Лекарство
Шрифт:
– Да нет, у меня с собой их нет. Папа всегда дает мне ее перед сном. Иногда смотрит, как я запиваю ее, а иногда нет. Но и тогда не смог бы ее принести, – продолжил Кирилл в ответ на вновь посыпавшиеся просьбы, – ведь если достать из специальной герметичной упаковки – она через десять минут растворяется в воздухе! Словно ее никогда и не было. Отец говорит, что для ее сохранности там создана специальная среда. И повторить такую же в точности будет сложно.
– Так возьми у отца! Одолжи на время, незаметно, – предложил Костя, подмигивая.
– Не получится. Упаковку он всегда носит с собой. Во внутреннем кармане пиджака
– Как любопытно, – холодно заметил Седюков-старший, и Кирилла почему-то больно кольнуло в сердце от этих слов.
Оставшееся время до рассвета в разговорах пролетело быстро: кто-то фантазировал, что как ужасно будет остаться в их возрасте после этих таблеток, другие уверяли, что этого быть не может, куда же тогда денутся бабушки? Костя сидел в отдалении и покручивал пустой бутылью по столу.
Наконец, забрезжил рассвет, и первые лучи нового дня озарили «Лисью нору», срывая с нее покров таинственности. Пора было расходиться по домам, да и спать хотелось. Условились снова встретиться на этом месте в то же время через несколько дней. Все с громким хлопаньем пожали друг другу руки, и по одному побрели в свои жилища.
Кирилл вернулся домой к девяти часам утра. В квартире было тихо и мирно. Только разбитая посуда, обломок ножки стула и разбросанная по коридору одежда с обувью говорили о том, что здесь накануне бушевала буря. Дверь в комнату мамы осталась полуприкрытой, и Кирилл осторожно, на цыпочках, стараясь не разбудить ее и не споткнуться, заглянул вовнутрь, убедился, что мама крепко спит, укутавшись в теплое одеяло. Соседняя комната отца пустовала – он ушел на работу. Измятая простынь и подушка, валявшийся на полу пульт, красноречиво говорили, что он долго не мог уснуть.
Кирилл разделся в своей комнате, проверил, что все его вещи хоть и разбросаны, но ничего не разбито, не побито: новенький ноутбук стоял целехонький, жив и невредим, что особенно обрадовало мальчика, так как с полгода назад в одной похожей ссоре старый ноут был показательно разбит о край стола; и вместе с ним утерялись навек многие ценные фотографии из детства Кирилла, вместе с длинной перепиской с девочкой Наташей из его же класса. Об этом Кирилл жалел больше всего и не утешился даже тогда, когда через неделю отец притянул новенький, более мощный, ноутбук.
«Как хорошо, что всё миновало!» – думал Кирилл, сладко растягиваясь на кровати и похрустывая расслабленными косточками спины, рук и ног. Наступила суббота, и «можно хорошенько выспаться и не бежать на уроки, подгоняемый окриками мамы» – последнее, о чем подумал Кирилл перед провалом в приятное забытье.
Глава 6. Трагедия.
Этот злополучный день на всю жизнь врезался Кириллу в память. Было воскресенье, спустя две недели после последней семейной ссоры. У папы было хорошее беззаботное настроение, маму же лихорадило то от депрессии, то от навязчивой заботы о сыне. Папа с мамой решили отвлечься, съездить вдвоем за город. В хвойно-сосновом лесу заранее заказали домик на день. И рано поутру они выехали. Дядя Витя с большой охотой вызвался посидеть денек с племянником.
После плотного завтрака, приготовленного дядей, они пошли побуцать мяч во дворе – надо же было как-то растрясти сытный томатный суп с гренками! День выдался солнечный, яркий. Бестелесные зайчики прыгали по зеленым листочкам абрикос и каштанов, песок на футбольном поле шкворчал, казалось, как яичница-глазунья на хорошем огне. Ничто не предвещало беды, пока судорожно не зазвонил мобильный у дяди, лежавший среди брошенных на траве вещей. Кирилл в этот миг как раз пробивал пенальти, и дядя от звонка дернулся не в ту сторону, куда полетел мяч.
– Этот не считается! – весело бросил Виктор Львович. – Придется перебить.
– Да ладно, дядя! На стадионе и то все громче визжат и орут, и это же не отвлекает вратарей. А ты – один из лучших вратарей мира, получше Буффона! – подзадоривал племянник.
Впрочем, он быстро осекся, когда увидел озабоченное лицо дяди, напуганные глаза и дрожащие пальцы.
– Что случилось, дядя? – подбежал он со смутным предчувствием беды, но дядя лишь отошел в сторону, продолжая молчаливо слушать то, что рассказывали в трубке. Динамик у него в телефоне оказался не громкий, и мальчик ничего не слышал.
Через минуту дядя бросил тихонько «еду» и повернулся к Кириллу.
– Собирайся, Кириллка. Возможно, ничего и не случилось, а, возможно, случилась беда.
Тщетно во всю дорогу племянник допытывался. Дядя больше не обронил ни слова. Только больше насупился, вжавшись в руль и обгоняя неспешно едущие по городу машины. В выходной день, как назло, никто никуда не спешил, многие выезжали на природу, и то на одной улице, то на другой образовывались пробки. С трудом они доехали до лаборатории, где дядя провел племянника вовнутрь и передал в распоряжение Игорю со строгим наказом слушаться того во всем и не устраивать таких казусов, что случились две недели назад.
– Но почему мне нельзя с тобой? – чуть не хныкал Кирилл.
– Потому что пока еще ничего не ясно. Может быть, ничего и не случилось, и это вовсе не твой отец задержан вдрызг пьяным в баре после того, как раскрошил в щепки барную стойку. Но я поеду туда, тут всего двенадцать километров от города, всё выясню и тут же перезвоню тебе, Кирилл, что это «явно какая-то ошибка произошла».
– Они же должны быть в лесу, а не в баре! Зачем он там? – не унимался мальчик.
– Игорь! Покажи мальчику выздоровевших кроликов, отвлеки его, хорошо? Кирилл, скоро вернусь! – напоследок сказал дядя Витя, обернувшись на издерганного мальчика.
Игорь взял Кирилла за руку и повел к клеткам кроликов. Они сидели теперь в питомнике, в клетках среди прочих кроликов, свинок и мышей, разделенных по секциям.
– Видишь: сейчас они – простые жители нашего заповедного городка. Рыжчик по-прежнему может укусить за палец, если ты к нему засунешь руку. А вот Бурика вполне можно и погладить, и приласкать. Смотри – какие здоровые зайчики!
Зайчики и впрямь блестели здоровьем и какой-то жизнерадостностью и любопытством, свойственным зачастую кроликам на первом году жизни. Рыжчик не забивался в угол и перебегал с места на место, а Бурик так смешно топорщил ушки и шевелил носиком, что Кирилл рассмеялся и на какое-то время совсем позабыл о том, что что-то случилось. Он то гладил Бурика, то брал его на руки, с позволения Игоря. Кролик всем тельцем прижимался, свешивал лапки с обнимающих его рук и водил головой по сторонам, с интересом рассматривая окружающий мир. На Кирилла он смотрел с неподдельной лаской. Мальчик пришел в полный восторг.