Ленин. Социально-теоретическая реконструкция
Шрифт:
Итак, мы видели, что брошюра «Государство и революция» имела многочисленные исторические корни. Исходным пунктом этого «утопического произведения» (как квалифицируют его умеренные левые идеологи «модерна», выросшего из смены общественного строя в Восточной Европе 1989 г.) [636] была реконструкция идей Маркса и Энгельса, которые создали свою «картину будущего» на основании критики «Готской программы», программы Социалистической рабочей партии Германии. Следуя Марксовой традиции, Ленин отнюдь не считал свою брошюру утопической. В этой связи он писал: «На основании каких же данных можно ставить вопрос о будущем развитии будущего коммунизма? На основании того, что он происходит из капитализма, исторически развивается из капитализма, является результатом действий такой общественной силы, которая рождена капитализмом. У Маркса нет ни тени попыток сочинять утопии, по-пустому гадать насчет того, чего знать нельзя». [637] Вульгарные критики Ленина в течение десятилетий потешались над ленинским предположением об участии «кухарки» в решении государственных дел, а между тем суть брошюры ни в коем случае не в этом.
636
См.,
Bayer J. A politikai gondolkod'as t"ot'enete. Osiris. Kiad'o. Bp., 1988. P. 321.
637
Ленин В. И. ПСС. Т. 33. С. 85.
Принципиальный вопрос об «отмирании государства» был поднят Лениным на основе критических рассуждений Энгельса, который и сам критиковал «болтовню социал-демократов» о государстве. В письме к Бебелю от 28 марта 1875 г. Энгельс предложил заменить слово государство словом община. В этом отношении Ленин ссылался на Маркса и Энгелься, предлагая заменить термин «государство» французским словом «коммуна», которое и вошло в русский язык. [638] Возможно, впервые оно встречается в заметке Ленина о заседании Петроградского комитета партии 14 (1) ноября 1917 г. В «Государстве и революции» Ленин по политическим причинам не пользовался термином совет (хотя очень подчеркивал его в своих заметках о 1905 г.!), поскольку в момент написания брошюры еще не знал, сумеют ли Советы захватить власть революционным путем или останутся на позиции меньшевистско-эсеровского большинства.
638
Ленин заметил: «Трудность будет, пожалуй, только в термине. По-немецки есть два слова: “община”, из которых Энгельс выбрал такое, которое не означает отдельной общины, а совокупность их, систему общин. По-русски такого слова нет, и, может быть, придется выбрать французское слово “коммуна”, хотя это тоже имеет свои неудобства». Там же. С. 65–66.
Вслед за Энгельсом Ленин считал, что и коммуна «не была уже государством в собственном смысле». Отмирающее государство, коммуна, возникающая в период революции, представлялась ему важнейшим институтом политического переходного периода, или диктатуры пролетариата (которая в принципе должна была создать предпосылки социализма). В этом (трехступенчатом) теоретическом построении социализм рассматривался в качестве первого этапа коммунизма, а сам коммунизм — в качестве возможного результата длительного исторического развития. В рамках социализма уже может исчезнуть всякое государственное насилие, однако цивилизованное человечество может окончательно и полностью стать «общиной объединившихся производителей» лишь при коммунизме. [639] К этому выводу Ленин пришел, рассмотрев различия в экономических основе, производственных отношениях и отношениях собственности в государстве и «отмирающем государстве».
639
Там же. С. 84.
Конечно, критические замечания о «наивности» ленинской брошюры не лишены оснований. Ленин обнаружил (или ему казалось, что он обнаружил) «примитивный демократизм» (понятие Э. Бернштейна), зачаточные формы непосредственной демократии уже в качестве элемента капитализма и капиталистической культуры. В этой связи он указывал не только на высокую степень обобществления производства, но и на давние традиции общинной организации у рабочих. Конечно, фактически он был прав, однако кажется, что он переоценил общинный культурный опыт, накопленный в рамках подлежащего уничтожению капитализма. Общинные традиции, условия возникновения которых он сам в течение нескольких лет изучал в молодости, отмирали. Крупное промышленное предприятие, почта и другие формы капиталистической организации казались Ленину хорошей исходной точкой для складывания «коммунной демократии», «советской демократии», «рабочей демократии» при неизбежном в переходный период сохранении иерархических отношений. (Нечего и говорить о том, как сильно укрепляла эту иерархичность характерная для России авторитарная, самодержавная традиция).
