Кто-то чудесный
Шрифт:
Сзади раздался скрип тормозов. Гэл обернулся, и яркий свет фар ударил ему в лицо, враз ослепив и заставив прикрыться локтем. Он снова вскинул пистолет, но тут же пошатнулся от облегчения, узнав "ровер" шерифа и самого Миллера, уже выскакивающего из машины и что-то кричащего.
Гэл никак не мог сообразить, что именно тот кричит. Он вообще ничего не соображал, только глядел в искажённое волнением бледное лицо Миллера широко раскрытыми глазами. Но спустя несколько мгновений наконец-то понял.
– Он напал на тебя?
– вот что спрашивал Миллер.
–
– Я не хотел...
– едва шевеля оледеневшими губами, пробормотал Гэл - как десятки раз до этого в своей взбалмошной жизни, когда его ловили за кражей мороженого в магазине или заставали ночующим в чужом сарае, на чужом выгоне. Но сейчас ему грозили не побои разгневанного фермера. Ему грозила тюрьма. Годы за решёткой. А может, и пожизненное заключение.
Потому что он, Гэл Стефан Чирешару, убил человека. Совершил смертный грех. И сделал бы это снова, не задумываясь.
"...того, кто сам пришёл убить тебя и тех, кого ты любишь..."
Элис! Элис так расстроится...
Гэл судорожно зажмурился и почувствовал только, как рука Миллера ложится ему на плечо. Как тот осторожно усаживает его прямо на поваленное дерево. Зашуршал дождевик, наброшенный им Гэлу на плечи. А потом шериф разжал пальцы Гэла, крепко стиснувшие рукоять "беретты", забрал пистолет и аккуратно завернул его в носовой платок. Словно сквозь пелену тумана, Гэл увидел, как Миллер наклоняется над распростёртым в грязи неподвижным телом и на несколько секунд прижимает ладонь к шее Берроуза.
– Жив, - буднично констатировал Миллер и выпрямился. В его руке тут же очутился мобильник.
Жив? Мария-Дева, так Берроуз был жив?!
Гэлу казалось, что он прокричал это во весь голос, но с его закушенных губ не сорвалось ни звука. Неожиданно прямо перед его глазами снова оказалось лицо шерифа, усталое и осунувшееся, а твёрдая рука встряхнула его за плечо.
– Полиции ни слова, Гэл Стефан. Говорить с ними буду я, - его строгие светлые глаза требовательно уставились на Гэла из-под сдвинутых к переносице густых бровей.
– Ты понял меня? Кивни, если понял.
Собравшись с силами, Гэл кивнул.
Он так и сидел, не шевелясь, там, куда шериф усадил его, пока не приехали парамедики и копы со своими мигалками - почти мгновенно, он даже глазом моргнуть не успел. Парамедики сразу засуетились возле Берроуза, укладывая его на носилки, а вовсе не в чёрный пластиковый мешок, какие показывают по телику.
Значит, Берроуз и вправду был жив!
Гэл съёжился в комок, когда копы в своих блестящих плащах окружили его, будто стая каркающих ворон. Но Миллер почти сразу растолкал их, встал прямо перед Гэлом, загораживая его собой, и крикнул, повелительно вскинув руку:
– Пятая поправка!
Он быстро взглянул через плечо на Гэла и снова повернулся к притихшим копам, к старшему из них, пожилому темнокожему детективу по имени Стив Монро, которого Гэл уже прекрасно знал после всей тягомотины с двумя найденными трупами.
– Детектив Монро, - спокойно произнёс Миллер, - вот "беретта", из которой стрелял парень, а его отпечатков у нас целая коллекция. Но законный его представитель - Элис Хилл - здесь отсутствует, равно как и адвокат. Я сомневаюсь, что в такую бурю они смогут прибыть в Маунтин-Риверс раньше завтрашнего полудня. Так что сейчас я вам парня не отдам. Он останется здесь, в моём доме. Квалифицируйте это, как домашний арест, если угодно. Пусть медэксперт осмотрит его и выдаст своё заключение. Вы сами видите, что всё произошло на территории принадлежащего мне участка. Покушение пострадавшего на чужую собственность и нападение автоматически подпадает под действие "доктрины крепости", вы это знаете не хуже меня.
"Доктрина крепости? Это что ещё за фигня такая?" - машинально подумал Гэл и как будто наяву услышал ехидный голос Кита: "А ты погугли".
Рука шерифа подхватила Гэла под локоть.
– Дойдёшь до дома сам или тебя отнести?
– отрывисто спросил он.
Ещё чего не хватало! Гэл даже очнулся от возмущения, а, очнувшись, сам схватил шерифа за запястье.
– Только Элис пока ничего не говорите!
– взмолился он хриплым шёпотом.
– Пожалуйста! Она же всё равно не сможет сейчас вернуться, она вся испсихуется в этом Биг-Тимбере!
Шериф поднял брови и молча кивнул, и тогда Гэл, спохватившись, разжал пальцы.
– А Джой? Где Джой?
– с тревогой выпалил он.
– Этот ублюдок так сильно пнул его...
Миллер чуть отступил в сторону, и тогда Гэл наконец увидел бедного пса, смирно лежавшего на тротуаре и слабо помахивающего хвостом.
– Думаю, рёбра сломаны, - устало пояснил Миллер.
– Но навряд ли ветеринар сейчас сможет сюда приехать. Разве что завтра. Я ему позвоню, проконсультируюсь.
* * *
Они направились в дом целой процессией. Гэл, всё ещё укутанный в плащ Миллера, едва переставлял ноги и всё оглядывался на оставшихся возле дороги копов, которые фотографировали пробитую ограду и замеряли тормозной путь "бьюика" рулеткой. За Гэлом озабоченно семенила на высоких каблучках молодая пухленькая афроамериканка - полицейский медэксперт. И наконец, шествие замыкал шериф, который бережно нёс на руках Джоя, прижимая его к груди.
В доме уже горел свет. Гэл не знал, сработал ли это наконец запасной генератор или починили основную линию. Шериф показал эксперту на дверь собственной спальни на первом этаже, а сам принялся обстоятельно устраивать Джоя на мягкой подстилке в холле и названивать ветеринару.
Медэксперт, назвавшаяся Линдой Стивенс, осторожно помогла Гэлу стянуть мокрую и грязную одежду, зафоткала его зверски саднившую шею, рёбра и руки, на которых уже начали проступать багровые кровоподтёки. Потом что-то набормотала на свой диктофон, попрощалась и ушла. И всю рваную одежду Гэла забрала с собой, упаковав в голубой пластиковый пакет и опечатав. Сказала, что это, мол, вещественные доказательства.