Латинская Америка. От конкистадоров до независимости
Шрифт:
В отношении печатного дела Новая Гранада значительно отставала от американских колоний Испании. В Новой Гранаде первые брошюры даже религиозного характера начали выпускаться в типографии иезуитов только лишь в конце 30-х годов XVIII в.{153} Что же касается изданий периодического характера, то появление их в Новой Гранаде связано с первой попыткой создания периодического печатного органа и относится лишь к 1777 г. Эту попытку предприняли обосновавшиеся в Картахене братья Антонио и Бруно Эспиноса де лос Монтерос на купленной ими типографии иезуитов, — видимо, той самой, где была отпечатана первая в Новой Гранаде книга.
Следующая, уже более удачная, попытка издавать газету для Новой Гранады была сделана Мануэлем де Сокорро Родригесом, выходцем с Кубы, который в течение долгих лет заведовал публичной библиотекой в Боготе и внес большой вклад в развитие и распространение культуры в стране.
Качественно новое направление дал периодической печати Новой Гранады Франсиско Хосе де Кальдас. Он стал основателем и редактором «Еженедельника вице-королевства Новая Гранада», который в отличие от предшествовавших листков, сообщавших лишь кое-какие новости, приближался к уровню современных ему европейских периодических изданий. «Еженедельник» Кальдаса помещал на своих страницах новейшие работы по проблемам торговли, ботаники, медицины, астрономии, географии и других наук и конкретным вопросам, представлявшим актуальное значение для развития страны. Здесь, в частности, была напечатана работа самого Кальдаса «Влияние климата на развитие организованных существ», где, по мнению колумбийских ученых, Кальдас предвосхитил некоторые положения дарвиновской теории о происхождении видов. «Еженедельник» печатал также и материалы зарубежных авторов, как, например, очерк Гумбольдта «География растений».
«Еженедельник» существовал с 1808 по 1810 год — год начала вооруженной освободительной борьбы латиноамериканских народов, когда проблемы этой борьбы стали самыми значительными для каждого прогрессивно мыслящего человека на континенте. Франсиско Хосе де Кальдас в течение пяти месяцев этого исторического года был редактором первого в Колумбии политического периодического издания — «Диарио политико», информировавшего читателей о ходе освободительного движения в Америке{154}.
В развитии культуры Колумбии второй половины XVIII — начала XIX в. заметную роль сыграли библиотеки. Это были или частные коллекции, как, например, богатые книжные собрания Мутиса, Кабальеро, Нариньо, куда по различным каналам попадали новейшие европейские издания, или официальные книжные собрания. В 1777 г. на базе конфискованных библиотек монастырей иезуитов и других учреждений этого ордена была учреждена публичная библиотека в Боготе. Ее организатором был Франсиско А. Морено, а первым директором — Мануэль де Сокорро Родригес, усилиями которого библиотека в Боготе стала одним из центров интенсивной культурной жизни страны. Столичная интеллигенция пользовалась, кроме того, богатой библиотекой вице-короля; именно здесь был найден распространенный затем тайно текст французской «Декларации прав человека».
Специфической формой культурной жизни колониальной Колумбии второй половины XVIII — начала XIX в. были так называемые «тертулии». Ранее так назывались семейные праздники, а в описываемый период — периодические собрания креольской интеллигенции — эквивалент западноевропейских литературных салонов той же эпохи. Некоторые из тертулий, прежде всего в Боготе, превратились в подлинные политические клубы. Известность приобрели, например, «Тертулия эутропелика»[5], собиравшаяся в читальном зале публичной библиотеки Боготы, «Тертулия дель буэн густо» («Тертулия хорошего вкуса»), которую возглавляла одна из самых просвещенных женщин столицы — Мануэла де Манрике. Проблемы французской революции обсуждались в тертулии, собиравшейся с 1789 г. в доме Антонио Нариньо. Здесь бывали такие выдающиеся представители политической мысли Боготы и Кито, как Франсиско Cea, Эухенио Эспехо{155}.
Описанные выше изменения в культурной жизни колониальной Колумбии можно, по-видимому, вслед за некоторыми колумбийскими авторами рассматривать как «эпоху Просвещения в Колумбии». При несомненном и значительном влиянии идей французских просветителей в стране складывалась идеологическая база организованного освободительного движения, формировалась независимая политическая мысль нового поколения колумбийцев. Несмотря на строжайшие запреты колониальных властей и церкви, сочинения Монтескьё, Вольтера, знаменитая «Энциклопедия» попадали в руки читающей молодежи. Эти же прогрессивные идеи разделяли лучшие педагоги Новой Гранады, такие, как Хосе Селестино Мутис или Феликс Рестрепо.
