Лето в большом городе
Шрифт:
— Я же люблю тебя, Кэрри. Только из-за того, что я с Венди...
— Знаю, папа. Венди мне нравится. Я уезжаю только потому, что нужно эту пьесу написать. Если сумею довести до конца, её поставят.
— Где? — спрашивает отец. Он теребит руль машины, занятый перестройкой по полосам нашего маленького шоссе. Я уверена, что ему на самом деле всё равно, но всё же, пытаюсь объяснить.
— В космосе. Они так его называют — "космос". На самом деле это что-то вроде чердака в квартире
По его взгляду в зеркало заднего вида понимаю, что он уже не слушает.
— Восхищаюсь твоим упорством, — говорит он. — Ты не сдаёшься. Это хорошо.
Теперь уже я не слушаю. "Упорство" — не то слово, которое я надеялась услышать. Можно подумать, я по скале карабкаюсь. Я безнадёжно погружаюсь в сиденье. Ну почему он не может сказать что—то в духе фразы
— Ты очень талантлива, Кэрри, конечно же, ты добьёшься успеха.
Неужели всю оставшуюся жизнь я проведу в попытках получить от него какое-то одобрение, которого он и не намерен высказывать?
— Я хотел заранее рассказать тебе о Венди, — говорит он, сворачивая в проезд, ведущий к вокзалу.
Сейчас у меня возможность рассказать ему о своих трудностях в Нью-Йорке, а он всё уводит тему разговора на Венди.
— Почему же не рассказал? — спрашиваю я без всякой надежды.
— Не был уверен в её чувствах.
— А теперь уверен?
Он останавливается в зоне парковки и глушит мотор. С величайшей серьёзностью говорит, — Она любит меня, Кэрри.
С моих губ слетает циничное "пфa".
— Я серьёзно. Она действительно любит меня.
—Все любят тебя, папа.
— Я знаю что говорю. — Он нервно подёргивает краешком глаза.
— О, папа. — Я глажу его руку, пытаясь понять. Должно быть, последние годы были для него ужасны.
С другой стороны, они были ужасны и для меня. И для Мисси. И для Доррит.
— Я рада за тебя, папа, правда, — говорю я, хотя мысль о том, что у отца серьёзные отношения с другой женщиной, бросает меня в дрожь. Что если он на ней женится?
— Она замечательный человек. Она... — Он колеблется. — Она напоминает мне маму.
Это уже последняя капля в столь мерзкое воскресеньице.
— Нет в ней ничего похожего на маму, — спокойно говорю я, начиная злиться.
— Есть. Похожа на маму в её молодые годы. Ты не можешь помнить, потому что была маленькой.
—Пап, — Я многозначительно замолчала, надеясь, что он наконец-то поймет ошибочность своих рассуждений. — Венди любит мотоциклы.
— Ваша мама тоже очень любила приключения, когда была молодой. Пока у нее не появились вы, девочки
— Еще одна причина, по которой я никогда не выйду замуж, — говорю я, выходя из машины.
— Ох, Кэрри, — он вздыхает. — Я чувствую себя виноватым перед тобой. Я боюсь,
Его слова остановили меня. Я застыла на тротуаре, готовая взорваться, но что-то не давало мне сделать этого. Я думаю о Миранде и о том, как бы она интерпретировала эту ситуацию. Она бы сказала, что мой отец боится, что он никогда не найдет истинную любовь снова, но так как он боится признавать это, он связывает свои страхи со мной. Я вытащила мой чемодан с заднего сиденья.
—Позволь мне помочь тебе,— говорит он.
Я наблюдала за тем, как мой отец тащит мой чемодан через деревянную дверь, ведущую к старому терминалу. Я напомнила себе, что мой отец не плохой. В сравнении с большинством мужчин, он вообще замечательный.
Он отпустил мой чемодан и раскрыл руки.
— Могу я обнять тебя?
—Конечно, пап, — Я крепко обняла его, ощущая легкий аромат лайма. Это наверное новый одеколон, который ему подарила Венди.
Я почувствовала, как во мне нарастает ощущение зияющей пустоты.
— Я хочу лучшего для тебя, Кэрри. Действительно хочу.
— Я знаю, пап, Чувствуя себя столетней старухой, я взяла мой чемодан и направилась к платформе. — Не волнуйся, пап,— сказала я больше для себя, чем для него. —Все будет хорошо.
Когда поезд тронулся, я почувствовала себя немного лучше.
Примерно через два часа, когда мы проехали бедные районы Бронкса, все плохие мысли улетучились. До того как поезд въехал в туннель, на горизонте показался волшебный вид — Измрудный город! Неважно где я путешествую — Париж, Лондон, Рим — я всегда с волнением жду возвращения в Нью-Йорк.
Пока я поднималась на лифте на станции Пенн, я приняла неожиданное решение. Я не хочу ехать домой к Саманте. Вместо этого, я сделаю сюрприз Бернарду. Мне нужно выяснить, что с ним происходит, тогда уже займусь своей жизнью.
Потребовалось две пересадки, чтобы добраться к его дому. C каждой остановкой меня всё больше увлекает перспектива встречи с ним. Когда подъезжаю к станции на "59—я улица", что под магазином "Блумигдейлз", разлившееся по крови тепло, кажется, обварит меня изнутри.
Он должен быть дома.
— Мистера Сингера нет дома, — говорит консьерж, как мне кажется, не без некоторого удовольствия.
Все консьержи в этом доме меня недолюбливают. Я всегда ловлю на себе их косые взгляды, будто у них ко мне претензии.
— Вы знаете, когда он вернётся?
— Я не его секретарь, мисс.
— Ладно.
Я окидываю взглядом гостиную. У мнимого камина стоят два кожаных кресла, но я не хочу там садиться — в поле зрения консьержа. Вываливаюсь через вращающуюся дверь и пристраиваюсь на уютной скамейке по другую сторону улицы. Укладываю ноги на чемодан, будто времени у меня хоть отбавляй.