Лионель Линкольн, или Осада Бостона
Шрифт:
— Леди? О, тогда другое дло… Теперь я понимаю… Перестанешь ты, Юнонка, или нтъ? — Онъ обернулся къ своему адъютанту и шопотомъ прибавилъ:- Гоу пожелалъ избавиться отъ которой-нибудь изъ своихъ любовницъ и посылаетъ ее намъ, какъ образецъ скромности и честности. — Сэръ, — продолжалъ онъ вслухъ, обращаясь опять къ офицеру, — вы очень хорошо сдлали, что взяли для этой леди лошадей. Удивляюсь, что вы взяли ихъ еще такъ мадо, а не цлую шестерню. A какъ подвигаются траншеи? Юнонка, убирайся! Теб бы слдовало поступить къ королевскому двору, — здорово умешь ластиться, вылизала бы тамъ себ у министровъ цлую ленту черезъ плечо…. Ну-съ, какъ же наши траншеи?
— Ихъ роютъ, сэръ, и огонь батарей до такой степени отвлекаетъ вниманіе королевскихъ войскъ, что работы будутъ кончены сегодня до разсвта, прежде чмъ ихъ успютъ замтить.
— О, да, мы копать землю мастера, зато другого чего лучше ужъ и не спрашивать… Миссъ Юнона, говорю вамъ въ послдній разъ: убирайтесь прочь!.. Слушай, твоя жизнь въ опасности. А, такъ ты непремнно этого захотла? Вотъ же теб!
Онъ выхватилъ пистолетъ и хотлъ выстрлить въ бдную собаку, но пистолетъ далъ осчку. Тогда, обернувшись къ своей свит, онъ досадливо крикнулъ:
— Господа, если кто-нибудь изъ васъ окажетъ мн услугу и убьетъ эту тварь, я сдлаю о немъ похвальный отзывъ въ первомъ же своемъ донесеніи конгрессу.
Одинъ изъ слугъ свистомъ поманилъ собаку и тмъ спасъ ей, по всей вроятности, жизнь.
Генералъ успокоился и уже совершенно хладнокровно обратился къ офицеру:
— Простите, сэръ, что я васъ задержалъ. Больше не задержу. На разсвт будетъ на холмахъ горячее дло. Вы, конечно, рады этому?
Онъ поклонился и похалъ. Телга тронулась тоже. Но вдругъ онъ не утерплъ, обернулся на сдл и саркастически крикнулъ.
— Капитанъ, рекомендую вамъ хорошенько позаботиться объ этой… «леди»! Постарайтесь, чтобы она довольна осталась.
Сесиль не пропустила ни одного слова изъ этого разговора и почувствовала у себя на сердц леденящій холодъ. Когда генералъ отъхалъ, она спросила, едва переводя духъ:
— Такъ это Вашингтонъ?
— Э_т_о? О, нтъ, мээмъ! — воскликнулъ офицеръ. — Вашингтонъ совсмъ другьй человкъ. A это одинъ англійскій офицеръ, которому у насъ дали чинъ генерала. Онъ очень храбръ въ сраженіи и совершенно невозможенъ въ гостиной. Я никогда не могъ хорошенько понять его характера, однако, могу сказать во егь пользу то, что хотя въ обращеніи онъ гордъ и презрителенъ, но зато любитъ свободу и преданъ ей вполн [11] .
11
Авторъ, очевидно, иметъ въ виду Чарльза Ли, который былъ очень вспыльчивъ. Онъ былъ однимъ изъ главныхъ зачинщиковъ возстанія и даже мтилъ въ главнокомандующіе, но ему предпочли Вашингтона, что вызвало въ немъ зависть.
Сесиль почти не слушала капитана. Она сейчасъ же перестала интересоваться этимъ человкомъ, какъ только успокоилась, что ея участь зависитъ не отъ него. Возница принялся наверстывать потерянное время, усердно подхлестывая лошадей, и телга скоро дохала до Роксбюри. Канонада продолжала гремть съ обихъ сторонъ; поэтому офицеръ остановилъ телгу въ сравнительно безопасномъ мст, а самъ отправился узнавать, гд находится командующій правымъ крыломъ. Сесиль осталась ждать въ телг. Когда офицеръ возвратился, онъ сообщилъ, что ему приказано доставить плнниковъ къ генералу, для чего предстояло прохать еще нсколько миль. Объхали одну гору, перехали черезъ одну рку и черезъ часъ зды прибыли въ маленькое селеніе Роксбюри, гд находился мстный разсадникъ наукъ — университетъ.
