отправился один матрос — из тех, что приехали. Другого оставлю как заложника.
Керенский остановился, вскинул голову и воскликнул:
— Только не матрос! Вы знаете, кто он?
— Нет.
— Это Дыбенко.
— Я не знаю, кто такой Дыбенко.
— Председатель Центробалта. Это — мой враг.
Краснов равнодушно сказал:
— Раз ведете большую игру…
Керенский не дал ему договорить, прервал:
— Я уеду ночью.
— Почему? — спросил Краснов. — Это будет похоже на бегство. Разумнее поехать спокойно и открыто, чтобы все видели.
Вошел адъютант, доложил:
— Получена телеграмма от Савинкова. Двенадцать эшелонов ударников прибудут к вечеру.
— Поздно! — воскликнул Керенский.
— Можно еще потянуть время, — задумчиво сказал Краснов и отдал адъютанту распоряжение: — Пусть эту телеграмму зачитают новому казачьему комитету. Посмотрим, как поведут себя комитетчики при этом известии.
А комитет все еще колебался. Но теперь Дыбенко и не торопил казаков, теперь ему самому было выгодно потянуть время. Ударники прибудут только к вечеру, а наш Финляндский полк и отряд моряков должны вот — вот начать наступление. Казаки вряд ли сейчас будут сопротивляться, и до прихода эшелонов с ударниками Гатчина будет взята.
Однако долго тянуть нельзя. Надо успеть как следует подготовиться к встрече ударников, их как-никак двенадцать эшелонов.
— Ну так что, придем мы к какому-нибудь решению? — спросил Дыбенко у новых членов казачьего комитета.
Казаки скребли затылки, чесали грязными пальцами бороды:
— Надо бы, верно, решить, как будем.
Наконец один предложил:
— Давайте так уговоримся: мы с вами воевать больше не будем, а вы за это пропустите нас домой, на Дон и Кубань.
Предложение понравилось всем, но опять возникли сомнения:
— А как отпустят? Если с оружием — одно, а без оружия нам нельзя, дорога длинная.
— Нет, оружие мы не сдадим.
— Хорошо, оружие мы вам оставим, — согласился Дыбенко.
Тут же составили договор. Подписали его Дыбенко и от имени комитета шесть казаков, оказавшихся грамотными.
— Теперь о Керенском, — напомнил Дыбенко.
— Да берите вы его, нам не жалко, — сразу согласились казаки.
— Ставлю вопрос на голосование.
За арест Керенского проголосовали единогласно.
— Теперь надо его арестовать и привести сюда. Кто пойдет?
И опять заминка. Никто из казаков не хотел добровольно ввязываться в арест верховного главнокомандующего.
— Кто знает, куда жизнь повернется. Вам он надобен, вот вы его и арестуйте. А нам встревать в это дело неохота.
— Но ведь постановление о его аресте вынес ваш казачий комитет. Вы и должны арестовать Керенского, тогда все будет законно.
— Так-то оно так, а все же… — Казаки опять чесали затылки и бороды.
Наконец после долгих препирательств отрядили за Керенским четверых казаков. Они нехотя отправились в соседний зал. Однако вскоре вернулись:
— Керенский удрал!
Все вскочили, зашумели.
— Как удрал?
— Через подземный ход. Переоделся матросом. А на том конце его автомобиль ждал.
Гордей в это время искал Павла Глазова. На площади гудела толпа. Казаки уже знали о бегстве Керенского, слышались возмущенные выкри ки. Кто-то доказывал, что Керенский не убежал, а выехал навстречу подходящим эшелонам с ударниками.
«Вот лопухи, упустили! — досадовал Гордей, забыв о Глазове. — Все Временное правительство арестовали, а главного-то и упустили!»
Это было особенно обидно.
«Не надо было мне уходить искать этого Павла Глазова…»
— Наверное, он долго еще терзался бы, но вышел Дыбенко, весело спросил:
— Ну, что приуныл?
— Так ведь упустили Керенского-то!
— Пусть бежит, черт с ним! Его бегство есть его политическая смерть.
— Все же…
— Далеко не уйдет. Вот казаки такую телеграмму заготовили. — Дыбенко протянул Шумову бумагу.
«Всем, всем. Керенский позорно бежал, предательски бросил нас на произвол судьбы. Каждый, кто встретит его, где бы он ни появился, должен его арестовать как труса и предателя.
Казачий совет 3–го корпуса».
Едва они пошли в зал, где еще заседал казачий комитет, как появился дежурный офицер. Теперь он был куда покладистее:
— Там с заставы верховой прискакал, говорит, что матросский отряд подходит. Что делать?
— Пусть пропустят, — сказал Дыбенко.
Дежурный вопросительно посмотрел на пожилого казака, избранного председателем комитета.
— Пущай идут, — согласился тот.
Вскоре в Гатчину вступили Финляндский полк и отряд моряков. Только теперь Гордей увидел дядю Петра и окликнул его.
— Гордей? — удивился Петр. — Ты откуда здесь взялся?
— А мы с ним тут со вчерашнего дня, — сказал Дыбенко и сладко потянулся. — Теперь не мешало бы и вздремнуть часок — другой.
В разговор вмешался командир прибывшего отряда Сивере:
— А казачков надо все-таки разоружить.
— У нас же договор! — возразил Дыбенко.
— Они Керенского упустили, — упрекнул Сивере и спросил: — Что слышно насчет ударников?
Пока выясняли, где ударники, пришел солдат, обратился к Дыбенко: