Лифт
Шрифт:
Причиной её плохого настроения сейчас был Егор. Вернее, его непричастность. Запугав одноклассников, он принял их сторону своим молчанием по поводу Яны. В ней клокотала обида. Егор стал по - настоящему близким ей человеком. Они провели столько времени вместе. Учили вслух монологи Татьяны и Евгения из "Онегина", чтобы, как будто случайно, выступить вместе перед классом. Мучились с немецким, который обоим давался нелегко. Решали сложные алгебраические примеры и задачи по физике. Несчетное количество часов они провели за игрой в гонки "Need For Speed", толкаясь и дурачась, споря на мороженое. Егор часто поддавался, поэтому пару лишних килограммов Яна набрала на честно выигранном в пари сладком. Вместе они готовили пиццу по выходным, а потом в темноте смотрели фильмы ужасов на DVD, пугая друг друга на особенно страшных моментах. На каникулах выбирались на дачу к Егору, чтобы отдохнуть ото всех и просто побыть вдвоем. Там они жарили шашлыки и в купальных костюмах парились в маленькой баньке, пристроенной к дому. В последнее время Егору особенно полюбились душевные вечера, когда ребята укладывались на ковер, зажигали свечи и разговаривали обо всем на свете. Их отношения были чистыми и добрыми, строившимися только на духовной привязанности друг к другу. Егор и пальцем боялся дотронуться до самого драгоценного сокровища в своей жизни, а Яна была еще ребенком и даже не задумывалась, что бывает нечто большее, чем просто близкая платоническая дружба. Они чувствовали соприкосновение душами и этого было достаточно. Хотя, с возрастом оба они поняли, что никакая физическая любовь не сравнится с молниеносным взлетом сердца в невесомость и дрожью в коленях от ощущения того, как хорошо бывает с человеком, который любит душой. Яна не заметила, как этот человек стал в её жизни кем - то большим, нежели просто отстающий в учебе одноклассник.
Единственное, что по - настоящему ценила в людях Яна - искренность. Сравнивая свое поколение со старшим, она сделала выводы, что по мере взросления эта чудесная черта характера отваливается за ненадобностью. Она видела, что взрослые не любят искренних людей. Им часто приходится лгать, недоговаривать и привирать, чтобы не испортить отношения с теми, с кем не хотелось бы их портить. Взрослые живут во имя собственного блага. А еще Яна видела, что многие одноклассники уже начали избавляться от искренности, делая и говоря окружающим то, что им выгодно, а не то, что хочется.
Егор был не таким. Он был простым, как сибирский валенок. Если ему было плохо, он не старался быть услужливым, чтобы спрятать от окружающих свое плохое настроение. Если ему задавали вопрос, он отвечал то, что первым приходило в голову, не стараясь приукрасить или утаить непотребные мысли. Если он был радостен, то заражал хорошим настроением всех вокруг так быстро, словно инфекция беспричинного смеха передавалась воздушно - капельным путем. С ним было сложно всем. Кроме Яны. Ей не приходилось просить его сказать, что он думает по тому или иному поводу, он просто озвучивал это вслух. Даже если это было неприятной правдой. Яна терпеть не могла льстецов. С Егором было приятно делиться успехами, ведь он радовался как ребенок каждой, даже самой маленькой её победе. Его не нужно было просить о помощи, ведь он с первого взгляда замечал все её перемены в настроении. Он умел быть рядом. Его не пугали её слезы, и он не поджимал трусливо хвост, сбегая на кухню под дурацким предлогом "заварить чай, чтобы она успокоилась". Нет, он просто обнимал её за плечи и напоминал, что на неудачах жизнь не заканчивается. А когда она закончится по - настоящему, то лить слезы уже будет поздно.
– Значит я могу их лить сейчас!
– всхлипывала Яна.
– Можешь, - кивал Егор.
– Но зачем? Жизнь - то продолжается.
– Потому что потом уже их лить не смогу, а так сильно хочется - улыбалась она его каламбуру, и слезы литься переставали сами собой.
Она любила его непробиваемую уверенность в себе и в ней. Дрожа как осиновый лист перед очередной олимпиадой по литературе, Яна судорожно листала всевозможные учебники в поисках новой информации. А Егор наблюдал за ней с мягкого кресла - мешка в углу комнаты, уплетая мамины пирожки с грибами. Он откровенно хихикал над её нервными перемещениями, заставляя Яну злиться на него. Злость вытесняла нервозность и уже через несколько минут она с легкостью могла носиться за ним по квартире с подушкой в руках, угрожая "застукать его насмерть!". Но на следующий день, залезая в школьный автобус, который вез ребят на олимпиаду, она видела развязного Егора с сигаретой в руках, прислонившегося к колонне у входа и знала, что он пришел её проводить, гордый тем, что его подругу отправляют защищать честь школы.
– Эй, ботанидзы, не перегрейтесь там от напряжения!
– кричал он им вслед, пуская колечки дыма.
Ребята побаивались его и увеличивали скорость прохождения в автобус, и только одна Яна знала, что обращается он именно к ней, потому что болеет за неё искренне и всей душой, иначе он бы никогда не пришел её проводить. Ей было безумно приятно его внимание. Но в особенности то, что она смогла расположить к себе местную грозу хулиганов.
