Купчино, трилогия
Шрифт:
– И что бы вы тогда сделали?
– Подошли бы тёмной ночью к торговой точке. Связали бы продавца. Потом подогнали бы кран и погрузили бы ларёк на прицеп. Отвезли бы его к Кирпичному пруду, да и, особо не сомневаясь, утопили бы. Делов то.... А, Серенький?
– Нормальный вариант, - одобрил Сергей.
– Простенько и со вкусом. Ничего не имею против....
– По поводу упомянутого Кирпичного пруда, - озабоченно покачала головой Матрёна Ивановна.
– Тут, Серёженька, такая ситуация. Сегодня не спалось мне. Видимо, к перемене погоды. Ещё перед рассветом встала, оделась и вышла на улицу. Сижу себе на лавочке возле подъезда, размышляю о всяком и разном.... Засерело. Глядь, два тёмных облома шагают со стороны "Колизея". Здоровенные такие из себя: высоченные, широкоплечие и, такое впечатление, голые. Или же полуголые. Не разобрала - в этой предрассветной серости. И лиц не рассмотрела. Только круглые глаза блеснули - ярко-жёлтым. И кожа порой - в тусклых отблесках уличных фонарей - отливала багровым. Та ещё картина маслом, мне даже страшно стало. Совсем чуть-чуть.... Так вот. Эти тёмные обломы волокли, перебросив через свои широченные плечи, попарно связанные большие мешки. Всего, значит, было восемь огромных мешков.... И что ты, Серый, думаешь? Приходим это мы сегодня с Улькой к "Ленте". К восьми тридцати. То бишь, к самому открытию магазина, как и полагается. А через перекрёсток - возле Кирпичного пруда - целая куча "ментовских" машин стоит. Что ещё такое случилось-приключилось? Поговорили мы с другими старушками, что за дешёвыми куриными яйцами пожаловали. Выяснилось, что утром рыбаки обнаружили в пруду несколько огромных брезентовых мешков. Вытащили один из них на песчаный берег (интересно же - что в нём), вскрыли. А там - куски человеческих тел. Странные такие куски: словно бы те тела не рубили (обычным топором, к примеру), а рвали на части - острыми зубами и кривыми когтями.... Вот, такие, Серёженька, дела нехорошие творятся в нашем с тобой Купчино. Ладно, парнишка, иди - ищи своё пиво пенное. Да и мы с Ульянкой побредём потихоньку. К дому...
Он подошёл к "Ленте": возле пруда, действительно, было припарковано несколько полицейских машин - три легковушки и два фургона.
"Странное это место - Кирпичный пруд", - остановившись, подумал Сергей.
– "Со своей собственной историей и нестандартной аурой.... В "Петровские времена" здесь протекал один из безымянных притоков реки Волковки. И уже тогда эта территория считалась "нечистой и проклятой". Дело было в далёком 1703-ем году, сразу после взятия Петром Первым шведской крепости Ниеншанц. Шведы, всерьёз обидевшись за это взятие, задумали учинить удачливому противнику быстрый и полноценный реванш, для чего воинский корпус знаменитого генерала Кронгиорта, выполнив хитрый обходной манёвр, решил напасть на русские войска с юго-востока. Решить-то решил, но только почти сразу же бесславно увяз в топких купчинских болотах (деревушка тогдашняя, что была выстроена рядом с болотами, называлась - "Купсино"), и, потеряв восемь драгун утонувшими, вынужден был отступить. Место, где коварная пучина поглотила незадачливых шведских солдат, нарекли - "Погостом", и купчинские крестьяне потом долгие годы рассказывали, что неоднократно - в предзакатных сиреневых сумерках - видели там Призраков утонувших шведов. Мол, неуклюже прыгали с кочки на кочку, зубами противно скрежетали, слезливо молили о помощи и проклинали, не стесняясь в выражениях, всех и вся.... В девятнадцатом веке на месте "Погоста", предварительно засыпав топкие болота бутовым камнем, песком и щебнем, построили большой кирпичный завод, и вся прилегающая к нему территория так и стала именоваться