Латинская Америка. От конкистадоров до независимости

Селиванов Валентин Николаевич

Последующие шаги колонизации Бразилии были связаны с тем, что ее земли оказались чрезвычайно благоприятными для возделывания сахарного тростника, а сахар в тогдашней Европе ценился очень высоко; порой он фигурировал в списках приданого принцесс. На протяжении более чем полутора веков (середина XVI — начало XVIII в.) основным районом производства сахара стало побережье северо-восточного выступа Бразилии, у южной границы которого располагалась тогдашняя столица колонии и крупнейший город Сан-Салвадор-ди-Баия.

Производство сахара в Бразилии достигло значительных масштабов, и она долгое время оставалась главным поставщиком этого товара на складывавшийся мировой рынок. Из сахарного тростника вырабатывались и спиртные напитки — ром и тростниковая водка (кашаса), также находившие большой спрос в Европе. Повышение спроса на продукты из сахарного тростника стимулировало расширение его посадок. Если вначале плантации сахарного тростника существовали лишь в двух северо-восточных из всех 13 капитаний (основная административная единица в колониальной Бразилии) — в Баии и Пернамбуку, то к концу XVII в. разведение этой прибыльной культуры

продвинулось далеко на юг. С началом возделывания и переработки сахарного тростника в Бразилии связано возникновение первых латифундий, которые здесь назывались фазендами, по сути дела рабовладельческих хозяйств с обширными плантациями сахарного тростника, а несколько позднее и табака. Владельцы латифундий — фазендейру устраивали в своих хозяйствах примитивные, но иногда весьма крупные предприятия по переработке сахарного тростника (энженью).

Возделывание обширных плантаций сахарного тростника и табака и их переработка на основе примитивной технологии требовали большого количества рабочих рук, потребность в которых по мере расширения колонизации Бразилии и умножения фазенд постоянно росла. А между тем численность индейского населения на колонизовавшихся португальцами землях была невелика; индейцы во множестве гибли от изнурительной работы, бежали от колонизаторов. В связи с этим в Бразилии возник специфический промысел — охота за индейцами, которых потом за высокую цену продавали хозяевам латифундий-фазенд. Вооруженный отряд таких охотников за рабами назывался бандейра, а члены его — бандейрантами. Бан-дейранты вписали немало мрачных страниц в историю страны, стали символом неумолимой жестокости и алчности. С другой стороны, их захватнические походы способствовали узнаванию неведомых земель, освоению внутренних территорий Бразилии. Но бандейранты были людьми своей жестокой эпохи, само имя их внушало ужас; во время таких походов иногда уничтожались целые племена. А те индейцы, которые попадали в руки бандейрантов, а потом фазендейру, были обречены на непосильный труд и преждевременную смерть. То, что происходило в рабовладельческих латифундиях Бразилии, как нельзя лучше иллюстрируют слова К. Маркса о том, что «обращение с туземцами было, конечно, всего ужаснее на плантациях, предназначенных, так, например, в Вест-Индии, исключительно для экспортной торговли»^{205}.

Проблема рабочих рук была решена в Бразилии путем ввоза черных рабов из португальских колоний Африки. Впервые африканские негры были привезены еще в 1530 г. на кораблях первой официально организованной для колонизации Земли Святого Креста экспедиции Мартина Афонсы ди Сузы. Черные рабы принадлежали в основном к большим этнографическим группам африканского населения. Прежде всего это выходцы из Западной Африки, среди которых португальские работорговцы предпочитали людей из племен мандинге, сонгаи, мосси, хауса — сильных, высокого роста. Впоследствии, впрочем, оказалось, что их свободолюбивый характер неоднократно побуждал происходивших из этих племен рабов к выступлениям против жестокого обращения с ними на бразильских фазендах. Другой большой этнографической группой африканских негров, из числа которой в Бразилию были вывезены сотни тысяч людей, была банту. Уже к концу XVI в. труд черных рабов в значительной мере заменил труд индейцев. В 1585 г. в Бразилии насчитывалось 14 тыс. черных рабов, что составляло около четверти населения освоенных районов страны. Общая же численность рабов, ввезенных из Африки в Бразилию, по подсчетам французского историка Ф. Моро, составила в XVI в. 30 тыс. человек, в XVII в. — 500 тыс., а в XVIII в. — 1,7 млн. человек^{206}.

