Лекарство
Шрифт:
Впрочем, в этот раз компания казалась более серьезной, чем раньше. Подходя, Кирилл оценил обстановку. У входа на пятачок расположился Виталя, белобрысый мальчуган лет двенадцати, самый младший из ватаги, но не самый тихий. Увидев Кирилла, он ухмыльнулся и протянул для приветствия черную от уличной грязи ладонь. Дальше, на лавочке, растянулся Борик, прижимая к себе гитару, легонько побрынькивая на ней и насвистывая какой-то очередной «шлягер» по его словам. Широкая кепка закрывала его глаза, но не растрепанные волосы – он терпеть не мог стричься и держался обычно до тех пор, пока отец не схватит его в каком-нибудь углу и не сбреет машинкой «конский хвост». Чуть поодаль, не доходя до дуба, у небольшого тлеющего костра расположились Ленин и
Двоих Кирилл знал: это были крепкие ребята – Макс и Денис. Макс был ниже ростом, чем все остальные, и в этом был его главный подвох. В уличных передрягах он неизменно выходил победителем; особенно нездоровилось соперникам от его дюжих ручищ, которые, как клешни, сжимали врага. И хотя Макс с Денисом были одногодки – каждому, как и Кириллу, исполнилось по пятнадцать лет – они отличались один от другого как пламя и вода. Денис учился в школе в параллельном для Кирилла восьмом классе, но лучше всего его учебу характеризовал тот факт, что Дениса легче отыскать в кустах у спортплощадки или же в «Лисьей норе», чем пересечься с ним во время учебы. В общем же, Дениса Седюкова учителя в школе скорее терпели, чем учили. И на уроках наиболее прозорливые из них давали ему делать простенькие, но вместе с тем увлекательные индивидуальные задачки. Когда он оказывался при деле, то хоть и выпадал из общеобразовательной программы, зато уроки проходили вполне сносно. Не все уроки ему нравились: от алгебры и геометрии его тянуло зевать, а вот историю и литературу он любил посещать. Скучные же уроки, или те, на которых учителя напрасно пытались перевоспитать его, а точнее, переломить скелет его характера, он без всякого сожаления прогуливал. Сам он после внезапного рождения на белый свет (до конца срока оставалось еще три недели) оказался в неблагополучной семье. Да, пожалуй, и в неблагополучной среде. Родители им нисколечко не занимались, почти с младенчества бросив его под попечительство улицы, в школу они не являлись после того, как отдали его туда, да и приди к ним учителя на дом – и то: еще нужно было выгадать момент, чтобы застать их трезвыми. Единственный человек, кого он боялся и по-настоящему уважал – был его старший брат Костя Седюков.
– Здорово, Кирилл! Классно, что ты к нам пришел, нечего в такую звездную ночь сидеть в тепленьком гнезде, – просвистел Макс и полез к нему обниматься. – Смотри: у нас тут стол ломится от еды, помогай!
Стол и вправду ломился, но скорее не от еды, а от толстостенных бутылей с мутно-переливающейся пурпурной жидкостью. Часть бутылок стояла осушенными, часть же ждала свежих сил со стороны.
– Кирилл, познакомься с моим братом Костей, – толкнул его в спину Денис. – Может помнишь, вы когда-то несколько раз пересекались тут раньше?
Кирилл вытаращился, словно рыба, попавшая из знакомых морских глубин на берег: Костя оказался коренастым парнем лет двадцати пяти, с веснушками у глаз и толстым, как у боксера, носом. Непонятно, как вести себя – Кирилл впервые попал в такую ситуацию. Костя разительно выбивался из здешнего окружения, превосходя каждого из них и силой, и умом, хотя зачем крутился в компании малолеток – те и сами не знали. Но благодаря этому они среди подобных ватаг занимали привилегированное положение, и никто не решался занять их место в «Лисьей норе». Кирилл вспомнил рассказы Дениса о том, что в свое время Костя отсидел в колонии для малолетних преступников за то, что избил одного молодого, только выпорхнувшего из института учителя
Костя, видя затруднения Кирилла, снизошел-таки к нему и дружески похлопал по плечу.
