Лифт
Шрифт:
Последствия приема таблеток с каждым разом становились всё тяжелее и болезненнее. Звон в ушах и спазмы в животе всё нестерпимее, а приятное ощущение полета заканчивалось всё быстрее. Момент, когда Вэл под кайфом выйдет из клуба и попытается взлететь - оставался делом времени.
И он наступил гораздо быстрее, чем считали его богатенькие друзья. Запив литром рома пригоршню таблеток, Валера Козлов взобрался на крышу Дома Культуры и распевая во всё горло: "Я свободе-е-ен, словно птица в небесах, я свободе-е-ен, я забыл, что значит страх!" спрыгнул вниз на ступени, кубарем скатился по ним и был остановлен бетонным ограждением фонтана. Кровавый след из разбитой головы тянулся вдоль лестницы на три с лишним метра.
Отец узнал о произошедшем даже раньше "скорой", которая примчалась на тридцать секунд позже него. За это время, придерживая окровавленную голову сына двумя руками, он понял, куда вляпался его наследник и что теперь с ним делать.
После того, как под напором влиятельного Козлова - старшего Вэла вытащили с того света буквально за уши, отец объявил, что отправляет сына в другой город, где нет вообще ни одного знакомого им человека. В Великом Новгороде несознательного отпрыска уже поджидала трехкомнатная квартира в центре города, место в Молодежном Совете и местечко на заочке в одном из Питерских университетов. Вэл почесал пробитую забинтованную голову и согласился, когда отец напомнил о том, что наследницей всего состояния может остаться одна Екатерина, умница - дочка, радость отца, выданная замуж за его престарелого партнера по бизнесу. Позволить Катаринке прибрать к рукам наследство и отца, и папика - партнера Вэл не мог себе позволить.
Потихоньку втянувшись в новую жизнь парень начал уходить от того химического мира, в который его так легко затянули золотые сливки молодежи. Он поражался собственному безумию и хладнокровию, с которым он едва не сделал себя инвалидом и понемногу обживался на новом месте. Обзаводился знакомыми, которых можно позвать вечерком в бар посмотреть очередной матч на большом экране. У него дома стоял экран еще больше, но он никому об этом не говорил, разумно стараясь жить жизнью обычного человека с обычными радостями и потребностями. В Молодежном Совете он встретил хрупкую девушку с глазами - озерами и светлыми блестящими волосами. Она напомнила ему солнечную Янку, которая до сих пор жила у него где - то глубоко в душе, и он попытался с ней подружиться. Девушка относилась к нему не так благосклонно, как бывшая одноклассница, но всё - таки не отталкивала. Он неловко ухаживал, нося на работу охапки цветов и стопки конфет в коробках. Его подарки были импортными и дорогими, что несомненно подкупало девушку. Вэла она держала на расстоянии вытянутой руки, играя его чувствами и не признаваясь, что готовится к замужеству. После цветов и конфет, Вэл перешел на украшения, и девушка сдалась. Расторгнув помолвку, она переехала в просторную трехкомнатную квартиру в центре города и с видом домовитого хомяка принялась её облагораживать.
Покупая тоннами салфеточки на кухню, коврики и шампуни в ванную и цветочные горшки в спальню, чтобы минимизировать вредное излучение от несметного количества техники, она предвкушала свадьбу и детей, вечерами рассматривая в интернете картинки с дизайном детской комнаты. Девушка оказалась грамотной, начитанной, интересной, хозяйственной и так сильно похожей на Яну, что Вэл порой не мог поверить в собственное счастье. Балуя свою половинку дорогими подарками и романтическими вечерами, он и сам начал задумываться о том, чтобы узаконить отношения и расширить семейство Козловых. Скрываясь с планшетом на кухне, он рассматривал помолвочные кольца с сияющими бриллиантами в несметное количество карат и выбирал для своей избранницы самое прекрасное из всех.
Казалось бы, что на этом романтическая история Вэла могла бы перейти на уровень "жили долго и счастливо", но однажды он вдруг потерял сознание буквально на ровном месте. В голове было гулко и пусто, а перед глазами плыли разноцветные круги на черном фоне, как и два года назад в ночных клубах под действием препаратов. Изредка его слух улавливал чьи - то крики и звон посуды. А после резкого удара по щеке он, наконец, очнулся. Постепенно очертания кухни приобрели цвета и, медленно выдохнув, он пришел в себя. Девушка сидела у плиты, прижавшись спиной к духовке. В руке у неё была зажата сковорода. Её лицо было перекошено от ужаса, и она бесконечно шептала: "Не подходи ко мне! Не подходи!"
– Малыш, что случилось? Ты упала и ударилась?
Вэл заботливо присел возле неё на корточки и увидел потихоньку проявляющийся под глазом синяк.