В такой обстановке складывался новый тип энциклопедически образованного мыслителя-патриота, чьи помыслы были направлены на достижение независимости угнетенной страны. Именно такими стали представители «нового поколения» колумбийцев — Антонио Нариньо, его двоюродный брат Франсиско Хосе де Кальдас, Камило Торрес, Франсиско Cea. Мы уже говорили о патриотической журналистской деятельности Хосе де Кальдаса, упоминали о вольнодумной тертулии Антонио Нариньо. Последнему, по-видимому, помимо его широкой просветительской и научной деятельности, принадлежит и заслуга распространения в Новой Гранаде одного из самых «взрывчатых» документов революционной мысли эпохи — «Декларации прав человека», строжайше запрещенной трибуналом инквизиции в Картахене еще 13 декабря 1789 г., т. е. уже в год ее появления во Франции. Нариньо нашел ее текст в «Истории учредительного собрания» Галара де Монжуа, находившейся в библиотеке вице-короля, а в декабре 1793 г. перевел и размножил этот документ. Шестнадцать лет пыток и застенков в Картахене, Испании и Африке, последовавшие как кара за распространение революционных идей, не изменили образ мыслей Антонио Нариньо, который в самые тяжелые годы начала освободительной войны находился во главе первой независимой республики в Новой Гранаде.
Его единомышленник и соратник Камило Торрес (1766–1816) — один из самых «светлых и эрудированных умов эпохи»{156}, блестящий юрист, педагог и оратор, вошел в историю Колумбии не только как один из вождей активного периода борьбы за независимость после 1810 г. Он был автором «Мемориала об обидах» («Memorial de Agravios»), в котором убедительно доказывалась неспособность метрополии управлять общественной жизнью своих американских колоний, говорилось о необходимости создания принципиально новых отношений между Испанией и Латинской Америкой. «Мемориал об обидах» представляет собой, без сомнения, один из важнейших документов эпохи, имевших большое значение в деле идеологической подготовки войны за независимость в Латинской Америке. И вместе с тем в нем как бы подводится итог интеллектуальному развитию Новой Гранады в период «эпохи Просвещения в Колумбии». Этот неповторимый период завершили люди нового поколения, «люди 1800 г.», которые, как пишет колумбийский историк X. Посада Мехиа, «духовно сформировались из традиции Эрсильи, Инки Гарсиласо, сестры Хуаны, Пьедраиты и других умов колониальной эпохи, а также под влиянием идей Монтескьё, Вольтера, Руссо, Франклина и подобных современных им мыслителей Франции и других стран. Вобрав в себя все живое из традиции, все самое действенное из новейшей мысли, эти люди 1800 г. смогли начать дело национального строительства; родина— это главное в их деятельности. Они стали кузнецами — в интеллектуальном и политическом отношении — новой Колумбии»{157}.
Глава 6
ДВА ПЛАЦДАРМА НЕЗАВИСИМОСТИ
ЮЖНОЙ АМЕРИКИ
История распорядилась так, что к концу XVIII в. наиболее интенсивно стали развиваться два южноамериканских владения испанской короны, которые тогда уже привыкли считать «глухими углами» колониальной империи, — генерал-капитанство Венесуэла и вице-королевство Ла-Плата. В первые века после конкисты в метрополии на эти земли обращали мало внимания: здесь не было ни обильных россыпей золота и драгоценных камней, ни серебряных гор, пи месторождений ртути, ни многочисленного и миролюбивого индейского населения, которое можно было бы эксплуатировать. В XVIII же веке с развитием оживленных морских торговых отношений с Европой в городах Атлантического побережья незаметно, но очень быстро начинают набирать вес, влияние и силу самые передовые социальные слои той эпохи — торговцы, владельцы мануфактур, ремесленники. В этих владениях Испании процветают новые отрасли хозяйства, развиваются новые формы социально-экономических отношений, гораздо более отвечавшие велениям нового времени, чем те, которые порождались рабским трудом на приходивших в запустение рудниках Перу, Новой Испании и Новой Гранады.
Когда в 1499–1500 гг. испанский мореплаватель Алонсо де Охеда совершал плавание вдоль северо-восточного побережья Южной Америки, то у полуострова Парагуана испанцы увидели над водой большой поселок свайных хижин. Обширный залив к западу от полуострова был назван ими Венесуэла, что по-испански значит «Маленькая Венеция»; это название позднее распространилось на весь южный берег Карибского моря между полуостровами Пария и Гуахира, а потом и на всю страну.
В 1520 г. конкистадор С. де Окампо основал первое на Южноамериканском материке поселение, названное им Нуэва-Толедо и которое с 1569 г. и до наших дней называется Кумана. Затем был основан Коро и другие поселения, откуда испанцы начали продвижение в глубь страны.
Но испанцы не встретили здесь ничего, подобного тому, что обнаружили Кортес в Мексике и Писарро в Перу, — ни государств с развитой организацией и культурой вроде государств ацтеков и инков, ни изобиловавших сокровищами городов. Здесь издавна обитали многочисленные индейские племена — араваки, карибы, гуахиро, тимоте, куйска и другие, занимавшиеся охотой, рыболовством, порой примитивным земледелием.
Что касается драгоценных металлов, то и в этом ожидания пришельцев не оправдались. Правда, конкистадоры, в лихорадочных поисках золота продвигавшиеся вверх по течению рек, спустя несколько лет обнаружили места, где в речном песке содержался этот драгоценный металл, и пытались разрабатывать их, но золота оказалось мало, и это занятие скоро забросили.