Латинская Америка. От конкистадоров до независимости
Шрифт:
На формирование политико-экономических взглядов Бельграно большое влияние оказали труды Адама Смита и современных ему испанских экономистов — Кампоманеса, Кампильо, Кабарруса, а также знакомство с трудами французских энциклопедистов — Де Бейля, Монтескьё, Руссо и Вольтера. Сам Бельграно вспоминал впоследствии: «Когда в 1789 г. я находился в Испании, и французская революция вызвала изменение образа мыслей, в первую очередь среди людей образованных, с которыми я общался, мною овладели идеи свободы, равенства, неприкосновенной собственности. Я увидел тиранов в тех, кто препятствует тому, чтобы все люди пользовались равными правами, которыми бог и природа их наделила»{198}.
В 1794 г. молодой Бельграно был назначен секретарем созданной в Буэнос-Айресе Торговой палаты. Бельграно выступал за свободу торговли со
Взгляды Бельграно на социальное и экономическое развитие страны были высказаны в написанных им в этот период «Мемориалах», и прежде всего в первом из этих интереснейших документов, которые не только представляют огромную историческую ценность, но и содержат идеи, не потерявшие определенной актуальности и для сегодняшней Аргентины. Первый из «Мемориалов», написанный в 1796 г., называется «Общие меры по улучшению сельского хозяйства, оживлению промышленности и покровительству торговли в сельскохозяйственной стране». В этом труде, впитавшем в себя передовые экономические идеи эпохи, молодой автор изложил смелый план независимого развития мануфактурного производства и сельского хозяйства, внутренней и внешней торговли, свободной от ограничений, план разветвленной системы всеобщего и бесплатного образования народа.
Бельграно предложил создать бесплатные школы для детей в сельской местности, для того чтобы, по его словам, «воспитывать в них любовь к труду, так как в стране, где царит праздность, приходит в упадок торговля и водворяется нищета»{199}. Революционной для той эпохи была идея создать в городских предместьях школы для детей бедняков, предоставляя им образование, которое было необходимо для развития промышленности и сельского хозяйства.
Бельграно придавал огромное значение изменению положения женщин в колониальном обществе. Он намеревался приобщить их к работе в мастерских по выделыванию льняных тканей и т. п., «поскольку от благосостояния, которое будет следствием привлечения женщины к труду, произойдет изменение нравов, распространяющееся на остальную часть общества»{200}.
Заботы Бельграно о создании мореходной, торговой, сельскохозяйственной, учительской школ, а также пропаганда передовых философско-педагогических идей представляли собой попытки глубоких культурных преобразований.
С самого начала возникновения активного революционного движения на Ла-Плате Бельграно выступает в первых рядах патриотов. Основанная им газета «Коррео де комерсио де Буэнос-Айрес», провозгласившая своей задачей способствовать изучению наук, философии, истории и искусств, стала трибуной объединенных в тайное общество революционеров, средством пропаганды их освободительных идей. Самая идея создания этой газеты состояла в том, чтобы воспитать убежденных борцов за независимость, подготовить ла-платское общество к свободному от колониального ига самостоятельному развитию.
Не будучи профессиональным военным, Бельграно смело берется за оружие, когда понадобилось защищать молодое независимое государства от карательных экспедиций испанских колонизаторов. В тяжелый для молодого государства момент, когда испанские войска находились на пути к цитадели освобожденных провинций Ла-Платы Буэнос-Айресу, армия патриотов под командованием Бельграно ликвидировала смертельную угрозу подавления освободительного движения, одержав 24 сентября 1812 г. блестящую победу над превосходящими силами колонизаторов. Эта битва под стенами Тукумана имела огромное значение для дальнейшего развития и успеха движения за независимость на Ла-Плате.
Мануэль Бельграно, как мы уже говорили, был наиболее типичным представителем того поколения прогрессивной интеллигенции Ла-Платы, поколения сложного, подчас противоречивого и непоследовательного, которому по праву принадлежат столь значительные заслуги в идеологической подготовке Майской революции 1810 г., в завоевании независимости и становлении нового латиноамериканского государства — Аргентины.