Мстечко было занято войсками, и сразу было видно, что войска нерегулярныя. Вс университетскія зданія были превращены въ казармы, у дверей трактировъ и постоялыхъ дворовъ толпились милиціонеры, желавшіе туда войти. У одного изъ постоялыхъ дворовъ, тд было не такъ шумно и людно, офицеръ веллъ остановиться телг и сказалъ Сесили, что ей придется туда войти и подождать, пока онъ сходитъ къ генералу за приказаніями. Ее это не особенно устраивало, но длать было нечего, и она безъ возраженій сошла съ телги. Въ сопровожденіи Меритона и неизвстнаго и въ предшествіи офицера она прошла сквозь толпу, изъ которой она не только не услыхала для себя ничего обиднаго, но даже вс передъ нея разступались, а крикуны понижали голосъ и говорили тише. Вс, видямо, любовались ея походкой и фигурой. Раздалось даже какое-то одиночное восклицаніе по этому поводу, при чемъ офицеръ извинился передъ ней, объясняя, что это крикнулъ одинъ стрлокъ изъ отряда южанъ, которые вс храбрецы, но плохо умютъ себя держать.
Внутри постоялаго двора было очень тихо и скромно. Это былъ просто частный домъ, открывшійся для публики очень недавно: владльцу его захотлось нажить деньгу, пользуясь обстоятельствами. Подъ трактиръ была отведена только одна зала внизу, въ которую Сесиль и ввели. Прочія комнаты оставались, какъ были, семейными.
Въ зал находилось человкъ двнадцать постителей. Одня сидли у камина; въ томъ числ были дв женщины. Другіе прохаживались по зал. Третьи разслись группами въ разныхъ умахъ. Когда вошла Сесиль, вс обратили на нее вниманіе, но сейчасъ же и оставили ее въ поко; только женщины подольше заинтересовались ея тальмои изъ прекраснаго дорогого драпа и шелковымъ капоромъ, и въ глазахъ у нихъ было больше суровости, чмъ до сихъ поръ встрчала Сесиль за все время своего путешествія по непріятельскому лагерю. Ей предложили стулъ у камина. Она сла и принялась съ нетерпніемъ дожидаться возвращенія офицера, который пошелъ докладывать генералу объ ея прибытіи.
— Неудобно путешествовать въ такое время, въ особенности дам,- сказала женщина среднихъ лтъ, сидвшая у камина и вязавшая чулокъ, но одтая по-дорожному. — Если бы я знала, что сегодня здсь будутъ происходить такія вещи, я бы ни за что не перехала черезъ Коннектикуть, не смотря на та, что у меня здсь единственный сынъ въ ополченіи. У меня было два сына, два близнеца, но старшій уже убитъ на Бридсъ-Гилл. Вотъ я сейчасъ надвязываю для младшаго оставшіеся посл него чулки…
Все это она разсказала съ замчательной простотой, которая глубоко всхъ тронула. Сидвшій около нея почтенный фермеръ вмшался въ разговоръ:
— Да, за наши грвхи Богъ наслалъ на насъ такое бдствіе — эту ужасную войну, — сказалъ онъ. — Да благословитъ васъ Богь, добрая женщина, и да сохранитъ онъ вамъ хотя другого вашего сына. Завтра на разсвт я отправляюсь на западъ. Не хотите ли послать со мной всточку вашему мужу? Для меня прохать одну-дв горы лишнихъ ничего не составить.
— Благодарю васъ, сэрь, за ваше предложеніе, какъ если бы я его приняла, — отвчала женщина. — Мой мужъ тоже былъ бы очень радъ васъ видть у себя, но только я сама скоро отсюда уду. Мн смотрть на все на это не подъ силу. Я вотъ только дождусь, чмъ кончится ныншняя битва, да съзжу завтра поутру въ Крэджисъ-Гаузъ, чгобы хоть однимъ глазомъ взглянуть на замчательнаго человка, котораго нашъ народь выбралъ себ вождемъ.
— Ну, вамь прядется для этого отправиться въ какое-нибудь очень опасное мсто, потому что я часъ тому назадъ самъ видлъ, какъ онъ со своей свитой проскакалъ куда-то къ берегу.
— О комъ вы говорите? — невольно спросила Сесиль.
— О комъ же можно такъ говорить, какь не о Вашингтон? — вдругъ отвтилъ сзади нея сильный, но низкій голосъ, напомнившій Сесили голосъ того незнакомца, который предсталъ встникомъ смерти передъ постелью ея бабушки за нсколько минутъ до ея кончины.
Сесиль вздрогнула, встала и отступила на нсколько шаговъ отъ Ральфа, который смотрлъ на нее прмстально и проницательно, не заботясь о томъ, что онъ этимъ заставляетъ обращать на нее вниманіе всю разнокалиберную публику постоялаго двора.