Летопись смерти
Шрифт:
– Что не так, моя княгиня?
– Ты снова путаешься этим ребёнком. – Она была раздражена.
– Неужели я не могу провести время в окружении кого-то, кто не даёт мне советов, в какой руке держать нож или как нынче не выгодно убивать врага, ломая его оружие, потому что мечи – ценный ресурс?
– Если помнишь у тебя есть свой сын, а дворняжка тебе будто дороже.
– Княгиня! – его голос обрёл грозный тон, – я помню своё дитя. Но скажи же,
– Он твой сын!
– Он – твоя кукла! – почти сорвавшись на крик, воскликнул князь, – ты сделала из Ростислава сопляка, осталось нарядить его в платье и сплести ему венок из одуванчиков!
Милена отпустила руки князя, решительно собираясь уйти. Святослав остановил её:
– Ты мать, и воспитываешь сына как можешь. Я в походах и часто не могу тебе помочь, но прошу, дай ему больше воли.
– Ты прекрасно знаешь, почему я берегу своё дитя! Мы могли потерять его, Ростислав чуть не упал в котёл, который ты поставил во дворе, так что не учи меня, как обращаться с сыном!
Она ушла через вторую дверь, ведущую в покои Ростислава. Князь хотел остановить её, но его решением было оставить всё как есть. Пройдя до входа в светлицу, где проводились советы, князь вошёл в просторное помещение. За большим каменным столом восседал его младший брат.
Услышав звук шагов, Василий повернулся к брату. Приподняв закрытое капюшоном лицо, он увидел высокого, крепкого мужчину с пышными усами и широкой грудью. Князь поднялся из-за стола, приветствуя главу государства стоя:
– Князь Кива, – склонил покрытую голову Василий.
Святослав наполнился чуждым ему ощущением неловкости. Переборов некоторую смущённость, он ответил:
– Я приветствую тебя, князь восточных земель, – Клин прошёл к трону, который располагался на возвышении, таким образом, что обзор открывался на всю залу. Князь расположился на своём месте. Вновь нависла пауза.
– Твой путь лежал через восточные угодья, как обстоят дела в Могили?
Василий прошёл к изголовью трона, находясь ниже старшего брата, и отвечал не поднимая глаз:
– Стены надёжно сдерживают заключённых. Могиль – это крепость, и крепость нерушимая.
– Я слышал, что стена высока, но её толщ заслуживает особого внимания, не так ли?
– Три метра закалённого гранитного камня, без щелей и полостей, истинная стена. – Василий говорил с ноткой гордости за особый порядок в городе, но голос его звучал отстранённым шёпотом в глухой зале.
Святослав нахмурился и обратился к брату как-то свысока:
– Почему мой брат скрывает лицо, говоря себе под нос?
Нелюбим приподнял глаза, не выдавая своего лица, он продолжил:
– Капюшон – часть моих доспехов, великий князь. Сейчас я облачён в них, а значит и в капюшон.
Святослав стал нервничать, теряя непринуждённый вид, и переходя со спокойного тона на привычный громогласный бас:
– Я не на одеяния желал смотреть. Покажись же, будь любезен.
Василий вновь опустил голову, снова проговаривая еле слышно:
– Как полководец восточного войска, я имею право на ношения доспехов в виде таком, какой необходим по моему личному мнению.
– А я имею право посмотреть на брата! – В конец сорвавшись на гремящий тон, воскликнул князь,– мы не виделись четырнадцать лет, и теперь я вынужден терпеть ребяческие выходки? Сними эту тряпку с лица.
– Ты этого правда желаешь, князь?
– Да, я хочу смотреть своему брату в лицо!
– Что ж, смотри.
Взявшись за подол капюшона обеими руками, Василий медленно обнажил своё искажённое лицо, с отвращением и неодобрением глядя в глаза старшему брату.
Святослав расслабил напряжённую спину, его лицо смутилось, а глаза приобрели изумлённый вид. Князь с трудом вздохнул, совершенно неожиданным стало подобное появление брата.
– Брат мой, неужели этот вид истинн?
– Да, великий князь, ты видишь то, что видишь.
– Прости меня, – Святослав поднялся с трона и спустился к восточному правителю, пытаясь протянуть руку к лицу Василия, – я и знать не мог, что всё так произойдёт.
Василий отодвинулся назад:
– Что же, теперь ты знаешь.
Могучий Святослав смутился ещё сильнее. Он совершенно не был готов ко встрече столь неприятной. Он надеялся встретить брата за музыкой и вином. Теперь же горечь чувствовалась без хмельного напитка.
– Неужели, это наших рук дело?
– Это знаете вы, великие правители камнеземья.
– Духи предков, клянусь честью, я не хотел такого, брат. Юность сыграла с нами злую шутку. Потеря отца свела наши головы с ума, и это не произошло со зла.
– Хватит оправданий, Кивский правитель. Я служу государству и государю, и если такова была цена службы, значит я её выплатил.
Нахмурившись, Святослав остановился. Наступило новое молчание, среди горящих свеч стояли две фигуры, так или иначе презирающие прошлые поступки. Дверь позади князей быстро открылась, Илларион ворвался к правителям, стремительно направляясь к братьям с вестями:
– Прошу прощения господа, позвольте известить вас о князе Творимире.