– Чего нос повесил, Кирилл? Располагайся с нами! Сейчас вот костер разведем... эй, – Костя присвистнул и Макс с подошедшим Виталей принялись сооружать высокий холм из веток. – Есть у нас чем согреться, есть с кем повеселиться, да, ватага?
Раздалось дружное улюлюканье. Костер затрещал, разгорелся, бутыль пошла наполнять пластиковые стаканчики. Сам воздух и звезды стали жарче, горячее. Кирилл и не заметил, как пошли веселые, отвязные застольные кричалки: всяк старался рассказать какую-либо интригующую историю из жизни за последнее время, а если таковой не находилось, то тут же импровизировал, на ходу выстраивая целые мыслимые и немыслимые злоключения, передряги и открытия.
– Класс! Эта история – лучшая из всех, что ты сочинил, Виталя! – Кирилл вовсю смеялся. – Ей-богу, с вами так здорово и весело, как ни с кем!
– Конечно. Это же тебе не зануды-одноклассники, – весомо заметил Денис. – Тут тебя на смех не поднимут, если ты вместо правого ботинка наденешь левый.
– И не станут тебя обзывать последними словами, если ты кому за обиду дашь в глаз, – добавил Костя.
– В точку, – пропел Денис.
– Нет, серьезно, парни, без шуток! Здорово, если мы всегда будем так дружны!
– Да, – захохотал Костя, – пока молодой, жизнь, как мед, в радость! Как долго это продлится?
– Да сколько захочешь, на самом деле! Мой отец скоро изобретет лекарство от старости, и его можно будет купить всем! – выпалил Кирилл под наплывом чувств.
Бутыль на столе дернулась и, потеряв равновесие, закружилась в хороводе – эти слова заставили Костю невольно вздрогнуть в тот миг, когда он собирался налить добавки. Все знали, что у Кирилла папа – ученый, и занимается какими-то там научно-медицинскими разработками. Об этом Кирилл раньше много говорил. Да что там – он гордился, что у него такой отец. Но, опять-таки, и это чувство лучше всего сочеталось со словом «раньше», как на отцветшую магнолию, указывая пальцем, говорят: «раньше тут цвели благоухающие, дурманящие лимонные лепестки».
Глаза у Кости забегали, лоб покрылся испариной, как у опытного ловчего, почуявшего запах добычи. Но он быстро взял себя в руки – осторожная дичь так же легко вспархивает от предполагаемой опасности, как и школьник, заподозривший неладное.
– Вот это история, Кирилл! Мы с удовольствием послушаем. Теперь твоя очередь рассказывать.
Все пораскрывали рты, и давай в поддержку хлопать и стучать по столу, требуя интересную историю.
– Да что там рассказывать? – смутился Кирилл. – Толком-то ничего и не знаю. Сегодня, правда, был на закрытом эксперименте в лаборатории.
Кирилл, с удивлением для себя, отметил, как легко выложил малейшие подробности дня и того, о чем строжайше требовали не распространяться.
– Да я и сам с полгода принимаю эти чудо-таблетки, – мальчик вновь заметил, как каждую клеточку тела наполняет давно забытая гордость за отца. – И представьте: никаких болезней, окунался зимой в проруби, ел снег на спор, на физкультуре легко пробегаю пять кругов на большом стадионе быстрее всех; мышцы – как канаты!
Виталя и Макс бросились пощупать, и с видом знатоков дружно закивали в знак одобрения.
Костя в это время наблюдал со стороны, как судья, оценивающий выступление спортсмена. И вместе с тем что-то прикидывал в уме и соображал.
– Вот бы посмотреть хоть на одну! – бросил он слово, и остальные мальчишки с живым любопытством стали упрашивать Кирилла показать эту чудо-таблетку.
– Если не попробовать – то хоть посмотреть! Ну, одним глазком, ну, пожалуйста, – голоса сливались в дружный хор.
Кириллу явно льстило такое внимание; он раскраснелся, как рак, засмущался.