Лифт
Шрифт:
Солнышко.
С первой встречи он стал за глаза называть её так. Со временем прозвище вошло в привычку. И однажды он просто отвык от её имени, ведь светлая девочка всегда была такой нежной и приятной, будто первые лучи апрельского солнышка.
Весь класс знал, что Вэл неравнодушен к своей соседке по парте. Он выделил её в саду и не прекращал её выделять никогда. Солнышко купалась в лучах его слепого обожания. Все его рисунки, вышивки и поделки, сделанные на уроках труда посвящались ей одной. Не стесняясь одноклассников, он часто делал заявления о том, что его пятерка является достижением прекрасной соседки, которая стала источником его вдохновения. Самые вкусные шоколадки, привезенные папой из Бельгии, самые красивые куклы и сувениры с летнего отдыха во Франции и самые чудесные цветы из маминого флористического салона - всё это доставалось его Солнышку не только на день рождения и восьмое марта. Часто он делал подарки ей без повода. Иногда за хорошую учебу или правильные ответы. Иногда за красивые банты или собственное хорошее настроение. Но единственное правило дарения оставалось неизменным: подарок всегда делался так, чтобы обратил внимание весь класс. Чтобы все обернулись и пошептались. Чтобы все хихикнули и сморщились, услышав от неё ему в ответ стандартное: "Спасибо, конечно, но мне ничего от тебя не нужно!". А далее актеры театра спокойно смогли бы отойти на перекур, чтобы дать зрителю насладиться талантливейшей и гениальнейшей игрой сына самого Сергея Васильевича. Вэл падал на стул и хватался ладонью за грудь, словно ему не хватало кислорода. Он делал пару шумных глубоких вдохов и с помесью трагической грусти и печали на лице, отворачивался к окну.
– Если ты не желаешь принимать мои подарки, сделанные тебе от чистого сердца, то нам с тобой больше не стоит сидеть за одной партой, - произносил он так, что зритель, впервые увидевший эту сцену, мог бы утереть скатившуюся слезу. Но ребята видели эту сцену стандартно раз - два в месяц, поэтому кроме насмешек она уже давно ничего не вызывала.
Солнышко удивленно вскидывала брови и неловко протягивала руку, чтобы взять очередной подарок. Ей было стыдно принимать от него подарки, поэтому она раздаривала их младшим сестрам подруг, чтобы те могли поиграть тем, что покроется у неё слоем пыли. Она была слишком хорошо воспитана, чтобы пользоваться щедростью Вэла. И слишком молода и наивна, чтобы не верить в серьезность его намерений и в блестящую актерскую игру.
Откуда в маленьком мальчике взялось столько взрослости в отношениях с понравившейся девочкой?
Вэл часто наблюдал за отношениями мамы и папы. Вспыльчивый и нетерпимый на работе, дома отец трансформировался в нежного и любящего мужчину. Он играл с детьми и буквально не выпускал маму из объятий. Помогая ей с тяжестями, с приготовлением ужина, с мытьем полов, никто и подумать бы не смог, что это тот самый Сергей Васильевич, при упоминании имени которого все фирмы автоматически бросаются пересчитывать баланс по накладным.
Неосознанно Вэл переносил отношение отца к матери на Солнышко. Он таскал её тяжелый портфель со сменкой, её книжки из библиотеки, прикрывал на уроках и считал недостойным занятиям списывать у неё домашку. В свои десять лет он относился к ней как к собственной жене, что весьма пугало девочку и настораживало учительницу. Его друг часто злился:
– Что ты связываешься с этой занудой? Неужели интересно слушать, как она бубнит себе под нос на уроках?
– искренне удивлялся он.
– Нет, Егор, - отвечал Вэл.
– Ты просто её не знаешь. Янка совсем не такая. И если бы ты узнал её поближе, ты бы понял, о чем я говорю.
* * *
Единовременно потеряв в шестнадцать и властного покровителя и девчонку, которая нравилась с самого детского садика, Вэл в одиночестве, тем не менее, не остался.
Сергей Васильевич к тому времени уже сделался нефтяным магнатом. Прикупив парочку скважин и отстроив перерабатывающий заводик где - то неподалеку от места добычи, он внезапно сделался едва ли не олигархом. Благоразумно оформив документы на Фаину Владимировну Козлову, собственную обожаемую жену, он неожиданно оказался кристально чист перед законом и перед гражданами своего города. Опровергая все слухи о непотребствах прошлого, он мотал головой, и клялся, что никогда не брал взяток и тем более ничего не фальсифицировал.
