Литературоведческий журнал №40 / 2017
Шрифт:
Ключевые слова: гуманизм, легитимизм, общественный прогресс, просветительский рационализм, нравственная эволюция, литературные влияния, заимствования, реминисценции.
Oleynik V.T. Karamzin and the history of the Russian literature in the 19-th century
Summary. This article deals with the problems of re-evaluation of the role which N.M. Karamzin has played in the literary history of Russia as well as in the history of Russian social and political thought.
Роль Карамзина в истории русской литературы в силу ее общепризнанности давно уже обрела статус установленной объективной истины. Он был если не вождем, то, во всяком случае, главой русского сентиментализма, который в значительной мере подготовил стремительный расцвет поэзии и прозы в России XIX в. «У Карамзина, мастера сюжетной повести, лирического очерка, психологического этюда, автобиографического романа, учились главным образом люди следующего поколения, начиная от А. Бестужева-Марлинского и продолжая Пушкиным,
21
Берков П., Макогоненко Г. Вступительная статья. Избранные сочинения Н.М. Карамзина: В 2 т. – М. – Л.: Изд-во Художественная литература, 1964. – Т. 1. – С. 55.
Вроде бы все верно. Чего же больше? Несколько смущает лишь голословность утверждения по поводу учебы у Карамзина людей «следующего поколения». Чему они у него учились? Каким образом? Да, и люди-то все как на подбор: Пушкин, Лермонтов, ну и, разумеется, Достоевский. Не грех было бы подробнее разобраться с вопросом их «учебы» у предшественника.
Настораживает также весьма частое муссирование темы исторической ограниченности как творчества, так и, собственно, всего мировоззрения писателя: «Проза Карамзина соответствовала потребностям своего времени: в ней есть раскрытие внутреннего “я” человека, отображение “языка сердца”, раскрытие богатства индивидуальности и ее внутреннего мира» 22 . Написано, на первый взгляд, достаточно аккуратно: творчество редкого писателя не соответствует «потребностям своего времени». Но в данном случае подразумевается нечто иное – обосновывается мнение, что проза Карамзина не смогла вполне пережить свое время, и, обретя историческое значение, не стала достоянием вечности, т.е. не вошла в золотой фонд русской литературной классики. В качестве причин сего прискорбного обстоятельства приводятся следующие аргументы: «В его прозе звучит тема смирения перед неизбежностью законов сердца и природы… Карамзин создал образы, лишенные “боевого духа”, и обреченных на страдания героев» 23 .
22
Уральская М.А. Проза Карамзина – русский сентиментализм. – Режим доступа:2010/10/12/581 (раздел 6.)
23
Там же. – Раздел 6.
Не обошлось и без негативной оценки собственно художественных особенностей творчества Карамзина, которое, «несмотря на свойственную ему аффектацию и – местами – слащавость и приторность, оказалось на некоторый краткий период прогрессивным этапом в развитии русской литературы и общественности» (курсив мой. – В. О.) 24 .
Впрочем, подобному двойственному и явно противоречивому отношению советских историков литературы к творческому наследию и к самой личности Карамзина удивляться не следует. В данном отношении они буквально, даже слишком буквально, приняли к сведению указания В.Г. Белинского: «В “Истории государства Российского” весь Карамзин со всею огромностию оказанных им России услуг и со всею несостоятельностию на безусловное достоинство в будущем своих творений. Причина этого – повторяем – заключается в роде и характере его литературной деятельности. Если он был велик, то не как художник-поэт, не как мыслитель-писатель, а как практический деятель, призванный проложить дорогу среди непроходимых дебрей, расчистить арену для будущих деятелей, приготовить материалы, чтобы гениальные писатели в разных родах не были остановлены на ходу своем необходимостью предварительных работ» 25 .
24
Берков П.Н. История русской журналистики XVIII в. – М.: Изд-во АН СССР, 1952. – С. 53.
25
Белинский В.Г. Полн. собр. соч.: В 13 т. – М.: Изд-во АН СССР, 1953–1959. – Т. IX. – С. 678–679.
Поразительно другое – то, что в период господства воинствующего, непримиримого марксизма советского образца, Карамзина, который, безусловно, с точки зрения этой идеологии, был махровым монархистом, последовательным сторонником российского самодержавия, крепостником и идеологом земельной аристократии, вообще не вычеркнули из списка лиц, достойных упоминания. Здесь свою роль, несомненно, сыграли положительные оценки Карамзина в статьях «неистового Виссариона» и восторженные отзывы о нем самого Пушкина, который писал, что «История государства Российского» подобна настоящему откровению: Карамзин открыл Россию, как Колумб – Америку 26 .
26
Валицкий А. История русской мысли от Просвещения до марксизма. – М.: Канон, 2013. – С. 71.
Прошло время. «Бессмертное» учение марксизма-ленинизма кануло в Лету как очередная ложная теория, сторонники которой пытались безо всяких на то оснований присвоить ей качества универсальной научности и абсолютной объективности.
