Лифт
Шрифт:
– Тогда назови мне хоть одну причину, по которой нас с тобой похитили вместе!
– предложила она тем же тоном.
– Дебильные однокласснички, - заявил он и отошел в сторону свалки из старой рухляди. Там стоял маленький складной стульчик, который обычно берут с собой рыбаки на речку. На него и уселся Егор, лицом к плакатам с обнаженной звездой 90-х. Он стал рассматривать их с таким видом, словно ему действительно было интересно. Яна знала, что это не так. Она видела его насквозь. Видела, что он напуган не меньше, чем она. Видела, что он волнуется и мучительно думает, как им спастись. Видела, как его трясет.
Она попыталась отвернуться, но боль, пронзившая черепную коробку, заставила её отступить от задуманного. Яна снова застонала, схватившись за затылок. Он был мокрым и липким.
– Тебя приложили посильнее, чем меня, - прокомментировал Егор не глядя.
– У тебя там кровь. Ты даже лежишь в крови. Если перестанешь дурить, я обработаю рану. Если нет - будешь ходить с лысиной. Волосы на том месте еще долго не отрастут.
Яна сжала губы и презрительно посмотрела ему в спину. На Егора это никак не подействовало. Он продолжал игнорировать её в своих лучших традициях. Как умел только он. Открыто и абсолютно равнодушно. В такие моменты ей казалось, что внутри неё находится огромный чан, в котором булькает закипающая злость.
– Обработай, пожалуйста, - наконец, сдалась она, чтобы не поссориться в очередной раз.
В руках у него уже были вата и перекись, которые он вытащил из аптечки, завалявшейся на полочке, прямо за плакатами из советских журналов. Он очнулся гораздо раньше Яны и уже успел осмотреть её внешние повреждения и даже обойти гараж в поиске чего - то крепкого и металлического, чем можно стучать в дверь и привлечь к себе внимание. Ничего подобного он не нашел и решил просто посидеть в тишине, ожидая чьи - нибудь шаги поблизости, чтобы не кричать впустую и не сорвать голос.
– Егор, Козлов оболгал меня, - проговорила она, лежа у него на коленях. Он нежно прикасался к её ране ватой, смоченной в перекиси, пытаясь смыть грязь и налипшие волоски, и Яна решилась с ним заговорить.
– Я не хочу ничего слышать об этом. Больше мы не друзья.
Яна сделала вид, что не расслышала его слова.
– Он рассказал всем то, что вычитал в записке, которую ты передал мне утром. Аллочка видела, как он роется в моей сумке, но он сказал, что я попросила его принести мне телефон. Он лжец. Ты доверяешь не тому человеку. Я ни разу не предала тебя за всё это время.
– У него есть доказательства, а что у тебя? Слова?
– Твоя вера в меня. И твои чувства ко мне. Я знаю, что нравлюсь тебе. Егор, почему ты мне не веришь? Вспомни, о чем ты писал мне в записке и что известно в классе.
– Ян, давай лучше подумаем, как выбраться из западни. Это будет полезнее, чем весь тот бред, что ты несешь.
– А Козлов не бред несет? Егор, если бы ты только немного перестал злиться и прислушался ко мне, ты бы понял, что я говорю правду. Ты веришь этому трусливому мерзавцу, а не человеку, который горой за тебя был все эти годы.
Яна почувствовала, как по щекам снова градом покатились горячие слезы обиды. Егор не хотел её слушать. Она вскочила на ноги. Перед глазами снова потемнело, но Яна вовремя успела схватиться за стену. Горький комок боли стоял в горле, не давая дышать. Она редко плакала, но сейчас был не тот случай. Внутри поднималась буря, а бурлящий котел не смог удержать в себе всю закипевшую злость. Яна взорвалась.