В рассуждениях Ленина редко учитывается все более утонченная структура капиталистического угнетения (о котором так часто говорится в его работах), «глубина» угнетения. Человек, «созданный капиталистической культурой», предстает перед нами не в совокупности своих отношений, а с таким самосознанием, которым располагала в лучшем случае узкая группа действительно революционного пролетариата. С другой стороны, на мышление Ленина сильно повлияла российская действительность, в которой значительная часть населения была неграмотной. И все же, несмотря на это или именно поэтому, Ленин до лета 1918 г., видимо, не уделял в этом отношении внимания тем социологическим проблемам и проблемам массового сознания, которые вытекали из сложившейся в то время структуры разделения труда. С этим недостатком связано то, что в «Государстве и революции» Ленина не слишком занимало значение способностей, необходимых для управления сложными социально-экономическими структурами и связанных с ним интересов, да и из его обширных заметок и конспектов тоже не видно, чтобы он интересовался в то время этой проблематикой. [640] Конечно, главная задача произведения состояла нс в этом, а в том, чтобы доказать и декларировать реальность исторической возможности создания новой структуры власти, «полугосударства» типа Коммуны. К тому же это произведение создавалось как теория европейской революции, и, следовательно, оно изначально приобретало по необходимости абстрактный характер.
640
Многочисленные ленинские заметки и конспекты, сделанные в основном на основе работ Маркса, Энгельса и Каутского, показывают, что такая характерная особенность современного капитализма, как бюрократия, значительно возросшая во время войны как количественно, так и в смысле ее институционального влияния, интересовала Ленина по существу лишь в качестве политической проблемы, проблемы власти. Этой проблемой Ленин занимался в связи с работами Маркса «18 брюмера Луи Бонапарта», «Гражданская война во Франции» и «Революция и контрреволюция в Германии», а также письмом Маркса к Кугельману, написанному в дни Парижской Коммуны, в 1871 г. См.: Марксизм о государстве. Материалы по подготовке брошюры «Государство и революция». Январь февраль 1917 //Ленинский сборник XIV. Госиздат. М. Л., 1930. С. 210 385.
Ленинская теория социализма вытекала из конкретной критики капиталистической системы. В соответствии с этим ему изначально был чужд романтический подход
5.2. На пути к «государству и революции»
5.2.1. Источники
Брошюра «Государство и революция» родилась нс на пустом месте, она была органической частью, следствием всей прежней теоретической деятельности Ленина. Как выясняется из первого плана произведения, Ленин серьезно задумался над тем, какой порядок изложения следует выбрать: «историко-догматический» или «логический». [641] В конце концов он решил скомбинировать их — с перевесом «историко-догматического» метода. Определяющую роль в этом сыграли использованные им источники. Помимо трудов Маркса и Энгельса, он воспользовался в своем произведении главным образом работами Бернштейна, Плеханова, Каутского и Паннекука, однако к источникам «Государства и революции» следует отнести и всю историю интеллектуальной и политической борьбы в России с 90-х гг. XIX в. по 1917 г. Было бы неправильно оставить без внимания это последнее обстоятельство. Уже в книге «Что такое “друзья народа” и как они воюют против социал-демократов?», опубликованной в 1894 г., Ленин, полемизируя с Михайловским, сделал попытку описать понятие историко-социального развития.
641
Ленин В. И. ПСС. Т. 33. С. 308.
