Летопись смерти
Шрифт:
Тишину деревенского вечера разрезал громкий гул, доносящийся из людного места, после того, как Клор отворил дверь. Войдя в шумное заведение, Лексан учуял сильный запах пива, доносившийся из каждого уголка пропитого здания. Он смешивался с табачным дымом и запахом потных немытых рук, и преобразовывался в мистическую симфонию повседневного мужицкого отдыха.
В дальнем углу, по центру залы стояла стойка за которой находилось место корчмаря. Его каменное безучастное лицо выдавало бывалого держателя подобного заведения. Он, молча, вытирал прокопчённой тряпкой деревянную кружку, глядя в мешанину деревенского
Лексан осторожно шагал вслед за своим проводником, стараясь не задеть кого-нибудь. Встав у стойки, Клор разъяснил послание смотрителя. Корчмарь, не меняя выражения своего лица, подал железный ключ и рявкнул холодным голосом:
– Чердак.
Клор объяснил гонцу, что в деревнях, почётных гостей располагают в самой высокой части здания: там и шума поменьше и пьяный не забредёт. Лексан снисходительно взял ключ и спросил о цене, на что корчмарь снова низверг:
– Деревня платит.
Уставший гонец хотел было подняться в покои, но одёрнул уходящего Клора:
– Постой-ка, а куда девали моего коня, надо бы снять с него сбрую.
– Коня твоего и причесали уже, спит, поди. Да ты не думай, не денется никуда добро твоё.
Лексан не очень доверял деревенским, простолюдины может и радушны, но не самые умные люди в Камнеземном краю.
– Всё же, конь мой с трудом засыпает, если ночи спокойной не пожелаю ему. Ты не подумай, просто подскажи в какой стороне его оставили, я сам к нему схожу. А после и в комнату направлюсь.
– Ну, ежели так… Ты поди в сторону врат, не доходя шагов десяти налево сверни. Через две избы привязан будет. Только скоро воротись, смотритель велел, чтоб ничего с тобой не случилось.
Юноша проследовал по пути, намеченном стражником. И действительно, гнедой мирно стоял привязанный к столбу, перед ним располагались корыто воды, да овёс. Лексан, пригладил своего товарища по расчёсанной гриве. Хранилища стерегут, и юноша об этом знал. Всё-таки, раз уж с животным так достойно обошлись, то с ценным грузом тоже считаться должны. Уставший гонец направился к корчме. Деревня погрузилась в ночную тишину, пасмурная погода не портила мирного сна жителей. Напротив, деревенские словно закрывались щитом от невзгод под крышами своих жилищ. Сухая глиняная дорога вывела его к единственному месту, где из маленьких окон были слышны громкие голоса, музыка и выглядывал свет – к корчме.
Войдя в своё пристанище, Лексан устремился к лестнице, желая наконец подняться к себе и лечь в постель, и, не раздеваясь, предаться сну. Но в паре шагов от ступенек он споткнулся о чью-то и ногу. Едва не упав лицом вниз, он немедленно обернулся и грозно уставился в шутника.
На него смотрели два, теперь, знакомых глаза. Это был Морвас, который весьма своеобразно привлёк внимание юноши:
– Совсем по сторонам не смотришь. Куда спешишь-то? Присядь, выпьем.
– Мне спать нужно. По утру ехать необходимо. Княжеское задание выполнять.
– Да, да, мы помним, что человек ты дельный, но неужто откажешь опрокинуть кружку? Ты мне, как-никак, чуть руку не отхватил, будь добр.
– Я расплатился разбитым носом!
– Но, но! Я теперь ещё долго и ложки в ней удержать не смогу, а ты, вон, дышишь спокойно.
Мешкая, юноша неохотно присел за столик, где уже ждали две полные кружки пива. Они подняли сосуды и стражник выдал тост:
– За новое знакомство!
Морвас, уже изрядно хмельной, делал жадные глотки, пока у кружки не осушилось дно. Лексан же не хотел туманить разум перед и сном и слегка отхлебнул. Стражник, с силой ударил кружку о стол и обратился в гуляющую суету:
– Что же, господа. Давайте-ка исполните песню нашему корчмарю, поблагодарим его за чудесные напитки! – он подбросил целый Элен, который пролетел через всю комнату и приземлился в шапку одного из музыкантов. На миг в корчме стало тихо, и человек с дудкой у губ завёл неспешную мелодию, с ним заиграл лютник, и музыка прошлась эхом по корчме. Мужики стали подыгрывать ритму, кто-то топал, кто-то бил ложками по столам, иные хлопали. Суматоха сменилась слаженным звучанием, и один из музыкантов запел под весёлый мотив:
– Прыг-скок, по болотам
За холмами облака.
Прыг-скок мимоходом
Шли мы в «Сети рыбака»
(Постепенно большинство посетителей подключились к пению)
Полем, полем, шаг добавим,
Обходя патруль чужой.
Древних предков мы восславим,
До краёв налей, родной!
(И вот, весёлое пение обратилось в громогласный гимн)
Эх, старый корчмарь,
Лет былых шальной бунтарь.
Наливай до краёв,
В честь ушедших боёв.
Наливай же, не скупись;
Денег хочешь? – На, не злись!
Будем пить и песни петь,
Нам сегодня не стареть.
Лютня затихла и дудка замолкла. Люди расслабили голосовые связки и вернулись к своим выпивке и еде. Морвас уселся на стул и закатил глаза, затягиваясь свежим табаком из трубки, заранее подготовленной после песни. Лексан не видел подобного, и был тронут подобным единением голосов и сердец. Он поднял кружку, и сказал Морвасу: – За вас!
После, гонец осушил стакан и насладился, ставшим милым сердцу, гулом.
Морвас затягивался, выдыхая кольца едкого дыма. Протянув трубку юноше, он получил отказ, но это его не смутило:
– Что ж ты, часто за городские ворота выезжал?
– Впервые, -голос парня сильно смягчился под действием пива.
– Хороший первый раз, а?
– Хех, ну да. Лучше и быть не могло.
– Ты стало быть в Каргополь, к Нестору-царю?