в народе - "Кирпичный завод". А русло безымянной речушки было безжалостно раскопано, углублено, расширено (кирпичи-то из глины делали), и вскоре там появился-образовался большой и глубокий пруд. И нарекли его соответственно, мол - "Кирпичный пруд".... Но старинное проклятье, как шептались местные жители, продолжало действовать. Случилась как-то холодная и мокрая весна, и чуть ли не половина рабочих завода слегла. Бред, горячка, сухой кашель. Пневмония, если по-научному. Многие, порядка тридцати пяти человек, померли. Заводское начальство и велело, дабы не поднимать излишнего шума, похоронить покойных по-тихому, то есть, в пруду. Мол, привязали по-простому тяжёлые железяки к ногам мертвецов, да и сбросили последних в дальний омут.... Потом случилась Октябрьская революция. Несколько лет завод не работал. Но во времена ленинского НЭПа его восстановили какие-то ушлые кооператоры. Восстановили, запустили и стали обеспечивать ближайшие советские стройки качественным и недорогим кирпичом. Но это, увы, продолжалось недолго. В России, как и заведено, вовсю задули новые политические ветра, и НЭП - как ошибочное и насквозь вредоносное явление - отменили. В 1934-ом году завод вновь закрыли, ушлых кооператоров успешно разоблачили, осудили и расстреляли.... А ещё через пару-тройку лет в пустующих заводских помещениях организовали что-то вроде секретно-опорного пункта НКВД. Звуки ружейных выстрелов - и одиночных, и залпами - долетали с той стороны с пугающей регулярностью. Опять по округе поползли пугающие слухи о Привидениях и Призраках, разгуливающих звёздными ночами по каменистым берегам пруда. Говорили даже о вурдалаках и оборотнях с волчьими и медвежьими головами.... В послевоенные годы завод отстроили заново, и он ещё долгие-долгие годы снабжал Фрунзенский район кирпичом, тротуарной плиткой и массивными бетонными урнами. А пару-тройку лет назад (матушка сообщила по телефону), многострадальный кирпичный завод безжалостно (и окончательно), снесли, а на его месте начали строить современный жилой комплекс.... Ну, да, на противоположном берегу пруда, действительно, возвели несколько симпатичных многоэтажек...".
Позабыв про вожделенное пиво, он - в два приёма - перебрался через перекрёсток.
Часть береговой линии пруда была огорожена красной матерчатой лентой, за которой вовсю суетился служивый люд, а из воды даже торчали чёрные головы-шлемы двух водолазов. По другую же сторону ленты расположилось несколько десятков любопытствующих штатских личностей разного пола и возраста.
Подумав, Сергей отошёл в сторону от толпы зевак - ближе к проезжей части, где были припаркованы полицейские автомобили. Отошёл, закурил и стал терпеливо ждать.
Через десять-двенадцать минут его ожидание было вознаграждено: из-за красной ленты выбрался и упруго зашагал к крайней машине высокий полицейский подполковник с пухлой кожаной папкой под мышкой.
– Кха-кха!
– громко кашлянул Сергей.
– Здравствуйте, Павел Андреевич!
– О, Яковлев!
– обернувшись, обрадовался подполковник.
– Сколько лет, сколько зим. Давай лапу, бродяга.... Крепкое у тебя рукопожатие, ничего не скажешь. Молоток, уважаю.... Наслышан о твоей жизни героической. Наслышан-наслышан. Вернее, только о некоторых её эпизодах, связанных со службой воинской.... Что с левым глазом? Ранение?
– Контузия. Но процентов на десять-пятнадцать видит. Не жалуюсь.
– Бывает.... В отпуск прибыл? Или как?
– Или как. Скорее всего, на ПМЖ.
– Одобряю. Давно пора. Родина, брат, это серьёзно.... Эх, поговорить бы нам с тобой, Серенький. О том, о сём. Да, понимаешь, дела. Убийства у нас тут приключились. Причём, похоже, массовые. С качественной "расчленёнкой".... Ты сейчас куда направляешься?