Сейчас, с дистанции этих веков, с совершенной очевидностью явствует, что творчество Карамзина имеет отнюдь не только историческое значение. Он – автор шедевров, без знания которых ни один русский человек не может считаться культурным. «Письма русского путешественника» – одно из лучших произведений русской словесности в жанре путевых заметок и публицистического дневника. Несмотря на свой юный возраст, автор сумел не только запечатлеть образы крупнейших представителей европейской науки и искусства того времени, но и познакомил русских читателей с интеллектуальной атмосферой и с реалиями жизни в Германии, Швейцарии, Франции и Великобритании так, словно они сами всюду побывали, обретая при этом способность свободно говорить на немецком и французском языках. Причем пребывание Карамзина в Лионе и в Париже совпало с событиями первого года Великой французской революции, и таким образом мы получили уникальную возможность рассматривать происходившее как бы изнутри, глазами очень проницательного наблюдателя.
Героическая повесть Карамзина «Марфа-посадница, или Покорение Новагорода» – также несомненный шедевр. Ею была заложена б'oльшая часть особенностей русской исторической беллетристики. Не случайно в числе персонажей последней повести Б. Акунина «Вдовий плат» фигурирует героиня повести Карамзина – «посадница» Марфа Борецкая. Отнюдь не случаен и тот факт, что весь цикл исторических повествований нашего современника назван им почти так же, как и главное сочинение Карамзина – «История Российского государства» (переставлены лишь слова – второе и третье). А в том, что коммерчески успешный писатель Б. Акунин прекрасно чувствует литературную атмосферу нашего времени, конъюнктуру и читательский вкус, никаких сомнений нет.
При этом следует подчеркнуть, что Карамзин прокладывал путь русской исторической прозы за несколько десятилетий до того, как читательская аудитория России массово увлеклась историческими романами Вальтера Скотта. И хотя в повести Карамзина московские полки Иоанна III, окружившие Новгород, называются «легионами», никакой серьезной зависимости от античных образцов в данном произведении не обнаруживается. Повесть целиком основана на русских летописях и на местных преданиях. В ней исторически достоверно передаются особенности новгородского быта в XV в., образ правления, обычаи, территориальное деление города и окрестностей, эпизоды его истории и прочие детали, свидетельствующие как о серьезной научной и фактографической подготовке писателя, так и о его искренних симпатиях к трудолюбивому и свободолюбивому населению, выросшему в условиях относительно независимого центра русской вольности в период Средневековья.
Конечно же, Карамзин прекрасно понимал, что Новгород в 1478 г. был обречен, как и то, что захватнические войны, которые вел великий князь Московский и Государь Всея Руси Иоанн III под лозунгом собирания земель русских, были исторически целесообразны и, более того, необходимы для укрепления северо-западной границы Московского царства. И в то же время писатель отчетливо сознавал, сколь пагубно влияло на народные нравы создание мощного централизованного государства, основанного на концентрации власти в одних руках, на жестоком насилии, на подавлении личности, неизбежном при превращении свободных и потому не слишком покорных граждан в массу подданных, беспрекословно подчиненных воле начальства. Именно это неразрешимое, трагическое противоречие и предопределило глубину и историческую подлинность конфликта в повести «Марфа-посадница». Слова вдовы Борецкой, обращенные к своим землякам, до сих пор поражают необыкновенной точностью и актуальностью высказанной ею мысли: «Самая покорность не спасет вашего бытия народного: гражданин не угодит самовластителю, пока не будет рабом законным» 27 .
27
Карамзин Н.М. Избранные сочинения: В 2 т. – М. – Л.: Изд-во Художественная литература. – Т. 1. – С. 699.
Как всякий сторонник Просвещения, Карамзин верил в силу разума и в то, что человечество, часто блуждая, ошибаясь и даже возвращаясь вспять, в целом все же движется по пути прогресса. Причем это движение русский писатель связывал не столько с очевидными успехами наук и искусств, облегчавшими труд и быт людей, улучшавшими постепенно качество их жизни и добывавшими им новые знания, которыми никогда прежде человечество не обладало, сколько с самим процессом нравственного совершенствования человека как вида. Он отмечал, что люди в цивилизованных государствах, хотя еще и не утратили способности чуть что хвататься за оружие, но уже не признают, пусть пока чисто теоретически, «грабежи и убийства» в качестве допустимого способа существования. Путешествуя по континентальной Европе, он неоднократно обращал внимание на то, что пришедшие в упадок к концу XVIII в. и продолжавшие разрушаться от времени многочисленные замки феодалов территориально располагались отнюдь не только как крепости, предназначенные для защиты их обитателей. В основном они строились с тем, чтобы доминировать над окрестностями, контролируя их и в особенности дороги. Поэтому замки невольно напоминали Карамзину покинутые гнездовья крупных хищных птиц, убеждая его в том, что с конца эпохи Средневековья европейцы уже сделали очень большой шаг вперед. Они фактически покончили с существованием общественных отношений и даже целых государств уголовно-бандитского типа, в которых, по сути, безраздельно господствовали алчность и насилие, и вплотную подошли к задаче создания современных государственных образований, чьей главной, отличительной особенностью всенепременно должно стать верховенство закона и права.