– Я не хочу выбираться отсюда! Не хочу, потому что там, - она указала рукой на дверь, - меня не ждет ничего, кроме насмешек коллектива, с которым я вынуждена проводить каждый день по восемь часов! Завтра все снова будут бросать в меня свои бумажки, как это сделал сегодня ты, и кричать, что я "кидала"! И Аллка единственная, кто знает, что это не так! Но ты готов слушать всех, кроме меня! Тебя бросили все, когда тебе нужна была помощь, когда мать грозилась сдать тебя в спецучреждение! Все отвернулись от тебя и собирались вздохнуть свободно, когда ты, наконец, исчезнешь из нашего класса! Ты всегда был обузой для них! Для одноклассников, для учителей, для директора! И только я одна открыла тебе дверь и протянула руку помощи! Просто скажи, как ты спать по ночам будешь после этого? Тебя совесть с потрохами не сожрет за то, что ты плюнул в лицо, а потом еще и дал пендаля единственному человеку, который рядом с тобой вопреки?
Захлебываясь слезами, она кричала на Егора из последних сил, в надежде хоть так достучаться до него. Дышать было тяжело, в ушах шумело, но она хваталась за шанс доказать этому человеку, что он очень сильно ошибается в ней.
– Именно поэтому ты предложила Козлову за деньги выдать любую информацию обо мне? Такой ты друг, Ян! Я впустил тебя в душу, а ты...
Он не договорил. Яна остановила его взмахом руки.
– Прости, что? Какие деньги? Какая информация? Литвинов, посмотри на себя в зеркало! Скажи, ты похож на Тома Круза, чтобы кто - то платил мне за информацию о тебе? Вернись с небес на землю. Никто не заплатит за тебя, ведь по - большому счету ты никто. Ты просто напыщенный гусак. Мне жаль, что я так искренне верила в тебя и в нашу дружбу. Всё рухнуло, Егор. Я рада, что помогла тебе выкарабкаться из депрессии и подтянула в учебе. Но больше никогда не обращайся за помощью ко мне. Ты больше не существуешь для меня.
Она отошла в сторону и присела на складной стульчик. Стоять ей было слишком тяжело. Тошнота и слабость ворочались где - то в животе, а перед глазами плыли разноцветные круги. У неё было сотрясение.
Дело сдвинулось с нулевой отметки, она чувствовала это. Её слова не прошли мимо Егора. Уже не будет никогда так, как было раньше. Но окончание старого всегда становится движением к новому. Яна не знала, сколько времени понадобится упрямому Егору, чтобы осознать всё то, что она ему тут сказала, зато она знала, что он всё обдумает и сделает выводы. Такова была его противоречивая натура. Чтобы подтолкнуть его к верному решению, Яна уже давно использовала эту хитрость противоречия в собственных целях. Только так можно было сладить с этим упрямцем, который не признавал ничьё мнение, кроме собственного.
Наступил момент умиротворения.
Протянув руку к железной двери, Яна, без особенной надежды быть услышанной, принялась стучать в неё кулаком и звать на помощь. Дверь ходила ходуном, но не поддавалась. Крики заглушали проезжающие мимо автомобили. Охрипнув через какое - то время, она прислонилась щекой к холодной кирпичной стене и обняла свой школьный рюкзак, обвешанный неформальными значками и ленточками. Чувствовала она себя всё хуже.
– Садись ко мне на колени, так теплее, - предложил вдруг Егор.
– Мне больше не о чем с тобой разговаривать, - она попыталась придать своему голосу уверенности, но прозвучало очень жалко.
Егор силой усадил её к себе на колени и обнял. От его тела веяло таким жаром, что Яна вмиг согрелась и прикрыла глаза, чувствуя, что её настигает сон в его объятиях.
Она видела, что он чувствует себя виноватым. Но не думала, что процесс осознания произойдет так быстро.
– Янчонок, скажи, ты ведь никогда не предашь меня?
– спросил он.
– Нет, конечно. Литвинов, ты такой дурак, что у меня слов не хватает, - пробормотала она, чувствуя, как он зарывается в её волосы. В то же мгновение она снова потеряла сознание. Теперь она была уверена, что их спасут, ведь рядом был такой большой и сильный Егор, готовый решить все её проблемы и прикрыть собой в случае необходимости.