Уже в XVII в. в Бразилии влияние африканского этнического элемента становится особенно сильно; за период с 1601 по 1700 г. сюда попало 41,8 % из всего числа африканских рабов, ввезенных в Америку. За этот же период в Испанскую Америку было ввезено 21,8 %, в английские колонии –19,7, во французские колонии — 11,6 %^{207}. Негры становились основной рабочей силой во всех отраслях колониального хозяйства Бразилии, а привезенные ими из Африки быт, язык, кухня, музыкальные ритмы, особенности излюбленной цветовой гаммы в одежде, тканях, рукодельных изделиях и т. д. в значительной степени повлияли на складывание национального бразильского быта, на формирование народных говоров Бразилии, характер ремесел, музыки, танца, фольклора. Религиозные же верования африканских племен, бережно сохранявшиеся среди привезенных в Бразилию их представителей, смешиваясь с упорно насаждавшимся среди них христианством, породили множество смешанных, синкретических культов, бытующих подчас и в сегодняшней Бразилии.

И порабощение местного индейского населения португальскими колонизаторами, и жестокая эксплуатация африканских рабов порождали активный протест. Упорно защищали свою свободу и свои земли индейцы. Крупное восстание индейцев на северо-востоке Бразилии вспыхнуло в 1686 г. Племена жандуины и карири объединились в борьбе против колонизаторов, во главе их встал индейский вождь Канинде, нанесший несколько поражений вооруженным отрядам португальцев. В 1750–1756 гг. вели упорную борьбу против колониальных властей индейские племена гуарани.

Жестокий гнет на плантациях и в энженью заставлял бежать в дикие леса не только индейцев, но и африканских рабов. К середине XVII в. побеги негров стали массовыми — в лесах скрывались тысячи беглых рабов, по-своему устраивая там свою жизнь. Уже в конце XVI в. в лесах Пернамбуку, где негров в тот период было особенно много, возникают их поселения, укрепленные на случай нападения отрядов фазендейру или бандейрантов (такие поселки назывались киломбо, или мокамбо). А в 1630 г. беглыми неграми на территории Пернамбуку, близ современного города Порту-Калву, было основано независимое государство, известное

в истории под названием Республика Палмарис (в переводе значит «Пальмовая», поскольку была расположена в пальмовых лесах). Общее число жителей этого своеобразного государства достигало 20 тыс. человек, среди них были не только негры, но и мулаты и индейцы. Они жили в поселках, насчитывавших иногда до 2 тыс. зданий, у них была своя столица — Макаку. Современник писал: «Это главный центр всех поселений. Он укреплен прочными палисадами и брустверами для защиты воинов. Город занимает большую территорию. Страна имеет своего министра юстиции и все атрибуты цивилизованного государства. Негры подчиняются одному из них, которого они называют Ганга Замба, или Великий Господин, который выглядит как король. Он имеет дворцы, помещения для своей семьи и охраняется гвардией и офицерами, которые имеют свои специальные помещения. Все оказывают ему почтение и внимание как монарху и рассматривают как господина. Те, кто подходит к нему, становятся на колени и складывают руки, что является символом признания его власти. Они обращаются к нему как к королю и подчиняются ему с благоговением»^{208}. Разумеется, в этом свидетельстве есть некоторые преувеличения: автор, по-видимому, переносил привычные ему представления позднефеодального общества европейского типа на строй и организацию государства Палмарис. На самом же деле, по мнению большинства советских исследователей, африканские негры, и прежде всего негры племен банту, попытались воссоздать в пальмовых лесах Пернамбуку привычную для них социальную организацию, т. е. складывавшееся феодальное государство с элементами родо-племенной организации и патриархального рабства (здесь, в частности, применялся труд пленных, обращенных в рабство)^{209}. Основная часть населения Палмариса занималась земледелием, выращивая бананы, кукурузу, сахарный тростник, маниоку, фасоль; земля находилась в общей собственности, причем существовали и общинные поля и семейные участки. Меньшая часть жителей Палмариса была занята ремеслами — гончарным, текстильным, обработкой металлов, продукты которых использовались для меновой торговли с соседними индейскими племенами. Вообще обитатели негритянского государства жили в мире и согласии с аборигенами, негры из Палмариса нередко брали себе в жены индеанок, при сопротивлении карательным набегам вооруженных отрядов колонизаторов Палмарис и местные племена вступали в военный союз.