Но было бы несправедливо умолчать и о других наиболее выдающихся представителях этого замечательного поколения аргентинцев. Разработанная ими революционная идеология, по словам аргентинского историка-марксиста К. Ломбарди, «находится в русле идейных течений, порожденных буржуазией в XVIII в. и выразившихся в «Энциклопедии» и в трудах английских и французских мыслителей… Эти идеи находились в авангарде мышления эпохи, и именно этими идеями вдохновлялись люди, начавшие в 1810 г. революционную борьбу»{201}. Наиболее прогрессивная часть молодежи из кругов креольской интеллигенции и торговой буржуазии Буэнос-Айреса, «якобинцы» (Хуан Хосе Кастельи, Хуан Хосе Пасо, Бернардо де Монтеагудо и др.), объединялась вокруг пламенного революционера Мариано Морено. Для самого Морено характерны были революционная страстность, твердые демократические убеждения, последовательные, без всяких колебаний. Социально-философские взгляды Руссо он использовал для разрушения феодальной иерархии и построения демократического общества на основе равенства всех граждан. Вслед за французским мыслителем Мариано Морено утверждал, что суверенны не правительства, а народы, коль скоро «подлинный суверенитет народа заключается всегда и только в его всеобщей воле».
По наблюдению К. Ломбарди, «первые шаги Майской революции напоминали славные времена Великой французской революции. Кастельи вместе с молодыми офицерами войск патриотов выступал против тирании королей, против террора инквизиции, против засилья реакционного духовенства. По мере того как эти войска шли вперед, они распространяли идеологию якобинской группы из Буэнос-Айреса»{202}.
Молодые руководители Майской революции остались в памяти народа Аргентины как поколение, открывшее новую эпоху исторического развития своей страны, прогресса ее национальной культуры. Этим благородным идеям суждено было жить и развиваться.
Глава 7
КОЛОНИАЛЬНАЯ БРАЗИЛИЯ
22 апреля 1500 г. с кораблей португальской экспедиции Педру Алвариша Кабрала, отклонившихся к западу от своего пути в Индию вокруг мыса Доброй Надежды, увидели неизвестную землю. Кабрал решил, что эта земля — остров, и назвал ее островом Святого Креста, водрузил на берегу деревянный крест в знак присоединения к владениям Португалии и отправился далее. Вскоре обнаружилось, однако, что открытая Кабралом земля лишь часть огромной страны, которую сегодня мы называем Бразилией.
До сих пор ломаются копья по вопросу о том, случайным ли было открытие Кабрала, или он имел особые инструкции искать землю на западе Атлантики. Так или иначе, но ничего похожего на то воодушевление, которое восемью годами ранее возбудили в Испании открытия Колумба, в Португалии в связи с сообщением Кабрала не отмечено. Флорентиец Америго Веспуччи, вместе с португальским мореплавателем Гашпаром Лемушем обследовавший береговую линию открытой земли и оставивший в своих письмах одно из первых ее описаний, говорит: «Можно сказать, что там нет ничего полезного»{203}. В самом деле, когда Веспуччи писал эти слова, Португалия основала свои первые колонии в Индии, откуда в королевство лился сказочный поток богатств, основывались и расширялись колонии в Африке. Разве могла идти с ними в сравнение Земля Святого Креста (Санта-Крус) с ее либо пустынными, либо населенными первобытными племенами берегами, где не обнаружили тогда ни золота, ни серебра, ни драгоценных камней? Кроме того, у Португалии просто не было сил для колонизации новых земель — наиболее активная часть населения небольшого королевства была вовлечена в прибыльное дело эксплуатации колоний на Востоке и в Африке; дело дошло до того, что большая часть земель в самой метрополии была заброшена, не обрабатывалась. Отсюда относительная пассивность колонизации Бразилии в первые десятилетия после ее открытия португальцами. И в этом — разительный контраст с колонизаторской деятельностью в Америке испанцев, извлекавших из своих американских владений колоссальные богатства уже на самых первых этапах колонизации.
Тем не менее предприимчивые португальские купцы обнаружили на побережье новых земель нечто заслуживающее внимания — распространенный здесь вид дерева, так называемый «пау-бразил», из которого извлекался очень ценный краситель. Первые поселения португальцев на побережье возникли именно для переработки пау-бразила. От этого же произошло и название страны, закрепившееся за ней уже в XVI в.: первая хроника, повествующая о происходивших здесь событиях и написанная в 1570 г. Педру ди Магальяэшем Гандаву, озаглавлена «История Провинции Святого Креста, которую мы обычно называем Бразилия»{204}.