– Вы знаете, - трогательно прикладывал он ладонь к груди, совсем как его сын перед девочкой - одноклассницей.
– Когда человек становится богат и знаменит, сразу всплывают некие "неопровержимые факты и доказательства" его вины во всем, что происходило последние двадцать - тридцать лет в городе. Но я могу вам показать документы, что без своей жены я гол как сокол. На Фаину Владимировну внезапно свалилось наследство от тетушки из Лос - Анджелеса. Пусть ей земля будет пухом, грешной.
На этом моменте Фаечка покачивала головой, отчего её бриллиантовые серьги начинали красиво плясать в свете софитов и салфеточкой промокала абсолютно сухие глаза. Камера выхватывала тоненькие пальчики, также унизанные бриллиантами в несколько карат.
– Завистники есть у всех, - продолжал Сергей Васильевич, сжимая в своей руке ладошку своей жены.
– И у меня их достаточно. Я много лет посвятил общественной работе, вкладывая всю душу в наше общее дело и выводя аферистов, разворовывающих государственную казну, на чистую воду. В девяностых на меня было очень много покушений. И теперь те, кто не смог тогда расправиться со мной физически, пытаются убить меня морально, рассказывая прессе небылицы. Я призываю всех верить только фактам, а не завистникам. Спасибо.
Сергей Васильевич вежливо кланялся и уходил в сторону от софитов. Вслед за ним с гордо поднятой головой шла жена в платье от знаменитого модельера и в туфлях - лодочках на высоченных каблуках.
– Надо было ей всю правду рассказать еще когда она человеком была, - тяжело вздыхали старушки у телевизоров.
– Ушла бы эта, он нашел бы другую, - не соглашались с ними их мужья.
На этой волне небывалой популярности отца у Вэла появилось много новых друзей. Эти ребята не зацикливались на будущем и весело жили здесь и сейчас. Им не нужно было рассказывать о телефонных новинках, они уже имели их в карманах. Они не просились в гости, чтобы зависнуть у компьютера, который тянул абсолютно все игры, а не только самые простые и давно пройденные. У них давно были собственные дорогие машины и дорогие игрушки. И Вэла с невыносимой силой потянуло в собственный круг, где он, наконец - то, смог быть самим собой.
Новая компания приняла его как старого знакомого. С ними было легко. Ребята проводили ночи под светом стробоскопов и грохотом попсовой музыки в ночных барах и клубах. Они щеголяли модными нарядами и дорогими украшениями всего одну ночь, после чего шмотки отправлялись в утиль. Они приезжали с одними девушками, а уезжали с другими. Они пили элитный алкоголь и танцевали в вип - зоне, чтобы даже случайно не задеть тех, кто ниже их достоинства. И Вэл чувствовал себя с ними так, словно они знакомы с детства. Меняя девушек каждую ночь, он не понимал, чего такого он нашел в посредственной Яне, восхищаясь ею столько лет подряд. Теперь она стала просто дешевой блондинистой штучкой с деревянной школьной скамьи. Теперь всё было дорого, красиво и со вкусом. Гоняя на предельной скорости на папином "гелике", Вэл знал, что здесь он хозяин положения и хозяин жизни. Ему нравилось находиться по ту сторону, где любой грешок измерялся суммой, нарисованной на хрустящих бумажках. Ему нравился адреналиновый предел. Ему нравилась жизнь, которая не требовала физических и умственных затрат. Он был абсолютно счастлив, чувствую заветные купюры в кармане. Но через год ему стало приедаться такое существование. Зашкаливающая скорость на спидометре, количество девушек, мартини из бутылки за рулем уже не приносили былого кайфа.
Новые друзья не растерялись и предложили ему новый источник эйфории, протянув несколько белых капсул на ладони. Вэл с опасением отнесся к предложению, но его заверили, что всё легально, безопасно и не вызывает привыкания. Так он и подсел на таблетки, от которых всё становилось таким далеким и прекрасным, как в детстве. Музыка начинала звучать вдалеке, блестящие девчонки сливались с общим фоном, светомузыка больше не била по глазам, на первый план выходило желание сделать что - то запредельное. Он кружился в центре зала, ощущая, как по телу приливами бегут приятные волны и считал, что сейчас происходит то, чего он ждал. Каждый шаг, каждое движение совершались в состоянии глубочайшего транса и приносили с собой непередаваемое чувство удовлетворения. Каждое самое простое движение становилось грандиозным и восхитительно приятным. Вэл вставал под колонку и медленно покачивал головой под вибрации пола, ощущая невероятный скачок сил и энергии. В такие моменты хотелось оттолкнуться от пола и взлететь.