С этим человеком ей не приходилось притворяться, чтобы добиться желаемого. Чтобы что - то получить, необходимо было только попросить. Но, что самое важное, ей не приходилось даже просить его. Он сам предугадывал все её мысли и желания. Ей хотелось делать то же самое и для него, но она никогда не могла прочесть по его непроницаемому лицу, что ему нужно. Лишь однажды после просьбы о помощи в учебе, он обратился к ней еще раз. В тот день он пришел к ней очень взволнованным. Нервно поигрывая четками, взятыми у отчима на неопределенный период времени, а точнее, пока он не успокоится, он вызвал Яну на разговор. Тогда она серьезно испугалась, потому что с подобными вещами он не подходил к ней еще ни разу. В ту же секунду она послушно присела на край стульчика, сложив руки на коленях, как прилежная ученица. Моментом позже пришло осознание того, что он даже не посмеялся над её позой.
– Что - то случилось?
– спросила она, обеспокоенно заглянув ему в глаза.
– Я хотел бы поговорить с тобой о Вэле. Ян, между вами что - то есть?
Накануне Вэл преподнес ей шикарный букет из тридцати трех алых роз. Это было настолько неожиданно, что опешившая Яна машинально протянула руки, чтобы взять цветы. Уже позже, спустя полтора урока, она поняла, насколько оплошала. Принимать цветы от того, кто с детского сада добивается её внимания, как минимум, недопустимо и глупо. В свое оправдание она могла привести медленную реакцию и ошеломительную неожиданность. Был самый обычный день, каких тысячи. И она явно не ожидала, что именно сегодня её галантный ухажер решит, что Яне необходим роскошный букет.
– Алые розы - розы любви, - прошептал Вэл ей, слегка наклонившись, но так, чтобы слышали все присутствующие.
Ему она даже не смогла выдавить из себя "спасибо", а вот с Егором сейчас ей предстоял серьезный разговор.
– С чего ты взял?
– спросила она с вымученной улыбкой, понимая, что сморозила глупость. Егор ничего не ответил, он ждал ответа на свой вопрос.
– Это глупо с твоей стороны верить местным сплетням, - выдавила она из себя.
– Я не верю местным сплетням. Я верю фактам. Вэл притащил тебе цветы, а ты их приняла. Я делаю выводы, - достаточно грубо ответил он.
– Это нелепые выводы. Он противен мне настолько же, насколько противен всем нам.
– Ян, не делай из меня оленя. Его не терпит весь класс. Но не ты. Ты относишься к нему благосклонно с детского сада. Купилась на его жалкие подачки?
– Как ты смеешь?
– воскликнула она.
– Ты же ничего не понимаешь! Как он может мне нравиться, если в моем сердце совсем другой человек?
Перепугавшись своего собственного ответа, она широко распахнула глаза и посмотрела на Егора, пытаясь увидеть, понял ли он, о ком она говорит. По его лицу, как всегда, было непонятно, о чем он думает. Зажав четки в кулаке, он внимательно смотрел в окно, сосредоточившись на порывах ветра, раскачивающих тяжелые ветви сосен.
– Я совсем не то хотела сказать, - начала она фразу, чтобы хоть как - то выкрутиться. Но он перебил её.
– Не нужно портить момент, Ян. Со мной только что говорила душа, а не твоя расчетливая голова. Давай оставим всё как есть и не будем пытаться взять слова обратно.
– Я не хотела забирать обратно свои слова, - солгала она.
Но Егор усмехнулся, уловив её такую явную ложь.
– Давай я тоже скажу правду, чтобы тебе не было так стыдно. Янкин, ты мой луч света в этом мире. До тебя вся моя жизнь катилась под откос, и в один миг я просто устал бороться. Я пытался помирить родителей, пытался найти общий язык с отчимом, пытался просить маму не пить. Я искренне пытался сделать в своей жизни что - то хорошее. Но мне было двенадцать. Почти тринадцать. Кто из взрослых послушает ребенка? Они меня откровенно гнали, напоминая, что я должен знать свое место. Как дворовой пес. И тогда я выбрался на улицу. И пошел катиться в яму, подгоняемый взрослыми друзьями, алкоголем, развратом и той грязью, что творится в этих кругах. Я рад, что именно тогда в моей жизни появилась ты. Раньше я бы не осознал того, что деградирую, позже ты бы меня не вытащила. Ты появилась в самый нужный момент, став белой полосой моей жизни. Ты осветила её. Ян, не только твое сердце занято. Мое сердце занято тоже.
Этот его монолог стал для неё самым важным за всю историю их дружбы. Никогда, ни до, ни после, она не слышала от него ничего подобного. В тот момент Егор был с ней таким искренним, что она физически чувствовала тепло, которое разливалось по телу от его слов.
Вдруг ей вспомнилось, как он попросил помочь ему в учебе. Она была еще ребенком - шестиклассником, не то что сейчас.
Мама пришла с родительского собрания немного рассеянной. Задумавшись о чем - то своем, она прошла в кухню и налила себе чашку зеленого чая. Обжегшись кипятком, она подула к кружку и потянулась за пультом. Пощелкав каналы на телевизоре, мама вдруг выключила его и позвала дочь к себе.