Отпоив девушку валерьянкой и уговаривая её, что всё в порядке, и он полностью себя контролирует, она смогла ему рассказать, что же произошло.
Они вместе готовили ужин, и девушка стояла к нему спиной. Она знала, что Вэл нарезает огурцы на салат. Весело щебеча о плановой проверке, заготовленной на завтра, она вдруг попросила его передать ей тарелку. Ответом ей была тишина. Удивленно обернувшись, девушка увидела, что Вэл стоит к ней впритык с ножом, зажатым в кулаке. Лезвие почти упиралось ей под лопатку и оставило неглубокий порез от того, что она обернулась так резко. В нестандартных ситуациях она всегда действовала под влиянием адреналина, поэтому выбив первым попавшимся предметом нож из его руки, как позже оказалось, это была сковородка, она отбежала к плите и стала звать на помощь и просить Вэла одуматься. Получив тугим помидором со стола прямо в глаз, девушка замерла, поняв, что он не видит её и реагирует на звук. А потом, после пощечины сковородкой, он вдруг снова стал ласковым и нежным.
– Моя ты Рапунцель, - вздохнул он и присел на край кровати.
– Сковорода всё - таки лучшее оружие.
– У тебя раньше такое бывало?
– спросила она, не оценив его шутки.
– Никогда не страдал провалами в памяти. Полагаю, что это единственный раз и больше никогда не повторится.
Он ошибался. Приступ повторился уже через неделю. Глубокой ночью Вэл вдруг сквозь сон услышал сдавленные крики. Они были такими глухими и отдаленными, что он долго не мог очнуться ото сна, а когда пришел в себя, то с ужасом вскочил на ноги, не веря, что способен на такое. Девушка безмятежно спала на краю кровати, свернувшись калачиком, когда Вэл внезапно напал на неё и начал душить подушкой. Он делал это молча, не проронив ни единого звука с такой нечеловеческой силой, что отбиться от него не представлялось возможным. Понимая, что криков он не услышит, а запас воздуха заканчивается, девушка, собравшись с силами, пнула его двумя ногами и попала в слабое место. Вэл мгновенно очнулся и, отбросив подушку в сторону, сложился пополам от боли. Хватая ртом воздух, словно выброшенный на берег окунь, девушка в панике сжимала похолодевшие кулачки и понимала, что так продолжаться не может.
– Почему во время приступов ты пытаешься меня убить? Это твое подсознательное желание?
– спросила она охрипшим голосом.
Вэл только покачал головой. Он не знал ответа на этот вопрос.
Через месяц девушка навсегда исчезла из его жизни, оставив на холодильнике записку наискось коричневой помадой: "Прости". В холостяцкой квартире Вэла напоминанием о ней остались лишь отверстия от саморезов, где раньше висели её бесчисленные полочки для косметики, зеркала и крючки. Она забрала с собой даже полотенца и салфетки со стола, не оставив ничего, чтобы не вернуться больше никогда.
Вэл её не осуждал. Ни у каждой двадцатилетней девушки найдутся силы связать свою жизнь с психически ненормальным человеком. Обследование выявило у него опухоль между полушариями, в таком неудобном месте, где достать её очень сложно. При определенных, часто стрессовых, ситуациях, опухоль напирала на отдельные участки мозга, вызывая либо кратковременную потерю памяти, либо агрессию, либо эпилептические припадки. Такие проявления болезни могли случиться где угодно. Хоть на работе, хоть дома, хоть на улице, хоть за рулем. Первым делом врачи спросили про старые травмы головы. Вэл вспомнил, как он летел с крыши Дома культуры, и кивнул, мол, были. И тут же от отца получил затрещину, словно пятилетний ребенок.
– Пап, - попытался возмутиться он.
– Тебя, ублюдка, родили нормальным человеком. Поиграл во взрослую жизнь?
– Но ведь можно полечиться в Израиле, - сделал еще одну попытку оправдаться Вэл.
– Конечно, можно, сынок, - кивнул отец.
– Узнавай стоимость лечения и начинай копить. Продавай свою трешку, машину, остальное заработаешь.
Вэл не верил своим ушам.
– Пап, ты понимаешь, что мне не хватит?
– Понимаю. Но напоминаю, что я свою миссию выполнил. Мать родила тебя нормальным человеком, сама чуть не умерла, чтобы ты родился здоровым. Мы тебя вырастили, выкормили, воспитали. Я дал тебе всё для нормального существования. Таблетки и полет с крыши были твоим выбором, сын. За свои поступки нужно учиться отвечать. Верно я говорю, доктор?
– отец обернулся к седовласому невропатологу, тщательно делавшему вид, что он заполняет карточку и ничего не слышит.
– А то я жизнь кладу к ногам Валерки, а он себя химией с алкоголем по барам травит! Несправедливо.