Как мы уже указывали, Ленин очень рано почувствовал, что — именно из-за зачаточности, полупериферийного характера русского капитализма и перевеса сельского хозяйства — в России, прежде всего в рамках народнического направления, утвердилась концепция крестьянского социализма, то есть утопической разновидности социализма, которая, разложившись, породила «пошлый мещанский либерализм», который «усматривает “бодрящие впечатления” в прогрессивных течениях крестьянского хозяйства, забывая, что они сопровождаются (и обусловливаются) массовой экспроприацией крестьянства». Либеральный социализм Михайловского и его сторонников, решительно повернувшись теперь уже против Маркса и русских марксистов, посвятил себя «охране экономически слабейшего», возрождению старых, отживших общинных форм, «благонамеренным мещанским прогрессам» и полемике с русскими марксистами, сторонниками «социальной революции». [642] Ленин выводил этот эклектизм народников (желание «“брать” хорошее отовсюду», начиная со средневековых общинных форм и кончая современной буржуазной свободой, равенством и просвещением) из субъективного метода тогда еще молодой науки — социологии, начавшей, как он писал, с утопии и дошедшей до самых пошлых либеральных предрассудков. [643]
642
Там же. Т. 1. С. 183–184 и далее.
643
Там же. С. 191.
В свое время Маркс и Энгельс, размышляя над судьбой крестьянских общин, также заметили, что вопросы социализма и революции соединились в русской революционной мысли. [644] Но если Маркс видел некоторую возможность того, что русские общины смогут стать исходной точкой построения социализма в России, то первое поколение русских марксистов во главе с Плехановым относилось к революции как ученые-теоретики, не считало ее столь непосредственной практической задачей и было уверено в том, что общины вступили в конечную стадию разложения и больше не будут играть никакой положительной исторической роли. Их предшественники, т. н. революционные демократы, Герцен, Чернышевский, Добролюбов, не говоря уже о Ткачеве, Нечаеве, о русском бланкизме, непосредственно связывали свой «крестьянский социализм» с практической необходимостью революции, что выражалось в замысле свержения самодержавия и захвата власти с помощью путча, опирающегося на революционное меньшинство. Как мы уже видели в третьей главе, Ленин постарался соединить «позитивные элементы» обоих направлений со своими представлениями о социал-демократическом движении и его организационных формах. В отличие от Плеханова, он уже на рубеже веков подходил к российской действительности с точки зрения актуальности революции, но, в противовес «крестьянским социалистам», связывал ее исключительно с рабочим движением, а с 1903 г. постепенно пришел к мысли о своего рода блоке рабочего класса и бедного крестьянства, хотя при этом в своей концепции социализма он рассматривал проявлением настоящей зрелости те условия, которые сложились в Западной Европе.
644
Подробнее об этом см.: Krausz Т. P'artvit'ak 'es t"ort'enettudom'any. Глава 2 и 3.
На рубеже веков перед российским рабочим движением открылись новые перспективы, и это почувствовали даже немецкие социал-демократы (достаточно упомянуть К. Каутского или Р. Люксембург). Бернштейн с его «социальным государством» (в определенном смысле предвосхитив кейнсианское государство всеобщего благоденствия) отчасти унаследовал от Лассаля выработанную для капитализма идею «народного государства». Выступившие против них ортодоксальные (т. е. революционные) марксисты не отказались от традиции, идеала и практики непосредственной демократии и общинно-кооперативного хозяйствования. [645] С методологической и политической точки зрения это позже стало водоразделом между стоявшими на позициях «самоуправления» сторонниками Маркса и Ленина, с одной стороны, и социал-демократами, а также сталинскими и постсталинскими официальными коммунистами-этатистами — с другой стороны. (Этот раскол — mutatis mutandis — существует у современных левых во всем мире вплоть до наших дней). [646]
645
Конспектируя в «синей тетради» работы Маркса, Ленин в заметках на полях многократно ссылался на «суеверную веру в государство». См. Ленин В. И. ПСС. Т. 33. С. 172.
646
В Венгрии различные экономические теории, связанные с этим противостоянием, подробно описаны Ласло Тютё, который показал, что как Бернштейн, так и Сталин подходили к социализму с точки зрения отношений распределения и по существу приравнивали социализм к государственному распределению, исходя, таким образом, не из производства и разделения труда. См.:
T"ut"o L. Gramsci 'es a gazdas'agi demokr'acia k'erd'ese.. In: Tanulmanyok Gramscirol. (Szerk.: Banyar Jozsef). MKKE T'arsadalomelm'eleti Koll'egium.. Budapest, 1987. P. 85–111 (прежде всего p. 85–90).