Лифт
Шрифт:
– Валерий Сергеевич, находясь под крылом своих влиятельных родителей очень удачно сидел на нагретом стульчике в Молодежном Совете, готовый через десяток лет, когда подойдет по возрасту, стать Новгородским мэром. А потом оказалось, что он психически не здоров. Его бывшая девушка давала интервью о том, что он бросался на неё с ножом и душил подушкой во время приступов. Валера болен и, кажется, лечится даже столько лет спустя, - ответила Яна, вспомнив детали громкого дела.
– Неприкосновенность, наверное, хотел, - ухмыльнулся Егор.
– Я бы его вообще убил за то, что он мне всю жизнь испортил. Даже не жаль его. У меня теперь всё не так, как хотелось бы. Слушая ночами, как плачут близнецы, я думаю о тебе, Янк.
– Зачем женился тогда?
– Знаешь, случайно. Встретились на тусовке, повеселились, а потом вдруг оказалось, что у нас будут Сережа с Данилкой. Мы даже свадьбу не играли. Наська очень хотела много гостей и подарков, а мне так осточертело это всё, что я поставил её перед выбором: либо аборт, либо штамп и роды. Она была вынуждена согласиться со вторым.
– Что именно тебе осточертело?
– не поняла Яна.
– Жизнь такая, - ответил он.
– Я о тебе мечтал. Но не мог простить. А вот оказалось, что это мне просить прощения нужно.
– Если бы ты осознал это раньше, всё сложилось бы иначе, - вздохнула она.
– Зато ребята из гаража проживут жизнь счастливыми за нас с тобой.
– А почему именно Питер?
– вдруг спросила она.
– В наше стране столько городов, куда можно мигрировать из Ульяновска. А мы с тобой выбираем один и тот же город.
– Мы мечтали с тобой о нем вместе, помнишь?
– улыбнулся Егор.
Яна кивнула и тоже грустно улыбнулась. Целые вечера они порой проводили, листая найденные в "сетке" фотографии северной столицы и мечтали рвануть туда сразу после получения аттестата.
– Я был уверен, что ты уедешь из нашего города. Я потерял тебя и знал, что ничего не вернуть. Но так невыносимо хотелось находиться максимально близко к тебе. Однажды вдруг собрал вещи и поехал в никуда. Жил по общагам, подрабатывал консультантом. А потом узнал, что там у меня жила двоюродная одинокая бабуля. Поселился у неё, скрашивал ей вечера, а после её смерти остался в своей однушке жить холостяком. Завел стаффа. Назвал его Алым. Так мы с ним и жили бы вместе, если бы не тусовка, где я познакомился с Наськой. Единственное о чем я сейчас жалею - это та самая тусовка.
– Зато у тебя есть чудесные близнецы, и ты им сможешь стать таким отцом, о котором сам всегда мечтал. А я совсем одна и никого у меня нет. Мама с папой остались здесь, а я, отучившись в Питере на филолога, пошла работать в издательство. Полтора года жила в общаге с психически нездоровой соседкой, перебивалась с хлеба на воду. Заработала себе язву и первый взнос на ипотеку. Семья как узнала, подкинула еще деньжат, и я смогла сделать более - менее сносный ремонт. Всего добивалась сама. Пусть машина в кредит, квартира по ипотеке, зато всё свое и всё сама. Вечерами было так одиноко, что порой хотелось залезть в шкаф и завыть от одиночества. Так у меня появился кот, из - за которого я чуть не лишилась машины, потому что он обошелся мне ровно в сумму очередного взноса. Снова наступили голодные времена. Сидела с котенком в обнимку и с бутылкой воды, чтобы заглушить очередной позыв голода. Спустя еще какое - то время ситуация выправилась. Стало полегче. Теперь у меня дома целый зверинец. Завела собачку - хаски, черепаху и краба. Набираю работы на дом. Так отвлекаюсь от одиночества.
– А подруги твои?
– Старые друзья теряются, а новых я, к сожалению, заводить так и не научилась. Аллка стала довольно востребованной моделью. После школы наудачу отправила портфолио в несколько модельных агентств. Она всегда была симпатичной, поэтому в одном из них её сразу заметили и взяли безо всяких кастингов. А потом поступило выгодное предложение из столицы. Теперь она мотается по странам и тоннами выкладывает свои фотки в соцсетях. Я рада за неё, естественно. Перезваниваемся с ней временами, но это не то. Не хватает посиделок с ней на кухне за чаем с пирогом. Она теперь вырывается ко мне всё реже и реже, а я, вообще, не могу поехать в Москву, мне зверинец не с кем оставить. Машка Виноградова всё еще учится. Уже получила два образования. Теперь она проектировщик робототехники и получает еще одно образование дистанционно. Она здесь, в Питере. Но она приходит домой и валится с ног от усталости. Погрязла в науке и просто физически не успевает видеться с друзьями. Вот так вот я и осталась наедине с собой. Общаюсь на работе, но они коллеги, с ними наболевшим не поделишься.
– У меня тоже никого нет, - кивнул Егор понимающе.
– К жене возвращаться домой не хочется настолько, хоть разводись. Пацанов жалко. Не могу я их бросить, как мой батя бросил меня в десять.
Дальше разговор не заладился. Они отвернулись друг от друга, задумавшись каждый о своем. Егору было странно видеть Яну, которую он знал оптимистичной хохотушкой, погрязшей в жизненных трудностях и одиночестве, из которых она не видела выхода. А Яна не ожидала, что Егор будет несчастлив, когда получит всё то, о чем мечтал десять с небольшим лет назад. Он так сильно хотел, чтобы у него была крепкая семья, любимая жена и замечательные детки, воспитанием которых он бы занимался так, как им занимался когда - то давно его отец.
Они знали друг друга детьми и были счастливы. Им не нужно было всё то, что есть у взрослых влюбленных. Им хватало держаться вечером за руки и в темноте при свете свечи делиться самым сокровенным, что хранится в тайных уголках души.
– Я не хочу больше жить без тебя, Янк.
Она посмотрела на него.
Как и десять лет назад, её глаза были полны слез.
* * *
– Януль, ты жива? Ты слышишь меня? Янчик!
Она слышала. И, находясь за гранью, она умоляла этот голос не замолкать, чтобы не заблудиться в темноте. Она никак не могла найти выход и, закрыв глаза, просто брела к тому, кто звал её по имени так ласково и так нежно. Янулей её называли только мама и дедушка. Ей было приятно, что кто - то относится к ней так трепетно.
Застонав, она открыла глаза, осторожно приподнялась на локте и осмотрелась.
Она находилась в каком - то сарае или гараже. Свалка ненужных предметов в углу, старый холодильник у стены, полочка на стене советских времен, вся обвешанная плакатами молодой Памелы Андерсон. И запах. Отвратительный запах сырости вперемешку с застарелым грибком и плесенью. Казалось, что от него больше никогда не отмыться. Опустив голову обратно, она застонала от боли, пронзившей затылок насквозь.
– Слава Богу, ты жива, - услышала она голос откуда - то сверху и приподняла глаза.
Над ней возвышался Егор.
– Если ты хотел поговорить со мной, не обязательно было херачить меня палкой по голове и утаскивать в сарай, - проворчала она недовольно.
– Я и так тебя ждала.
– Нормально, - воскликнул Егор.
– У нас с тобой здесь равноправие! Меня тоже похитили и тоже ударили палкой по голове.
Его удивило, что Яна так откровенно выругалась. Обычно она всегда была нежная, утончённая и сдержанная. Никогда он не слышал от неё ни единого плохого слова ни в свою, ни в чужую сторону.