Летопись смерти
Шрифт:
Юноша бессознательно кивал.
Совсем не понравилось безучастное лицо смотрителю и он отвесил гонцу добрую оплеуху. Лексан пришёл в себя, даже левый глаз дёрнулся и из него потекла слезинка. Удар привёл его в чувства, и следуя по приказаниям старшего, он направился к задней двери.
Дальнейший путь был туманным и нечётким. Он с трудом осознавал, как взобрался на коня и проскакал, почти не замечая времени, до следующей деревни. Молча и осторожно, он досидел до утра в комнате, не способный уснуть и двигался к Каргополю, не придавая значения ничему,
Отдав княжеский указ о приглашении на празднество, Лексан уселся на лавке княжеского двора, отвернувшись к стене, он уткнулся в рукав своего кафтана и молча крутил в голове слова старого стражника. Не видно было никому – плачет ли гонец или просто молчит, но выдавалась в его фигуре настоящая скорбь.
Призвав гонца на ответ, Нестор передал согласие и желание быть на пиру. Лексан слушал, по правде говоря, делал вид. Он видел, что князь улыбается и кивает, на что гонец и сам кивал.
Никто не обратил внимания на тусклый свет в глазах юноши, все считали длинные дороги утомительными и гонцов не мучили расспросами, а лишь предлагали откушать и отоспать. Но Лексан вежливо отказался, ссылаясь на ожидание ответа брату от брата, и, взяв дорожный паёк, водрузился на коня и умчался по пыльной дороге.
По обратному пути он не встретил никаких тварей, но прекрасно слышал отсутствие голоса живого леса: пение птиц, постукивание копыт, беличью суету. Миновав последние вёрсты, гонец вернулся в Великий Кив, привезя счастливую весть для всего княжеского двора, и печальную тайну для своего сердца.
Глава 4. Стейк из акулы.
У берегов Мракоморья возвышался замок из белой глины, его блестящая крыша отливала радугой, когда южное солнце освещало царские владения. В великолепном дворце правил третий князь – Творимир. Сегодня к нему на поклон приехал столичный гонец. Князь принимал ванну в своих покоях, почему и пригасил вестника прямо к себе.
Войдя в прекрасную залу, состоящую из ослепительных белых колонн и мраморного пола, гонец заметил большую ванную из монотонного светлого камня, в которой, полной пены, возлегал красивый мужчина. Итак, решив, что время зачитать речь пришло, гонец начал:
– Княжеским указом в три великих города высланы гонцы! В Вышеград лежал мой путь, путь второго гонца.
Князь лежал в пене, положив руки на края ванной, и сладостно говорил: – Да-а, продолжай.
Гонец смутился, но послушался:
– Именем князя Святослава, вы и ваша свита приглашаетесь на пированье, в честь великой победы над враждебной Летрией!
– О, о! Это то, что нужно, не останавливайся.
Гонец покраснел и продолжил:
– Кхм, кхм. Великий князь ждёт скорого и положительного ответа от своего младшего брата, ожидая его присутствия за столами великой столицы!
– Конечно, конечно, да-да, не останавливайся, прошу!
Гонец и вовсе ошалел, сумев выдать лишь: – Это всё…
В этот же миг прямо перед князем из воды появилась юная дева, судорожно выдохнувшая накопившийся воздух, князь возмутился:
– Почему ты остановилась?!
– Мне нечем было дышать!
Вестник стоял в полнейшем недоумении, наблюдая, как юное грациозное тело выскользнуло из руки князя. После чего, обнажённая девушка промчалась мимо гонца, оставляя мокрые следы, и выбежала в дверь, посмеиваясь на ходу.
Гонец провёл её взглядом и тут же обернулся к Творимиру, снова покраснев и выпрямившись как перо. Князь вытер лицо мягким полотенцем и, как есть вышел из ванной. Не прикрывая достоинств, дарованных от природы, он подошёл к гонцу, взял свиток из его рук и спросил:
– Это что?
– П-приглашение, Ваша Светлость. Князь приглашает…
– Хороша, а?
– Д-да…
– Ну надо же, так чего ж ты молчал? Если брат приглашает на такое событие, грешно было бы ему отказать! Конечно, я буду, более того, выеду на пару дней раньше,– он положил руку на плечо гонцу, – застану врасплох.
– Врасплох, – выдохнул бедняга.
Собираясь в путь, князь всегда выходил в море – это его стихия. Обнимаемый волнами галеон возмущался и тяжело дышал, но не выходил из под контроля легендарного правителя. Творимир не раз говорил( порой он повторял это даже во сне): морские границы бережёт Вышеградский волнорез. Это было так: враги судорожно наблюдали, как корабль, на борту которого никогда не было слышно ни единого звука, до тех пор пока палубы не поравняются, нагоняет их, глубоко въедаясь в морскую лазурь.
После тихого возвращения на берег, прекрасный мужчина созвал дружину. Готовясь к отъезду, он лично прошёлся по рядам и приветствовал своих морских демонов. Когда же время отъезда пришло, князь воссел на коня, ласково заплетённая грива блестела на солнце ранней осени, и Творимир провёл рукой по прекрасной шее животного:
– Гербы поднять, – его капитанский голос слышала не только дружина, но эхом отдалился звон капитанского глагола по всей округе, – не только войну мы встречаем громогласно, праздники тоже греют наши души.
Горожане прощались с правителем, махали и хлопали в ладоши – этот человек давно стал идолом и примером для подражания.
Дорога была не извилистой, путь лежал ровный и покорный. Князь наслаждался просторами родных земель, но желтеющие волны полей не могли сравниться с пеной морских волн. Его взгляд всегда устремлялся дальше за горизонт, и мечты влекли князя к новым землям и новым морям.
Двое волхвов, чьему мнению князь придавал значение, ехали позади. Дело в том, что Курьян(он помоложе) страдал пыльной хворью, и поднятые копытами песчинки не давали ему покоя. Второй же волхв – Матвей (он был и постарше, и борода его уже седая свисала ниже груди) всё пытался облегчить муки своего преемника.