Само существование такого явления, как «республика негров» под боком у колониальных властей препятствовало укреплению португальского владычества в Бразилии, подрывало хозяйственные основы португальской колонизации. Теперь негры с фазенд бежали не куда-то, в полную неведомых опасностей сельву, теперь у них появилась реальная цель. В 1654–1687 гг. португальцы совершили несколько карательных экспедиций против негритянской «республики», но все они были отражены с большими потерями для колонизаторов. И лишь в 1694 г., когда португальские колониальные власти в Пернамбуку с особой тщательностью подготовили поход 6-тысячного корпуса, оснащенного артиллерией, они после долгой осады и жестокого штурма смогли овладеть столицей Макаку. Но и после этого сопротивление жителей государства Палмарис продолжалось долгое время — лишь в 1697 г. были сравнены с землей последние киломбо свободных негров.

К середине XVII в. в Бразилии возникают первые города, как правило на побережье — Сан-Салвадор-ди-Баия, Ресифи, Сан-Висенти и другие. Города эти были небольшими и в колониальный период истории страны не развивались так бурно, как в Испанской Америке. Испанцы в своей заморской империи с самого начала видели в городах опорные пункты своего господства, и им, как говорилось выше, придавалось большое значение. Впрочем, и в метрополиях — Испании и Португалии — значение городов было далеко не однозначным. В португальских заморских владениях города в известной степени отразили, за немногим исключением, ту скромную роль, которую они играли в метрополии. Города в Бразилии были прежде всего тесно связаны с аграрным характером колониальной экономики, их назначение состояло в том, чтобы служить портами для вывоза в Европу сахара и минимального количества иных товаров местного производства. Кроме того, они были — весьма, впрочем, номинально — административными центрами. Население их состояло из немногочисленных чиновников колониальной администрации, ремесленников, мелких торговцев и довольно многочисленного «черного» духовенства — монастырей в первых бразильских городах было много. В городах Бразилии не возникло, как это было в городах Испанской Америки, сколько-нибудь значительной прослойки состоятельных купцов-креолов. Даже в XVIII в. португальские купцы, в руках которых находилась торговля с колонией, как правило, не покидали метрополию, а ограничивались тем, что посылали в бразильские порты своих доверенных лиц для совершения сделок на покупку и отправку в Европу сахара, табака или иных товаров. Эти доверенные лиссабонских купцов довольствовались тем, что на те несколько месяцев или лет, которые им предстояло провести в колонии, устраивались — плохо ли, хорошо ли — у родственников или знакомых, а то и прямо у владельцев энженью. Так что ни в Салвадоре, ни в Ресифи, ни в Реконкаву никому и в голову не приходило так сорить золотом, вести такую роскошную жизнь, какую вела креольская феодальная знать или купцы-креолы в Мехико, Лиме или Потоси.

Первые города в Бразилии и возникли, и строились не так, как города Испанской Америки, т. е. не по определенному, четкому и притом обязательному плану, — первые бразильские города возникали там, где природные условия позволяли устройство порта и обеспечивали безопасность жителей от возможного нападения неприятеля. Города росли беспорядочно, улицы и переулки изгибались вокруг церкви, занимавшей самую высокую точку, приспосабливаясь к рельефу местности. Только в XVII в. в капитании Баия появились некоторые муниципальные установления по постройке домов и прокладке улиц.