– Просто гуляю, - пожал плечами Сергей.
– А к двенадцати планирую заскочить к Сан Санычу. С визитом вежливости, так сказать.
– К Григорьяну?
– Ага, к нему самому.
– Понял, - кивнул головой Сомов.
– Учту. Может, и я к Санычу подтянусь. Но уже после трёх. Тогда и поболтаем.... Покедова, Серый.
– До встречи, Павел Андреевич...
Сергей - с чувством, толком и расстановкой - попил пивка в кафешке (продали, конечно, никуда не делись), после чего неторопливо зашагал - по тротуару улицы имени пламенного болгарского коммуниста Георгия Димитрова - в сторону станции "Купчино".
Во-первых, надо было слегка "время убить". Во-вторых, всегда приятно - после долгой разлуки - пройтись по родным местам, где прошли твоё детство и юность. В-третьих, Сан Саныч (тренер по дзюдо), жил на Малой Балканской улице, недалеко от станции метро. И, наконец, в-четвёртых, ему захотелось посмотреть на бронзовый памятник бравому солдату Швейку, установленный несколько лет назад рядом с "метрошным" павильоном: видел многочисленные фотографии в Интернете, но одно дело - фотки, и совсем другое - взглянуть собственными глазами...
Наконец, он дошагал до метро.
Рядом с магазином "Паттерсон" располагался - на бронзовой ребристой бочке (пивной, надо думать), - памятник солдату Швейку. Нормальный такой памятник, без дураков: скромный, милый и без излишней пошлой помпезности.
– Привет, служивый. Хорошо выглядишь и всё такое, - негромко поздоровался со Швейком Сергей.
– Как она, жизнь сермяжная? Есть свежие новости?
Бронзовый солдат, естественно, промолчал. Он, чуть заметно улыбаясь, дружелюбно отдавал честь редким прохожим. Служебные обязанности у него, судя по всему, были такие.
Нос же у Швейка прямо-таки сиял: весь солдат был тёмно-серый, а, вот, его курносый нос - ярко-ярко-жёлтым.
"Понятное дело, примета такая", - мысленно усмехнулся Сергей.
– "Мол, если тщательно потереть пальцами нос Швейка, то, непременно, вскоре резко улучшится материальное положение семьи. Внеочередная премия, к примеру, неожиданно свалится в тощий кошелёк, или же солидный выигрыш в лотерею образуется...".
В переходе между торговыми корпусами показалась бродячая собака: шустрая, худая, мосластая и местами облезлая.
Пёс остановился и, поразмышляв секунд пять-шесть, целенаправленно затрусил к бронзовому солдату.
"Похоже, что он собирается малую нужду справить", - подсказал сообразительный внутренний голос.
– "Ну, чтобы территорию пометить, как и заведено среди собак.... Остановился. Заднюю лапу, сволочь наглая, задирает.... Надо бы, братец, предотвратить это наглое и бессовестное святотатство. А?".
Но помешать псу Сергей не успел. Это в том смысле, что его опередили: внезапно из-за памятника выскочил большой (ну, очень большой), чёрно-белый кот - выгнул спину дугой, грозно зашипел и, "разбрасывая" зелёные искры из глаз, даже попытался вмазать - правой передней лапой - по чёрному собачьему носу.
Пёс резко отпрянул в сторону и, видимо, решив не искушать судьбу, рванул - со всех своих лап - прочь...
– Молодец, усатый боец, - похвалил Сергей.
– Так держать.
– Мяу-у, - чуть подрагивая пушистым хвостом, вальяжно откликнулся кот, мол: - "Сам знаю...".
– Один тут кантуешься? То бишь, по жизни гребёшь?
– Мяу-у.
– Как кличут-то тебя?
– Мур-р.
– Кешкой, что ли?
– Мяу-у.
– Понятное дело.... Взял бы тебя, дружище хвостатый, к себе. В том плане, что пригласил бы в напарники. Да, понимаешь, сам ещё толком не обустроился.