Кто-то чудесный
Шрифт:
Наконец Миллер шагнул вперёд, беззвучно выругавшись и нашаривая что-то в кармане. Ключ, поняла Элис, задохнувшись от нахлынувшего облегчения. Запищал, отщёлкиваясь, электронный замок.
– Сэр!
– тревожно окликнул шерифа опешивший Харрис, но Миллер только нетерпеливо от него отмахнулся и посторонился, пропуская Ша Акичиту в коридор.
– Дальше что?
– холодно бросил он, меряя индейца скептическим взглядом с головы до ног, и Элис внезапно подумала, что более разных людей
Ша Акичита с досадой сдвинул брови и отрывисто спросил:
– Где его видели в последний раз? Что вы там толковали про три часа пополудни?
– Он был в супермаркете, купил баллончики с краской... и... и всё, - беспомощно пробормотала Элис.
– Домой... то есть к мистеру Миллеру, он не вернулся. Я ждала его у нового трейлера, но он и туда не пришёл. Телефон отключен, наверное, разрядился... он часто играет в игрушки... играл...
– она проглотила комок в горле.
– Мы думаем, что он ушёл с кем-то, кому доверяет.
– С вами, как вариант, - бесстрастно подчеркнул Миллер, заложив руки за спину и всё так же пристально рассматривая индейца.
– У вас к тому же наверняка нет мобильника, а парень слишком явно без ума от вас, чтобы напрочь позабыть о том, что его ждут и волнуются.
– Чушь собачья!
– с досадой выпалил Ша Акичита, направляясь к выходу. То же самое, что в сердцах подумала и Элис.
– Ни со мной, ни с кем другим хокши-ла не ушёл бы так надолго, не предупредив леди Элис, у него же есть голова на плечах.
– Угу, особенно она у него там была, когда он полез в пещеру спасать пуму, - немедленно отпарировал шериф, мельком взглянув на Элис, а Харрис изумлённо вытаращил глаза.
– Вы знали про историю с пумой, Ша Акичита?
– Знал, - нехотя отозвался тот, в свою очередь посмотрев на Элис, но тут же резко остановился на самом выходе из коридора, за стальной дверью, и дрогнувшим голосом проговорил:
– Не понимаю... Он что, тут был? Хокши-ла? Совсем недавно?
– К-когда?
– Элис даже начала заикаться.
– Что вы такое городите?
– подал голос и шериф.
– Харрис, кто здесь был?
Ша Акичита упёрся рукой в дверной косяк, стремительно повернувшись к остальным. Глаза его снова нестерпимо запылали в полутьме коридора, как у ночного хищника:
– Здесь стоял кто-то, на ком был его запах. Свежий запах, не то, что на вас, - он нетерпеливо мотнул головой в сторону Элис и Миллера.
– Кто?
– Только доктор, - ошеломлённо пробормотала Элис, уставившись на него остановившимися глазами.
– Доктор Дэвис.
* * *
Гэл медленно поднял дрожащие, распухшие веки и поморщился. Голова гудела и кружилась, а глаза по-прежнему беспощадно резал яркий голубоватый свет. Но он уже понимал, что это не полуденное солнце стоит в зените над его раскалывающейся от боли головой.
Это ослепительно сияла круглая лампа.
И лодка, в которой он лежал, вовсе не была лодкой. Стол, вот что это было - из тех, что Гэл всегда ненавидел: холодная пластиковая штуковина для разных поганых медицинских процедур, на которую взбираешься с трудом и жгучим стыдом, ожидая неминуемой боли.
Но медицинские столы всегда бывали прикрыты хотя бы простынками или клеёнками, а этот - нет. Он был голым... как сам Гэл, на котором не осталось ни нитки - ничего, даже серебряного материнского крестика, который обвивал его шею всегда, сколько он себя помнил.
Да что же это, Спаситель-Иисус...
Едва дыша от ледяного липкого ужаса, Гэл попробовал приподняться на локтях, но только бессильно дёрнул головой и руками, запястья которых были, оказывается, прикручены узкими ремешками к боковым скобам стола.
Как и щиколотки.
А поперёк груди и чуть выше колен его беспомощное голое тело удерживали два широких ремня, уходивших куда-то под стол.
Гэл был пристёгнут к этому столу, распят, как лабораторная крыса... и не понимал, как очутился здесь, кто проделал с ним такое!
Он отчаянно рванулся - раз и ещё раз, и ещё, и ещё, колотясь затылком об стол, рыча, всхлипывая и извиваясь, пока не задохнулся и не обмяк. Сердце бешено билось о рёбра, кожу под ремешками на запястьях и щиколотках больно саднило: наверное, он растёр её до крови этими погаными ремешками. Взмокшая от пота спина и задница скользили по пластику стола.
И... он что-то забыл! Что-то очень важное! Гэл никак не мог сообразить, что именно, но что-то очень, очень важное - то, что произошло прямо перед тем, как он очнулся на этом столе. Он замер, жадно хватая воздух пересохшим ртом и слыша только собственное хриплое запалённое дыхание. Что же он забыл?!
Голоса!
Воспоминание разорвалось у него в мозгу, погасив все мысли. Он снова будто наяву услышал голоса, много голосов - женских, мужских, детских, - наперебой закричавших у него в голове... там, под старыми корявыми вязами, в саду у доктора Дэвиса.
Вот оно как...
Доктор Дэвис с его тонким красивым лицом, изящными руками и глубоким мягким взглядом тёмных, как озёрные омуты, глаз. Мартин Дэвис, сказавший ему: "Быть не таким, как другие, неимоверно тяжело..." Сказавший: "В тебе течёт особая кровь".